Эйфельхайм: город-призрак - Майкл Флинн

Результатом просеивания бумаг явилось всего лишь одно ценное зерно: отметка в списке дел епископального суда XVII века о том, что «de rerum Eifelbeimensis, дело о крещении некоего Иоганна Штерна, странника, было поставлено на обсуждение в связи со смертью от мора всех главных обвиняемых». Этот список частично был составлен из прежнего списка XV века, основанного, в свою очередь, на давно утраченных оригиналах XIV века. Не совсем то, что нужно.

Том закрыл глаза, помассировал лоб и стал подумывать о капитуляции. Возможно, после этого он собрался бы и ушел, если бы не внезапное вмешательство.

— Знаете, профессор Шверин, — раздались слова, — у нас здесь нечасто встретишь живую душу.

Апостол Павел на пути в Дамаск, возможно, не был так поражен внезапным гласом свыше. Библиограф, которая до сих пор весь вечер в безмолвном сумраке исполнительно готовила для него картонные коробки, стояла перед столом с прижатой к бедру картонкой, которую он только что просмотрел. Библиографом оказалась женщина с правильными чертами лица в длинном ситцевом платье; на носу у нее красовались большие круглые очки, а волосы были собраны сзади в тугой узел.

«Lieber Gott,[73] — подумал Том. — Архетип!»

Вслух же он сказал:

— Простите?

Девушка покраснела:

— Обычно исследователи делают запросы по телефону. Кто-нибудь из сотрудников сканирует заказанные материалы, вносит в счет издержки по соответствующему гранту, и это все. Здесь бывает ужасно одиноко, особенно ночью, когда единственное занятие — ожидание запросов из-за рубежа. Я стараюсь прочитывать все, что сканирую, ну и о собственном исследовании не забываю. Помогает скоротать время и не умереть со скуки.

Так завязываются романы. Одинокая сотрудница библиотеки нуждалась в человеческом общении, а одинокому клиологу требовался перерыв в его бесплодном поиске. Другими словами, их могли связать на эту ночь вовсе не слова.

— Мне нужно было ненадолго выбраться из квартиры, — сказал Том.

— О, — кивнула молодая женщина. — Я рада, что вы пришли. Я слежу за вашими исследованиями.

Историков обычно не сопровождают преданные фанаты.

— С какой стати вы делали это? — удивился Том.

— Я специализировалась на аналитической истории под руководством профессора Ла Брета в Массачусетсе, но дифференциальная топология была для меня слишком сложной, поэтому я переключилась с нее на нарративную историю.

Том почувствовал то же, что, вероятно, чувствует молекулярный биолог при слове «натурфилософ». Нарративная история не наука — это литература.

— Я помню собственные трудности с теорией катастроф Тома,[74] — позволил себе заметить он. — Сядьте, пожалуйста, а то я нервничаю, когда сижу перед дамой.

Она осталась стоять навытяжку с картонной коробкой у бедра.

— Я не хочу отвлекать вас от работы. Я только хотела спросить… — Она замялась. — Ох, это, наверное, так очевидно.

— Что именно?

— Ну, вы исследуете деревню под названием Эйфельхайм.

— Да. Это место без видимых причин пустует в сетке Кристаллера. — Своеобразный тест: Том хотел посмотреть, что ей это скажет.

Она подняла брови:

— Заброшена и не заселена вновь? — Том утвердительно кивнул. — И все же, — размышляла вслух она, — локус должен был иметь свою притягательность, иначе там с самого начала никто не осел бы. Возможно, поселение поблизости… Нет? Вот что странно. Возможно, их рудники иссякли? Или ушла вода?

Том улыбнулся, наслаждаясь ее интересом и проницательностью. Ему с трудом удалось убедить Шерон, что здесь вообще была какая-то проблема, и единственный вывод, к которому она пришла, — общая причина вроде черной смерти!

Эта девушка, по крайней мере, знала достаточно, чтобы предположить локальные причины.

После того, как он объяснил свою проблему, библиограф нахмурилась:

— Почему же вы тогда не ищете информацию о деревне до ее исчезновения? Что бы ни привело к исходу ее жителей, оно должно было случиться до того.

Том хлопнул по коробке:

— Поэтому я и здесь! Яйца курицу не учат.

Она опустила голову перед такой бурей эмоций:

— Но вы никогда не упоминали об Оберхохвальде, и я…

— Оберхохвальд? — Он раздраженно затряс головой. — При чем здесь Оберхохвальд?

— Это первоначальное название Эйфельхайма.

— Что? — Он резко вскочил на ноги, опрокинув массивное читательское кресло. Оно с грохотом ударилось об пол, так что девушка выронила из рук свою коробку, и листы бумаги разлетелись по всему полу. Она зажала рот рукой, а затем присела, чтобы их собрать.

Том бросился вокруг стола.

— Оставьте, — сказал он ей. — Это моя вина. Я их подберу. Только скажите, как вы узнали об Оберхохвальде. — Подняв девушку на ноги, Том был удивлен ее невысоким ростом. Когда он сидел, она казалась ему выше.

Она высвободила руку из его мертвой хватки.

— Мы вместе соберем их, — сказала она Тому. Поставила коробку на пол и опустилась на колени.

Том присел рядом с ней и передал одну из папок.

— Вы уверены насчет Оберхохвальда?

Она собрала еще три дела в коробку, взглянула на него, и Том заметил, что у нее большие карие глаза.

— Хотите сказать, вы не знали? Я прочитала об этом совершенно случайно, но думала, что вы… Ну, это было месяц назад, кажется. Брат, занимающийся теологией, попросил отыскать для него одну редкую рукопись, отсканировать ее и загрузить в базу данных. Название «Эйфельхайм» привлекло мое внимание, поскольку я к тому моменту уже отсканировала несколько запросов для вас. Это была отметка на полях напротив названия «Оберхохвальд».

Том замер с несколькими папками в руке:

— О чем там говорилось?

— Я не знаю. Я читаю на латыни, но там было по-немецки. О, если бы я только знала, я бы написала вам по электронной почте. Но я думала…

Том положил ладонь на ее руку:

— Вам не в чем себя винить. Она у вас? Рукопись, которую заказывал ваш брат. Мне нужно взглянуть на нее.

— Оригинал в Йельском университете…

— Копии будет вполне достаточно.

— Да. Я собиралась вас спросить об этом. Мы храним копии pdf-сканов в нашей базе, раз в месяц приходят компьютерщики и сводят все в единый каталог. Документ можно легко найти.

— Не могли бы вы сделать это для меня? Bitte sehr? Я хочу сказать, очень прошу вас! Я сам соберу, что осталось.

Том полез под стол, чтобы достать еще одну папку. Черт! Очередной удар по его интуитивной прозорливости. Он положил сверху еще два дела. Неудивительно, что он не мог найти ни одного упоминания современников об Эйфельхайме. Тогда это место еще не называли Эйфельхаймом. Он бросил взгляд на библиографа — та уже сидела перед компьютером, выполняя просьбу.