И будет день - Ранджит Дхармакирти

в состоянии заниматься делами монастыря. Он вызвал Котахэнэ Хамудуруво и предложил ему взять на себя заботы о монастыре и прихожанах.

— Я совсем занемог и не могу уж со всем справляться. Без твердой руки здесь все захиреет, а прихожане разбредутся по другим монастырям. Принимай все на себя. То, что ты еще не закончил учебы, не помеха. Да и в нуждах деревни ты хорошо разбираешься.

Котахэнэ Хамудуруво легко отказался от своих планов сдать экзамены за среднюю школу и с большим усердием принялся за свои новые обязанности. В качестве первого шага он решил создать общество верующих женщин. Но прежде, чем приступить к этому делу, он подумал, что неплохо будет обойти дома влиятельных жителей деревни и выяснить, что́, по их мнению, нужно сделать в монастыре и деревне, и, кроме того, постараться завоевать расположение прихожан, особенно тех, которые делали солидные пожертвования в пользу храма. Он хорошо усвоил совет настоятеля: главное внимание уделять тем, кто деньгами и другими подношениями помогает храму, и держать себя с ними почтительно и благочестиво. Котахэнэ Хамудуруво сопутствовал успех — все обещали ему поддержку и содействие.

Однажды во второй половине дня Котахэнэ Хамудуруво вместе с прислуживавшим ему мальчиком и директором школы Абэтунга заглянул в дом к Описара Хаминэ. Ясомэникэ сидела под манговым деревом у колодца и читала, прислонившись спиной к манговому дереву и вытянув свои стройные ноги в прохладной высокой траве. Приподнятый подол простенького ситцевого платья обнажал не только колени, но даже полоски шоколадной кожи выше них. Едва увидев Ясомэникэ, Котахэнэ Хамудуруво вздрогнул и потупился. За время, пока он был в духовной школе, Ясомэникэ стала гораздо миловиднее, и он мысленно сравнил ее с банановым деревом, в первый раз покрывшимся нежными бутонами цветов. Ясомэникэ была так увлечена книгой, что не заметила прихода гостей. Видя, что Котахэнэ Хамудуруво молчит, Абэтунга кашлянул и сказал:

— Никак интересная книга, Ясомэникэ?

Ясомэникэ вздрогнула и выпустила книгу из рук. Потом проворно вскочила, смущенно одернула платье, поклонилась и, собрав обеими руками волосы, свободно падавшие на плечи, побежала к дому предупредить мать. Через минуту она вынесла на веранду стул для Котахэнэ Хамудуруво и, как требовал того обычай, покрыла его белым платком. Из дома вышла Описара Хаминэ и почтительно приветствовала гостей.

— Как поживаешь, Описара Хаминэ? — обратился к хозяйке дома Абэтунга. — Котахэнэ Хамудуруво пришел поговорить с тобой.

Описара Хаминэ, едва выслушав Котахэнэ Хамудуруво, заговорила о своих горестях, что у нее уже вошло в привычку. Она посетовала на то, что Ясомэникэ теперь придется работать, что она надеется получить место учительницы, но это оказалось не так-то легко, а помочь некому, и в их нынешнем положении трудно рассчитывать на чье-либо содействие…

Котахэнэ Хамудуруво поспешил заверить Описара Хаминэ, что сделает все возможное, чтобы их надежды сбылись. Растроганные мать и дочь опустились перед ним на колени. При этом ситцевое платье Ясомэникэ плотно обтянуло ее грудь, и Котахэнэ Хамудуруво поспешил отвести глаза в сторону.

— Так смотри, Ясомэникэ, я рассчитываю, что ты будешь участвовать в работе нашего женского общества, — обратился он к Ясомэникэ, поднимаясь со стула.

Ясомэникэ только улыбнулась в ответ. И пока Котахэнэ Хамудуруво спускался с веранды и пересекал двор, перед его мысленным взором стояло улыбающееся лицо Ясомэникэ с трогательными ямочками на щеках, два ряда ослепительно белых зубов с маленькой щелкой между двумя передними зубами в верхнем ряду. «Насколько проще, естественней и миловидней девушки, выросшие в деревне, чем их сверстницы в Коломбо, с их ужимками и косметикой», — думал Котахэнэ Хамудуруво.

После визита к Описара Хаминэ мысли о Ясомэникэ и о данном ей обещании не покидали монаха. Некоторое время его одолевали сомнения, благопристойно ли поддаваться столь внезапно возникшей у него симпатии к молодой девушке. Как он вел себя в Коломбо, не имело значения; здесь, в деревне, следовало проявлять осмотрительность. Однако, как бы там ни было, если он сможет помочь Ясомэникэ, это поднимет его авторитет среди прихожан и послужит подспорьем в осуществлении его планов.

4

И Котахэнэ Хамудуруво энергично принялся за дело. Так как Ясомэникэ приняла на себя обязанности секретаря общества верующих женщин, все выглядело благочинно: буддийский монах печется о девушке, которая близко к сердцу принимает интересы монастыря.

Как только в газетах было опубликовано объявление о вакансиях в министерстве образования, он посоветовал Ясомэникэ подать заявление, а сам тем временем поговорил с нужными людьми, которые могли бы повлиять на депутата парламента, чтобы при составлении списка рекомендованных претендентов от своего округа он включил Ясомэникэ. Поначалу, однако, дело с депутатом не выгорело: в списках, которые он намеревался отправить в министерство образования, Ясомэникэ не было. Едва Котахэнэ Хамудуруво узнал об этом, как с не подобающей его сану поспешностью помчался в контору депутата. Разговор у них был долгим и бурным. Котахэнэ Хамудуруво проявил чудеса красноречия, особенно напирая на то, что Ясомэникэ — сестра Бандусены, который в одной из избирательных кампаний оказал депутату существенную помощь. И хотя депутат не принадлежал к тем, кто считает своим долгом помнить об оказанной им однажды услуге, особенно если человек, оказавший ее, теперь ничем не может быть полезен, он в конце концов сдался, вычеркнул из списка, включавшего пять человек, одну фамилию и вписал туда имя Ясомэникэ.

— Я-то думал, что даже сам бог не заставит меня изменить список, а вы, Котахэнэ Хамудуруво, все же уговорили меня, — со смехом сказал депутат. — Да и, конечно, нельзя забывать, что Бандусена мне когда-то помог.

Поверил или не поверил Котахэнэ Хамудуруво заключительным словам депутата — неизвестно, но результатами беседы он был доволен. Однако это было только полдела. Нужно было добиться, чтобы Ясомэникэ назначили именно в их деревенскую школу. Несколько раз мать и дочь ездили в министерство образования. Но только когда Описара Хаминэ по наущению Котахэнэ Хамудуруво вложила в свое заявление двести рупий, дело было сделано.

Едва Ясомэникэ и Описара Хаминэ вернулись из Коломбо с положительным ответом, они сразу же пошли поблагодарить Котахэнэ Хамудуруво.

— Если бы не содействие вашего преподобия, Ясомэникэ никогда бы не получить этого места. Да благословит вас бог! — прочувствованно сказала Описара Хаминэ, низко поклонившись Котахэнэ Хамудуруво. Ей хотелось объяснить, как и она сама, и Ясомэникэ признательны ему, но никак не могла найти подходящие слова и вдруг неожиданно для себя заговорила о Бандусене: — И то, что Бандусена когда-то помогал депутату, пригодилось… Как он там живет?.. Думает ли вернуться?..

— Помолчала бы ты, мама! — сразу же вскинулась Ясомэникэ. — О чем бы ни заговорили, ты приплетаешь Бандусену.

— Не принимай