Эксперт № 32 (2013) - Эксперт Эксперт

Для Михаила Саакашвили восстановление территориальной целостности Грузии было, безусловно, идеей фикс. Президент позиционировал себя как великого реформатора, и если бы ему удалось вернуть под контроль Тбилиси Южную Осетию и Абхазию (а сделать это можно было только силой), история бы поставила его в один ряд с Давидом Строителем. Однако помимо личных амбиций августовская война была необходима Саакашвили по двум другим, более приземленным причинам.

Перед началом войны Михаил Саакашвили был абсолютно уверен в том, что Россия в войну либо не вступит совсем, либо вступит тогда, когда будет уже поздно

Фото: AP

Прежде всего она позиционировалась как «маленькая победоносная». К лету 2008 года внутриполитическая ситуация в Грузии обострилась. С ноября 2007-го шли массовые акции протеста оппозиции, а скандалы вокруг достаточно спорных президентских выборов в январе и парламентских в мае подорвали легитимность президента. Начали проявляться и негативные последствия экономических реформ — остатки реальной экономики страны были уничтожены, безработица росла. Не исключено, что возвращение Южной Осетии рассматривалось как своего рода доказательство эффективности Михаила Саакашвили. Кроме того, реинтеграция сначала Южной Осетии (как более слабого звена), а затем и Абхазии должна была снять преграды для вступления Грузии в НАТО. Было очевидно, что альянс не примет в свои ряды государство, имеющее территориальные проблемы. Особенно если в конфликте участвует Россия.

В свою очередь, Москве эта война была выгодна как с практической, так и с имиджевой точки зрения. Если Саакашвили считал, что военный конфликт откроет для него двери в альянс, то Москва рассчитывала их таким образом закрыть. Для России вступление Грузии в Североатлантический блок было абсолютно неприемлемым — Москва не желала, чтобы натовские базы находились поблизости от проблемных северокавказских территорий. Попытки донести свою обеспокоенность до Саакашвили и договориться с ним по-хорошему не увенчались успехом. Да, сейчас, через пять лет после войны, бывший президент Грузии утверждает, что предлагал Москве обменять Абхазию и Южную Осетию на отказ от вступления в НАТО. «Наша делегация, в которую входили министр иностранных дел Григол Вашадзе, глава внешней разведки Гела Бежуашвили и другие лица, встретилась с Путиным и предложила смену ориентации, однако он нам ответил, что заинтересован в территориях, а не в нашей ориентации… Мы предлагали узаконить официально на долгосрочный период за ними аэропорт в Сухуми, военную базу в Гудауте, объекты в Пицунде и Гаграх, но они отказались и от этого», — заявил недавно Михаил Саакашвили в интервью грузинскому телеканалу. Однако даже если такие предложения и делались, Москва предсказуемо их отклоняла. Мы это уже проходили в 2004 году, когда помогли Саакашвили вернуть под контроль Аджарию (секретарь Совета безопасности России Игорь Иванов лично вывез главу автономии Аслана Абашидзе в Москву), — тот сначала благодарил, а потом вышвырнул наши военные базы из Грузии.

Отсюда вытекает и вторая причина заинтересованности России в войне — личная неприязнь к Саакашвили и желание поставить его на место. Конечно, при этом мы теряли возможность использовать Южную Осетию и Абхазию как рычаги давления на тогдашнего грузинского президента, однако его политика и широкая поддержка, которой он пользовался на Западе, фактически нас этих рычагов уже лишили.

Что касается самих лидеров Южной Осетии и Абхазии, то их позиция была не столь важна, они шли в фарватере российской политики. Однако возникает впечатление, что и их тяготила атмосфера неопределенности перед 2008 годом. Было очевидно, что Грузия осуществляла ползучую экспансию (выборы в контролируемой Тбилиси части Абхазии в 2006 году, взятие в том же году под контроль части Кодорского ущелья и размещение там подконтрольной Тбилиси администрации Абхазии). Казалось, что остановить эту экспансию Россия не может и отступает шаг за шагом, а обещаниям Саакашвили уважать местное население при реинтеграции никто не верил (опять же помня пример Аджарии — несмотря на многочисленные обещания, после 2006 года она быстро лишилась статуса автономии). Война виделась способом остановить эту экспансию и изменить ситуацию.

Не проскочил

Основная интрига была в том, кто эту войну начнет, кого потом назовут агрессором и ее виновником. И тут, надо признать, Москва переиграла Тбилиси.

Перед началом конфликта Михаил Саакашвили был абсолютно уверен в том, что Россия в войну либо не вступит совсем, либо вступит тогда, когда будет уже поздно, и под это были заточены действия грузинской армии. Тбилиси даже не озаботился перекрытием или выводом из строя Рокского тоннеля, через который российские войска и вошли в Южную Осетию.

Отчасти в таком видении ситуации виноваты западные советники Михаила Саакашвили. Союзники Грузии, безусловно, знали о планах Саакашвили и не отговаривали его от операции. Многочисленные свидетели рассказывают о полунамеках на российский нейтралитет, которые делала Саакашвили госсекретарь США Кондолиза Райс , об американских экспертах в Тбилиси, говоривших о слабости российской армии. «Вот если бы таких заявлений не делалось, может быть, у господина Саакашвили возобладал бы разум и в 2008 году он бы не танки двинул с ракетными установками в сторону Цхинвали, а приехал в Москву поговорить, о чем мы с ним договаривались», — объяснил на днях, 6 августа, грузинскому телеканалу «Рустави-2» премьер-министр России Дмитрий Медведев . А так, как писал британский журналист Томас де Ваал , перед Саакашвили «мигал желтый сигнал светофора, позволяя ему думать, что если он нанесет молниеносный военный удар, то сможет проскочить».

Уверенность в том, что проскочат, была железобетонной, и, когда первый российский танк пересек Рокский тоннель, а российские корабли начали высадку десанта в Абхазии, грузинскую армию и политическое руководство охватила настоящая паника. Саакашвили жевал галстук, грузинские солдаты бежали, бросая технику, путь на Тбилиси был свободен — и в этой ситуации российские власти еще раз продемонстрировали столь несвойственную им прежде выдержку и контроль. Вопреки заявлениям и требованиям ура-патриотов, Россия поступила точно как Бисмарк во время войны с Австрией — выполнила свои задачи и не стала брать столицу противника, тем самым избежав вероятности включения в конфликт третьих стран и подтвердив локальный характер операции. «Это грузино-осетинский конфликт, в который нам пришлось вмешаться... Это не война между государствами и уж тем более не война между народом России и грузинским народом. Это операция по понуждению к миру», — пояснял Дмитрий Медведев на «Рустави-2».

В итоге Россия вышла из войны победителем. Признание Южной Осетии и Абхазии, конечно, имело для нас достаточно неприятные последствия в виде обострения отношений с США и Европой, однако это полностью уравновешивалось теми дивидендами, которые мы извлекли на постсоветском пространстве. Прежде всего был преподан урок лидерам соседних государств. Им продемонстрировали, что будет, если они решат не учитывать интересы России или тем более не выполнять свои обязательства по соглашениям с ней (забегая вперед, отметим, что кто-то урок усвоил, а кто-то, в частности Курманбек Бакиев , — нет). Признав Южную Осетию и Абхазию, Россия также продемонстрировала некоторым кавказским лидерам, что может выйти, захоти они решить силой свои территориальные проблемы. Наконец, Москва доказала всему миру — США, Европе, Турции, — что постсоветское пространство является ее зоной влияния, которую надо уважать и с которой надо считаться.

Республики на содержании

Однако выиграв войну и продемонстрировав свои возможности, Россия проигрывает мир. Как экономически, так и, как ни странно, политически. Все дело в неспособности властей Абхазии и Южной Осетии выстроить нормальное эффективное государство. При этом Москва откровенно сделала ставку на «законсервированное» состояние этих республик.

За пять лет независимости в Южной Осетии и Абхазии можно было создать вполне жизнеспособные образования — в обеих республиках есть достаточный потенциал. В Абхазии это, естественно, туризм (республике принадлежит часть Черноморского побережья), строительный сектор, сельское хозяйство. «В Южной Осетии это, помимо того же сельского хозяйства, минеральные воды, — поясняет научный сотрудник Института социальных и политических исследований Черноморско-Каспийского региона Владимир Новиков . — Понятно, что российский рынок минеральной воды перенасыщен, но можно попытаться поставлять воду в сети РЖД, попытаться выйти в южные области страны».