Безвинная - Кэрригер Гейл

— Да, но…

— Мое решение окончательно, — профессор Лайалл одним глотком допил чай, встал, сделал Адельфу знак следовать за ним и направился в гардеробную.

Там оба джентльмена разделись донага и, облачившись в длинные шерстяные плащи, вышли из замка через парадную дверь. Во дворе на холодном вечернем ветру их дожидалась взбудораженная толпа клавигеров и замковой прислуги.

Еще не видя своего соперника, профессор Лайалл уловил его запах — даже отдаленно не напоминающий стаю Вулси и вообще совершенно незнакомый. Чужая кровь! Непроизвольно подергивая носом, бета, как и полагалось, подошел к одиночке и поздоровался:

— Мистер Ульф? Как поживаете?

Оборотень глядел на Лайалла с подозрением.

— Лорд Маккон?

— Профессор Лайалл, — представился бета стаи Вулси. И добавил, чтобы сразу прояснить ситуацию: — А это мой помощник, лейтенант Блубаттон.

Одиночка напустил на себя оскорбленный вид. Впрочем, по его запаху было ясно, что это игра. На самом деле этот выскочка не расстроился и не занервничал, увидев Лайалла вместо лорда Маккона. Он и не ожидал, что граф примет его вызов. До него уже дошли слухи.

Профессор Лайалл скривил губу. Он всегда терпеть не мог адвокатов.

— Ваш альфа не хочет даже принять мой вызов? — в вопросе мистера Ульфа сквозило лукавство. — Ваше имя мне, разумеется, известно, профессор, но почему меня не встречает сам лорд Маккон?

Профессор Лайалл не удостоил его ответом.

— Приступим к делу?

Он повел нового претендента на место альфы за замок, к широкому каменному крыльцу, где чаще всего проходили тренировочные бои стаи. Длинная, чуть отлогая, безупречно ухоженная лужайка позади замка Вулси была сплошь заставлена парусиновыми палатками военного лагеря, ярко белеющими в свете почти полной луны. Раньше полк разбивал лагерь прямо перед замком, но Алексию присутствие сотен вояк нервировало, и она настояла, чтобы они перебрались подальше. Примерно через неделю им предстояло отправляться на зимние квартиры, а пока они расположились на земле Вулси — просто ради единения со стаей. Теперь, когда приличия были соблюдены, уже, в общем-то, ничто не мешало военным трогаться в путь.

Стая Вулси потянулась за тремя мужчинами, а следом и тесная кучка клавигеров. У Рейфа и Фелана вид был довольно изможденный. Пожалуй, придется настоять, чтобы они отправились в подземелье прямо сейчас, пока их не настигло лунное безумие. Несколько смертных офицеров, любопытствуя, что происходит в стае, прихватили фонари и тоже подошли посмотреть.

Лайалл с мистером Ульфом разделись и стояли обнаженными на глазах у всех. Никто ничего не сказал, только раз-другой послышались свист и улюлюканье. Военные уже привыкли к превращениям оборотней и к непристойным зрелищам, предваряющим это явление.

Профессор Лайалл был уже немолод, как ни печалил его этот факт, и с годами если не привык к превращениям, то по крайней мере научился держать в узде свои чувства и не показывать, как ему больно. Больно было всегда. Превращение человека в волка сопровождалось звуками ломающихся костей, лопающихся мускулов и рвущейся плоти, и, увы, все это не только слышалось, но и ощущалось в полной мере. Оборотни называли свое бессмертие проклятием. При каждом превращении Лайалл задавался вопросом — чем так мучиться, может, стоило стать вампиром? Правда, им приходится пить людскую кровь и опасаться смертоносного солнечного света, зато они умеют коротать дни со вкусом и комфортом. В сущности, в жизни оборотня с этой вынужденной наготой и тиранической властью луны было что-то внутренне недостойное. А профессор Лайалл ценил свое достоинство весьма высоко.

Правда, те, кто стоял сейчас вокруг, в один голос заявили бы: если про кого-то и можно сказать, что он умеет превращаться в волка с достоинством, так именно про профессора Лайалла. Он был гордостью полка, это знали все. Солдатам и офицерам случалось наблюдать превращения оборотней Вулси и на поле боя, и за его пределами, однако никто не умел проделывать это так стремительно и бесшумно, как Лайалл. Когда переход завершился, все, не сговариваясь, наградили его вежливыми аплодисментами.

Некрупный, песочного цвета, слегка похожий на лисицу волк, стоявший на месте профессора Лайалла, смущенно кивнул головой в знак благодарности.

Превращение соперника прошло далеко не столь элегантно. Оно сопровождалось громкими стонами и жалобным повизгиванием, однако, когда завершилось, возникший перед профессором Лайаллом черный волк оказался несколько крупнее песочного. Бету Вулси это не смутило. Почти все оборотни были гораздо крупнее его.

Черный волк прыгнул, но Лайалл опередил его: отскочил в сторону и тут же бросился на противника сам, готовясь вцепиться в горло. В БРП его ждала гора работы, и потому хотелось поскорее закончить поединок.

Но одиночка оказался ловким бойцом, проворным и искусным — он уклонился от контратаки Лайалла. Волки настороженно закружили по лужайке: оба поняли, что, кажется, недооценили противника.

Кольцо зрителей сомкнулось. Солдаты выкрикивали оскорбления в адрес нового претендента на место альфы, офицеры свистели, а стая молча, внимательно следила за поединком во все глаза.

Одиночка бросился на профессора Лайалла и щелкнул зубами. Лайалл увернулся. Лапы черного волка чуть оскользнулись на гладком камне, когти душераздирающе заскрежетали, когда он попытался уцепиться ими. Воспользовавшись моментом, Лайалл поднырнул под соперника и ударил с такой силой, что тот повалился на бок. Оба волка покатились по земле прямо под ноги столпившимся вокруг зрителям. Профессор Лайалл почувствовал, как мощные когти вонзились в его мягкий живот, и свирепо стиснул зубы на шее одиночки.

Вот что особенно претило ему в поединках. До отвращения грязное дело. Боли он не боялся, и раны заживали довольно быстро. Но теперь весь его чистейший ухоженный мех был залит кровью, и по морде тоже текла кровь соперника, пятная белый воротник. Даже в образе волка профессор Лайалл не выносил неопрятности.

Но кровь все лилась, клочки шерсти летели белыми клубами из-под когтей отбивающегося ногами соперника, грозный рык разносился в воздухе. От тяжелого пряного запаха свежей крови носы остальных членов стаи сморщились в азарте. Профессор Лайалл не любил грязных приемов, но теперь начинал подумывать, не вцепиться ли противнику в глаз. Тут он почувствовал, что толпа зрителей зашевелилась.

Плотное кольцо тел разомкнулось, два оборотня из стаи отлетели в сторону от резкого тычка, и в круг вступил лорд Маккон.

Его светлость щеголял наготой — он и не пытался одеться после извлечения из ванны — и в лунном свете вид у него был, как и вчера ночью, взъерошенный и дикий. Судя по тому, как альфа слегка раскачивался взад-вперед, либо формальдегид за сутки все еще не до конца улетучился из организма, либо он уже где-то сумел достать добавки. Профессор Лайалл подумал: придется серьезно поговорить с клавигером, который поддался уговорам лорда Маккона и выпустил его из подземелья.

Несмотря на появление своего лорда, Лайалл не намерен был бросать поединок в самом разгаре.

— Рэндольф! — взревел альфа. — Вы что это? Вы же терпеть не можете драки. Прекратите сейчас же.

Профессор Лайалл и ухом не повел.

Пока лорд Маккон не превратился.

Граф был крупным мужчиной, а в виде волка крупным даже для оборотня, и превращался громко. Без единого звука боли — для этого он был слишком горд, — но его необычайно массивные кости, ломаясь, хрустели от души. Наконец альфа предстал в виде огромного пестрого волка, темно-коричневого с золотистыми, черными и кремовыми подпалинами и светло-желтыми глазами. Он метнулся к Лайаллу, все еще борющемуся с соперником, ухватил за холку своими массивными челюстями и одним движением пренебрежительно отбросил в сторону.

Профессор Лайалл принял ситуацию как данность: отступил в толпу и плюхнулся окровавленным животом на землю, высунув язык и тяжело дыша. Если его альфа хочет выставить себя дураком — значит, наступил момент, когда даже лучший бета на свете не сможет его остановить. Однако на всякий случай Лайалл пока остался волком. Украдкой лизнул по-кошачьи свой белый воротник, чтобы смыть кровь.