Израильское лобби и внешняя политика США - John J. Mearsheimer
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В конечном счете, хотя можно привести ограниченные аргументы в пользу стратегической ценности Израиля во время холодной войны, это не объясняет в полной мере, почему Соединенные Штаты оказывали ему столь значительную экономическую, военную и дипломатическую поддержку. Легко понять, почему Соединенные Штаты выделяли миллиарды на защиту своих союзников по НАТО - Европа была ключевым центром промышленной мощи, который необходимо было держать в руках Советского Союза, - и так же легко понять стратегическую мотивацию поддержки США таких богатых нефтью стран, как Саудовская Аравия, несмотря на резко контрастирующие политические ценности. Однако в случае с Израилем этот вид очевидного стратегического императива никогда не был столь явным. Генри Киссинджер, возможно, использовал помощь США Израилю как способ вбить клин между Москвой и Каиром, но в частном порядке он признавал, что "сила Израиля не препятствует распространению коммунизма в арабском мире... Поэтому трудно утверждать, что сильный Израиль служит американским интересам, потому что он препятствует распространению коммунизма в арабском мире. Это не так. Он обеспечивает выживание Израиля".32 Рональд Рейган, возможно, назвал Израиль "стратегическим активом" во время своей президентской кампании в 1980 году, но в своих мемуарах он не упоминал о стратегической ценности Израиля и вместо этого ссылался на различные моральные соображения, чтобы объяснить свою поддержку еврейского государства.33
Вдумчивые израильские аналитики уже давно признали эту базовую реальность. Как отметил в своем исследовании американо-израильского сотрудничества в области безопасности израильский эксперт по стратегическим вопросам Шай Фельдман, бывший глава Центра стратегических исследований Яффе при Тель-Авивском университете: "Стратегическое измерение мотивации Америки для поддержки Израиля никогда не составляло основу этих отношений. Напротив, в 1980-х годах этому аспекту уделялось все больше внимания, поскольку американские сторонники Израиля стремились строить американо-израильские отношения на основаниях, которые были бы более привлекательны для республиканских администраций". Тем не менее, значение стратегического сотрудничества США и Израиля и степень, в которой Израиль воспринимается как стратегический актив для Соединенных Штатов, никогда не приближались к значению других элементов американо-израильских отношений". Этими "другими элементами", по словам Фельдмана, были сочувствие после Холокоста, общие политические ценности, имидж Израиля как аутсайдера, общие культурные связи и "роль еврейской общины в американской политике".34
ОТ ХОЛОДНОЙ ВОЙНЫ ДО 11 СЕНТЯБРЯ
Даже если Израиль и был ценным союзником во время холодной войны, это оправдание закончилось, когда Советский Союз распался. По словам историка Ближнего Востока Бернарда Льюиса (который сам является видным сторонником Израиля), "какую бы ценность Израиль ни представлял в качестве стратегического актива во время холодной войны, эта ценность, очевидно, закончилась, когда сама холодная война подошла к концу". Политолог Бернард Райх из Университета Джорджа Вашингтона, автор нескольких книг об американо-израильских отношениях, сделал аналогичный вывод в 1995 году, отметив, что "Израиль имеет ограниченное военное или экономическое значение для Соединенных Штатов... Он не является стратегически важным государством". Эксперт по вопросам обороны Университета Брандейса Роберт Арт высказал ту же мысль в 2003 году, отметив, что "Израиль не имеет особой стратегической ценности для США и во многих отношениях является стратегической обузой".35 По мере того как холодная война уходила в историю, снижение стратегической ценности Израиля становилось трудно не заметить.
На самом деле, война в Персидском заливе в 1991 году стала доказательством того, что Израиль превращается в стратегическую обузу. Соединенные Штаты и их союзники в конечном итоге собрали более четырехсот тысяч солдат для освобождения Кувейта, но они не могли использовать израильские базы или позволить ЦАХАЛу участвовать в войне, не подвергая опасности хрупкую коалицию против Ирака. А когда Саддам выпустил по Израилю ракеты Scud в надежде спровоцировать израильский ответ, который расколол бы коалицию, Вашингтону пришлось направить ресурсы (например, ракетные батареи Patriot) на защиту Израиля и удержать его в стороне. Израиль, конечно, не виноват в этой ситуации, но она иллюстрирует, насколько он становится скорее обузой, чем активом. Как заявил в Палате общин Уильям Уолдегрейв, государственный министр Министерства иностранных дел Великобритании, Соединенные Штаты, возможно, теперь узнают, что стратегический союз с Израилем "не особенно полезен, если его нельзя использовать в кризисе, подобном этому". Этот момент не обошел стороной и Бернард Льюис, который писал: "Изменение [стратегической ценности Израиля] четко проявилось во время войны в Персидском заливе... когда Соединенные Штаты больше всего хотели от Израиля держаться в стороне от конфликта - молчать, бездействовать и, насколько это возможно, быть невидимым... Израиль был не активом, а неуместностью - некоторые даже говорили, что неприятностью".36
Можно было бы подумать, что общая угроза международного терроризма послужила мощным основанием для сотрудничества между США и Израилем сразу после окончания холодной войны, но это не так. В течение большей части 1990-х годов шел мирный процесс в Осло, и число палестинских террористических атак на Израиль сокращалось: с 67 убитых и 167 раненых в 1994 году до всего одного убитого и 12 раненых в 2000 году. (Число жертв среди израильтян вновь возросло после распада Осло: 110 израильтян были убиты и 918 ранены в 2001 году, 320 убиты и 1498 ранены в 2002 году).37 Американские политики все больше беспокоились об исламском терроризме, в том числе об Аль-Каиде, особенно после неудачной попытки взорвать Всемирный торговый центр в 1993 году, нападения на жилой комплекс "Хобар Тауэрс" в Саудовской Аравии в 1996 году, взрывов американских посольств в Кении и Танзании в 1998 году и нападения на корабль ВМС США "Коул" в Йемене в 2000 году. Был предпринят ряд новых инициатив по решению этой проблемы, но терроризм все еще не воспринимался широкой общественностью как смертельная угроза, и "глобальная война с терроризмом" началась всерьез только после 11 сентября 2001 года.38
Аналогичным образом, хотя и Израиль, и Соединенные Штаты в этот период были обеспокоены "государствами-изгоями", такими как Ирак, Иран, Ливия и Сирия, эти государства были слишком слабы, чтобы представлять серьезную угрозу для самих Соединенных Штатов. Подумайте, что совокупное население этих четырех государств в 2000 году составляло менее 40 процентов населения Америки; их совокупный ВВП едва превышал 5 процентов ВВП США, а их совокупные военные расходы равнялись всего лишь 3 процентам оборонного бюджета США.39 На Ирак было наложено карательное эмбарго ООН, инспекторы по вооружениям были заняты демонтажем его программ по созданию ОМУ, а собственные усилия Ирана по созданию ОМУ не продвинулись далеко вперед. Сирия, Иран и Ирак часто враждовали друг с другом, что еще больше облегчало
