Золотой идол викингов - Людмила Львовна Горелик

подъезда. Ее-то ты, конечно, не помнишь – она много младше нас. Была ребенком, когда ты в этом доме жил.

– Да, доходили слухи… – вздохнул Котов, – преступность повысилась в городе… – Он неодобрительно взглянул на полковника.

– И вот, понимаешь, есть свидетельница, которая видела сразу после убийства мужчину, по описанию похожего на тебя. Опознать там, впрочем, трудно было – темновато под аркой. Но все ж я обязан задать несколько вопросов. Работа такая. Во сколько ты ушел от Нели Королевой?

В это время принесли первое. Оба приятеля заказали борщ.

Помешивая ложкой сметану, Котов сказал:

– Ну все известно нашей милиции! Молодцы! Только вот преступность все равно растет… Королева пригласила после собрания, а я согласился, потому что это давало возможность еще раз встретиться с населением в неформальной обстановке, разъяснить кое-какие моменты… Посидели где-то час. Значит, я ушел в девять. Может, минут пять десятого.

– И сразу пошел домой? Ни к кому больше в нашем доме не заходил?

– А к кому ж я буду там заходить?! Там прежних жильцов и не осталось, новых я не знаю. И так проваландался у вас весь вечер… Сколько можно?! К девяти пришел на работу, так имею я право хоть после девяти домой пойти отдохнуть?

– Стас, не кипятись. Итак, ты вышел из пятого подъезда от Королевой в девять или в самом начале десятого и сразу свернул в ворота, чтобы идти домой?!

– Да, именно так. О, Пашутина подтвердить может, – вспомнил он. – Она увязалась за мной, до самого дома проводила. Уж эти дамы… – Котов хитро улыбнулся.

Полковник помнил, что Стас всегда нравился девочкам, хотя сам от донжуанства был далек, редко за ними ухаживал. Дамы к нему как-то по собственной инициативе цеплялись, без всяких усилий с его стороны. И сейчас, значит, так. Вот Пашутина захотела проводить после вечерних посиделок… Ну, это кстати. Может, и алиби будет.

– Так. Это хорошо. Значит, вышел с Пашутиной и шел с ней до самого дома?

– Да, можешь так и записать.

На столе уже стояло второе. Углов пожалел, что тоже не заказал форель, как Стас. Все же Кот чаще в ресторанах бывает, знает меню.

Самому Углову принесли котлету с картошкой – не сработала у него фантазия дальше этого привычного блюда.

Занялись вторым.

– Ну, теперь хоть о себе-то расскажи, – начал Котов, ковыряя вилкой рыбу. – Как дочь, как жена?.. Не разговаривали сто лет.

– Погоди, Стас, еще один вопрос имеется, – не поддержал новой темы полковник. – С чего это Соловьева на том собрании на тебя наезжать стала?!

– На меня все время кто-нибудь наезжает, – равнодушно пожал плечами Стас. – Работа такая. Соловьевой, видишь ли, вынь да положь в квартире новые трубы. А что в городе денег на зарплату нет, не то что на ремонты в квартирах граждан, это она не понимает. Жаль ее, конечно. Царствие ей небесное.

– Погоди-погоди. А что она такое кричала, будто помнит, как ты по помойкам рылся… – Полковник присутствовал лично на том собрании и помнил: нервная Соловьева, нападая на сотрудника мэрии, кричала что-то вроде: «Сам в детстве по помойкам рылся, будто я не видела… А теперь от бедняков нос воротишь…» – Стас, я тебя помню в детстве. Жили бедно, но по помойкам не рылись. Как все, вы с матерью жили. И мы так же. По помойкам не рылись. Откуда она это взяла?

Стас усмехнулся.

– Кто ж их знает, откуда они что берут?! Надо полагать, это фигуральное выражение такое она применила – мол, из бедной семьи, нищие, жрать было нечего… Я уже привык – эти женщины, когда ремонт за казенный счет откажешься делать, чего только не наговорят! Я и внимания не обращаю. Работа у меня такая, вредное производство. Если б я на их слова внимание обращал, мне бы уже тут полгорода передушить надо было…

Углов задумался.

Обед подходил к концу, кофе допили быстро. Расплатился каждый за себя. Вышли вместе (вначале через Блонье общий путь шел).

С Котовым все время кто-нибудь здоровался, улыбались ему люди…

«Все-таки подходит он на эту должность, – думал полковник. – Демократичный, нравится людям. Старается по возможности угодить».

Обменялись новостями о семьях… И разошлись. Особой дружбы между ними давно уже не было, однако относились друг к другу с симпатией.

Информацию о том, что Пашутина после чаепития пошла провожать Станислава Николаевича, Углов, как положено, проверил.

Беседовать с Пашутиной поручил капитану Зубареву.

– Я же уже вам рассказывала! – возмутилась поначалу Валентина Ивановна. – Да, Неля пригласила, я и зашла. Тетя Феня еще была. Механик Гаврилов тоже. Но он молчал все время. Станислав Николаевич рассказывал, как наш двор преобразится. И надо же – некоторые несознательные элементы вместо благодарности еще претензии предъявляют!

– Во сколько Котов ушел?

– Часов в девять. А может, еще и не было девяти – он мало посидел.

– Вы вышли вместе с ним?

Она смущенно помолчала. Потом кивнула.

– Да!

– У вас было к нему какое-то дело?

– Я не обязана отвечать на такие вопросы! Зачем надо было, затем и пошла!

– Вы его проводили до дома?

– Ну, не совсем до дома… Зачем сложности создавать? Жена еще начнет ревновать… Зачем это надо? Проводила немножко и домой вернулась!

«Где ж она расскажет подробности!» – огорчился про себя Зубарев и уточнил:

– Валентина Ивановна, речь идет об убийстве. Точно нужно отвечать!

Пашутина испуганно вскинула голову.

– Ну, почти до дома проводила… конечно, не до самого.

Зубарев вздохнул, записал что сказала и передал полковнику.

Показания Пашутиной мало что изменили. Они нужны были больше для отчета перед начальством.

Теперь у Котова было алиби – пусть не вполне очевидное, однако весомое. Он ушел сразу после девяти, возможность вернуться была, но очень слабая – вряд ли немолодой грузный человек ходит слишком быстро.

Да и сама мысль о совершении преступления Котовым производила впечатление абсурда. Зачем?! Вполне благополучный, уважаемый в городе человек. В сущности, без повода. Мало ли что озлобленные женщины начальству кричат, а она ничего особенного-то и не сказала, не оскорбила никак. Ну, из бедной семьи, да. Так это ему, скорее, плюс, а не минус.

Было очевидно, что убить Соловьеву мог не кто-то из соседей, а человек с улицы: зашел во двор, совершил преступление, а когда выходил, столкнулся в подворотне с Лопуховой…

Такой вариант осложнял следствие, делал обнаружение преступника почти невозможным. Ведь теперь этого постороннего мужика ищи-свищи…

Полковник своими соображениями с соседями не делился, однако почти разуверился в возможности раскрытия дела.

Глава 16

Беспрецедентный технический прогресс

Прошло