Золотой идол викингов - Людмила Львовна Горелик

да, они вечером после работы подошли. Вот за этим столом и посидели. Водки я бутылку поставила. Они всю и выдули, я граммов пятьдесят всего. Закуска, конечно, была неплохая – колбасу нарезала и сыр. Засиделись тогда. Я говорю – может, такси вызовете? Рюкзаки неподъемные, да и все ж выпивши. Нет, смеются. Нам это все нипочем, мы на трамвае.

– А ты их не провожала? – спросила Вера на всякий случай.

– Еще провожать не хватало! – Ленуся даже обиделась. – Мужики здоровые, сами доберутся. Остановка тем более недалеко. Я рядом живу, а они на трамвай пошли.

«Неужели это тогда Светлана их видела в трамвае? Она ведь была кондуктором трамвая… Примерно двадцать седьмого декабря восемьдесят восьмого года – а ларек на Киселевке когда ограбили?» – думала Вера, возвращаясь после работы домой.

Как бы узнать? В милиции, конечно, сохранились документы.

Возле своего третьего подъезда стоял полковник Углов. Он тоже возвращался с работы. Поздно, однако, в милиции рабочий день заканчивается.

Но как кстати она его встретила! И почти спонтанно, не думая о последствиях, не думая о том, как будет выглядеть в глазах доброй Ленуси, Вера рассказала ему о встрече с Силиной и о трех рюкзаках дефицитного товара, которые братья Трапезниковы везли с Киселевки поздним декабрьским вечером 1988 года.

Глава 14

Другие подозреваемые

Через три дня Александр Трапезников вернулся домой.

Узнав об этом, Вера позвонила Ленусе – прощения просить, что не предупредила.

Немного помолчав в трубку, Силина сказала обиженно:

– Могла бы мне сразу сказать… Что ж, разве я против?.. Углов меня вызвал, допрашивал. Я поняла, что это ты ему рассказала. Мне самой Сашку знаешь как жалко?! Брата потерял, а теперь новая напасть. Это точно в один день случилось – отоварились они у меня именно в тот день, когда ларек кто-то грабанул, я дату запомнила. Потому что перед Новым годом, двадцать седьмого декабря восемьдесят восьмого. Они от меня дефицит на трамвае везли. Поддатые были, три мешка добра при них, да еще шутили при этом про ограбленный ларек! Они еще у меня в магазине шутить начали – несем, мол, столько продуктов, как ларек ограбили – и в трамвае, конечно, шуточки продолжали. А тут такая оказия, что и впрямь неподалеку, у нас на Киселевке, ларек ограбили. Кондукторша их шутки вспомнила и заподозрила! И вот, выплыло. Могли бы и посадить, хорошо, что мы с тобой встретились – прояснилось, хоть и случайно.

Теперь Трапезников вернулся, но ходил хмурый, во дворе ни с кем не останавливался: «Здрасте» – и мимо пошел.

Потом еще целый день по квартирам всех пяти подъездов опять прошлись милиционеры – Зубарев и еще один. Опрашивали всех: в день убийства Соловьевой кто выходил часов в десять вечера со двора – может, гость был, может, сами выходили…

Углов, видно, захотел установить личность мужика, которого Вера встретила в подворотне. Не так и много оказалось в доме мужчин.

Как ни странно, все вспомнили. Помогло то, что после собрания дело было, поэтому и запомнилось. Гости-мужчины в тот вечер приходили в две квартиры. Да и то один из них был Котов, к которому жильцы пятого подъезда после собрания пристали с вопросами о реконструкции двора, не сразу отпустили. Второй был студент, забежавший к другу – Кириллу Анатольевичу Рассветову. Личность обоих установили, таким образом, легко. Однако ушли оба раньше – около девяти вечера. Причем Котов был все время на глазах, имелись свидетели.

Кого же Лопухова встретила в подворотне в двадцать два тридцать?

В общем, этот опрос не дал фактически ничего, так казалось Вере.

Углов думал иначе. То есть он пока не строил гипотез, только анализировал.

Итак, Лопухова вскоре после убийства встретила во дворе двоих. Трапезникова при свете лампочки над входом в подъезд видела хорошо и узнала. Второго, неизвестного мужчину, видела выходящим со двора, в темной подворотне – может описать только отдельные признаки: в пиджаке или в куртке, без головного убора, с дипломатом в руке…

Описанию Лопуховой, встретившей в вечер убийства незнакомого человека в подворотне, действительно соответствовал один из вечерних посетителей их дома.

Впрочем, вряд ли он мог оказаться убийцей. В пиджаке, без головного убора и, самое главное, с портфелем-дипломатом в руке был в тот вечер Станислав Николаевич Котов, сотрудник мэрии, приходивший в дом номер один по улице Ленина в связи с запланированным городскими властями сносом окончательно устаревшей дворовой выгребной ямы. Студент, приходивший к другу в третий подъезд, к двадцатилетнему Кириллу Рассветову, по свидетельству семьи Рассветовых, был в свитере, бейсболке, в руках держал полиэтиленовую сумку с книгами. Это совершенно не соответствовало описанию свидетельницы.

В общем, оба посетителя вряд ли были замешаны в деле. Все же Углов обязан был взять в разработку обоих. Котова вызывать на допрос ему казалось как-то… не с руки. Полковник решил, что побеседует с ним сам в неформальной обстановке. А пока приказал Зубареву провести беседу с задержавшими в тот вечер сотрудника мэрии жильцами. Студента же решил допросить сам, вызвав в свой кабинет на улицу Дзержинского.

Крутиков Борис Леонидович, так звали студента, вызванный повесткой, пришел на беседу с Угловым в его кабинет в здании Управления МВД точно в назначенное время.

Он не выглядел ни испуганным, ни растерянным: конечно, Рассветовы предупредили его. Тем лучше – не придется долго разъяснять причину вызова.

Углов действительно провел беседу довольно быстро.

Крутиков учился в смоленском филиале МЭИ вместе с сыном Анатолия Рассветова Кириллом. Теперь он пояснил, что заходил к однокурснику за книгами, пробыл примерно с двадцати до двадцати одного часа – сыграли в шахматы, – ушел сразу после девяти.

Полковник уже собирался отпустить свидетеля: эта линия казалась бесперспективной. Напоследок, скорее, по инерции – так положено было – спросил:

– Когда шли, во дворе не видели никого?

И вдруг студент сказал неожиданное:

– Во дворе никого не было, стемнело уже, окна светились. А в арке встретился какой-то мужчина. Лица, правда, не видел, арка же темная в этом дворе, низкий свод…

Углов вскинулся:

– А описать этого встречного хотя бы в общих чертах можете? В чем одет, что в руках держал?

И Крутиков точка в точку выдал такой же портрет, как Лопухова. Женщина видела мужчину в пиджаке или в куртке, без головного убора, с дипломатом в руке, в двадцать два тридцать выходящим из подъезда. А Крутиков точно так же (только он уверенно сказал «в пиджаке») описал человека, заходящего в арку в начале десятого…

Черт возьми, скорее всего,