Последняя гроза - Елена Николаевна Ронина

А может, ты дюже умная? Умные – они либо образование хорошее имеют, либо в чем-то разбираются! А ты что?

– Пожалуйста, не кричи! А я живу так, как умею.

– Ты живешь так, как тебе хочется. А я все это оплачиваю.

– Попрекаешь?

– Нет. Принимаю меры. – Отец опять сел за стол. Лицо стало бордовым, весь гнев ушел внутрь. – С этого дня деньги тебе будет выдавать муж. Но сначала я покажу ему эти фотографии.

– Ты этого не сделаешь.

– Отчего же?

Фролов набрал номер:

– Александр, ты еще дома? Поднимись ко мне в кабинет.

Вероника вскочила со своего кресла.

– Сидеть! – зашипел Фролов. – Фотографии прибери. С отправителем я разберусь. Больше нас не побеспокоят. А Александру смотреть на эту мерзость необязательно. Парень он хороший, расскажу своими словами.

– Папа, я прошу тебя. Как мне после этого жить?

– Так по-другому жить. По-человечески. Я тебя от дел не отодвигал. Усадьба была полностью в твоей компетенции, но я проверил счета и пришел в ужас.

– Ты прав, я немного все запустила, но, ты увидишь, я все исправлю. Я прошу тебя.

– Исправляй. Но своих решений я не меняю.

Разговор с Александром был коротким и только по сути. Доходчиво, без ненужных подробностей Фролов ввел своего помощника и зятя в одном лице в курс дела. Можно подумать, он рассказывал о неудачном проекте. Да, не получилось. Ну что поделать. Закрывать совсем проект не стоит. Перегруппируем силы, перенаправим денежные потоки и поставим на запасные рельсы. Ну уж раз в проект столько уже вложено. Да, все деньги теперь у Александра. Да, именно он должен их выдавать своей жене. Сколько? Столько, сколько считает нужным. Почему? Потому что она провинилась перед своим мужем. Нужны подробности? Вот и не будем об этом.

Зять выслушал молча. Не глядя ни на свекра, ни на жену. Так же молча встал и с вопросом, можно ли ему идти, вышел из кабинета. Перед выходом, не оглядываясь, аккуратно прикрыл за собой дверь.

Вероника, посчитав до десяти, так же встала, так же молча вышла и точно так же аккуратно прикрыла дверь.

На год Александр переехал жить в другую комнату, Вероника мгновенно рассталась с любовью всей жизни, а ненавистников у Фролова с того дня прибавилось. Зять никогда не простил ему того унижения.

Вероника втопила педаль газа в пол и понеслась. Ей почему-то казалось, что начинается новый этап ее жизни.

Глава 4. Сестры

Суббота

17:00

Марта спустилась во двор и осмотрелась по сторонам.

Девять дней, как ушел из жизни Гриша. Что их ждет? Ничего не понятно, все они как будто висели в воздухе. Такие канатоходцы, сорвавшиеся с каната. Одной рукой зацепились за трос и ждут, что кто-нибудь придет на помощь. Кто может прийти? Никто не придет. Только Гриша, если захочет, дернет их за волосы. Да, они все надеялись на Гришу. На Гришу, который девять дней назад ушел из жизни. Как так получилось, что именно он думал за всех, всем управлял, за всех принимал решение? Пока был жив, это так не ощущалось, а теперь все растерялись. Сейчас в усадьбу приедут люди почтить память ее зятя. Нельзя, чтобы они увидели их растерявшимися. Нужно немедленно взять себя в руки.

Марта любила гостей, умела устраивать настоящие светские мероприятия. Она обязана сегодняшний ужин провести на должном уровне. На какое-то время она выкинет из головы страшный повод, включит голову и сделает все достойно.

Она окинула взглядом территорию усадьбы. У Марты были на этот счет свои установленные привычки. Взгляда обязательно должно быть три. Сначала из окна верхней гостиной на парадный вход. Раньше она этот момент недооценивала, и зря. Прав был Есенин, большое видится на расстоянии. Она вернулась в дом и подошла к окнам. Два окна с витражами, и окно посередине открывало взору всю картину на лужайку перед домом. Ну вот, конечно! Хорошо, что посмотрела. Все, что до ворот, выглядело идеально, а на подъездной дороге – гора скошенной травы. Марта тут же набрала номер Алексея.

– Алексей! Что это за стога сена? Тут у нас не выставка Моне! Осталось сорок минут!

Алексей разразился в ответ оправданиями и уверениями. Марта с трудом перебила своего верного садовника:

– Неважно, кто такой Моне! В чем ты уверен? С чего это вдруг? Что значит «еще целых полчаса впереди»? Ты что, Василису не знаешь? Она всегда приезжает на полчаса раньше. Эта стерва так и норовит меня подловить.

Марта с силой нажала на отбой и перевела дыхание. Откуда появилась эта одышка? От нервов все. Как подумает про Василису, тут же разнервничается. И вот интересное дело. Они же вроде как подруги? У Марты, кроме Василисы, по большому счету никого и не было. И потом, если быть откровенной, Василиса ей плохого не желала.

Пару лет назад Марта поймала себя на мысли: так ведь она ж Ваське завидует. Банально завидует. Она тогда подрезала в саду кусты жасмина. Привстала с лавочки, которую предусмотрительно всегда теперь носила с собой. Поработает – присядет: возраст как-никак, нужно себя беречь. И так эта мысль ее ударила по макушке, что она плюхнулась на свою табуретку и выронила секатор из рук. Господи ты боже мой. Чему завидовать? И главное, кому? И тут же поняла. Вот ей, Ваське, и завидует. Свободе ее. Марта никогда не была свободной. Зависела от чужих денег, от чужого мнения. Вечно сидела на каких-то диетах, занималась посильным спортом. Ей было важно, что подумают люди, сколько дадут ей лет. А вдруг дадут столько, сколько есть на самом деле?

Ваське было все равно. Балахон от «Версаче», пузо выпирающее, еще и пятно на самом видном месте. И что? Рыбки перед выходом захотелось! Не переодеваться же! Действительно. Глупости какие. Никаких условностей. Хочется рыбки – значит, съем! На голове вечные три пера в разные стороны. Марта даже как-то предложила ей услуги своего парикмахера. Причем исключительно будучи уверенной, что Васька откажется. Если бы Васька согласилась, Марта бы, наверное, померла на месте. Так ей жалко было делиться парикмахером. Васька каждый раз гордо отказывалась, рассказывая, что ее вполне устраивает работа ее домработницы Майки: «Зачем куда-то переться? Еще и денег платить. Твоя стрижка сколько стоит? Сколько-сколько? Да ты с дуба рухнула. Хорошо, что твой Фролов не знает!»

Марта прекрасно понимала, что дело было совсем не в деньгах. Василиса в себе была уверена. Да. Свободная от чужого мнения во всем. И этим она злила Марту еще