Марионеточник - Татьяна Владимировна Корсакова

мамке… Травки для её чая… Чтобы вкуснее был… Там много не надо… Щепотки хватит… – Из ясных Анютиных глаз катились слёзы. – Если вспомню…

Она отступила ещё на шаг. Волосы её уже дымились и потрескивали.

– Отвернись, Стёпочка, – простонала она. – Отвернись, а лучше уходи. Пахнешь ты уж больно вкусно. – Чернеющие от внутреннего жара губы Анюты растянулись в хищной ухмылке, обнажая крепкие зубы. – А на болото не суйтесь! – сказала она уже совсем другим, лишённым души голосом. – Хозяин не любит, когда вмешиваются… Когда отнимают то, что его по праву… Прячься, Стёпочка! – На мгновение, на долю секунды откуда-то из тёмных дымящихся далей вернулась Анюта. – Выпей моей травки и забудь…

Дальше он не смотрел и не слушал. Не потому, что было страшно или противно, а потому, что было до одури жалко эту простодушную женщину. И потому, что было невыносимо наблюдать, как это простодушие сменяется лютой злобой.

Стэф захлопнул дверь в тот самый момент, когда из рассветного тумана к нему ринулась уже не Анюта, а ненасытная, пышущая жаром тварь. Дверь содрогнулась, но ожидаемо устояла. Домик у Змеиной заводи был не просто домиком, он был неприступной крепостью, форпостом между миром живых и миром мёртвых. Так уж вышло, что они с Аресом заступили тут на вахту…

Глава 9

Арес вынырнул из сна, тёмного и холодного, как болотная вода, задышал часто и глубоко, перекатился на бок, потом встал на четвереньки. На одно прекрасное мгновение ему показалось, что кошмар – это самое страшное из случившегося с ним в этом проклятом месте. А потом вернулись воспоминания. Вслед за ними пришла боль. Она была такая колючая, такая невыносимая, что захотелось вернуться в пахнущие болотной тиной пучины кошмара. Пришлось затаиться и переждать, пока первая волна отчаяния схлынет, оставив после себя серую пену похмелья.

Арес застонал и открыл глаза. Комнату заливал приглушённый свет. Наручные часы показывали половину седьмого утра. По полу тянуло сыростью от распахнутой настежь входной двери. Арес встал. Придерживая одной рукой раскалывающуюся голову, а второй цепляясь за стены, он вышел из дома.

Стэф стоял по щиколотки в воде. Взгляд его был устремлён вдаль.

– Проснулся? – спросил он, не оборачиваясь.

Арес кивнул, не заботясь о том, увидит Стэф его кивок или нет. В голове будто взорвалась петарда. В ушах зазвенело. Сколько они вчера выпили? Не настолько много, чтобы чувствовать себя так паршиво. Или это не из-за вискаря? Думать об истинных причинах своего состояния Арес себе запретил. По крайней мере, до первой чашки кофе.

Кофе сварил Стэф. Сварил кофе, пожарил яичницу с беконом, намазал маслом бутерброды, велел:

– Ешь! Через полчаса выдвигаемся.

– Куда? – Отвращение у него пока не вызывал только кофе. С него Арес и начал.

– Туда. – Стэф придвинул к себе огромную тарелку, принялся неспешно и как-то до отвращения деловито есть.

– На болото? – Арес взял бутерброд, сделал большой глоток крепчайшего кофе.

– Да.

– Реализовывать твой план мести? – Кофе оказался горький и неожиданно живительный.

– Решим на месте.

– В прошлый раз на месте мы потеряли Аграфену. – Арес знал, что несправедлив, что Аграфена всё решила сама, но не мог простить ни Стэфа, ни себя. Она решила, а они должны были её защищать. Всеми силами…

– В этот раз мы никого не потеряем. – Стэф не обиделся. Стэф огладил свою косматую бородень и глянул на часы.

– А давай в этот раз мы кого-нибудь найдём… – буркнул Арес, ненавидя себя всем сердцем.

– Посмотрим. – Стэф продолжил есть, а когда расправился с завтраком, встал из-за стола и сказал: – Доедай и собирайся. Я буду через четверть часа.

Он вернулся, как и обещал, ровно через пятнадцать минут. Вернулся совсем другим человеком. Настолько другим, что Арес не сразу его узнал. Стэф сбрил свою поповскую бородень, а длинные волосы стянул в хвост. Сейчас, без бороды и усов, он выглядел моложе на добрый десяток лет. Моложе и современнее.

– Задолбался цепляться бородой за ветки? – спросил Арес скорее по инерции, чем из интереса.

– Просто время вышло. – Ответ Стэфа был туманный, но уточнять подробности Арес не стал. – Возьми с собой карту.

– Взял. – Он похлопал себя по нагрудному карману и добавил: – Я помню дорогу.

– Такую дорогу невозможно запомнить.

– Я помню, – упрямо повторил Арес и вышел из дома.

Он и в самом деле помнил дорогу. И не было в этом никакой мистики. Просто у него была очень хорошая память. А ещё он умел с филигранной точностью сопоставлять план местности с самой местностью.

Шли молча. Стэф думал о чём-то своём, а Арес старался вообще не думать. Получалось плохо и очень энергозатратно. Он не мог не думать об Аграфене. Не мог выбросить её из головы. Не мог позволить себе смириться с её смертью. Хотелось выть и крушить всё на своём пути. Выть было как-то не по-мужски, а крушить на пути было особо нечего.

– Стэф, ты взял с собой динамит? – спросил он, когда они вышли к большой воде.

– Зачем?

– Чтобы взорвать к чёртовой матери эту тварь!

Он поднял с земли камень, с силой зашвырнул его в болото. Камень ушёл под воду бесшумно. Какое-то время на поверхности даже не было видно концентрических кругов от его падения. Круги появились, когда Арес уже собирался отвернуться. Это были странные, несоразмерные с брошенным камнем круги. Они выглядели так, словно не камень ушёл на дно болота, а со дна болота что-то поднималось. Что-то большое, древнее и смертельно опасное.

– Бежим! – Стэф дёрнул его за рукав, потянул прочь от берега. – Валим отсюда!

Аресу не хотелось валить. Ему хотелось взглянуть в глаза этой твари. В огромный жёлтый змеиный глаз… который наблюдал за Аресом из толщи воды. Смотрел немигающим, гипнотизирующим взглядом. Один только этот глаз Арес и видел. Всё остальное извивалось и клубилось в тёмных и бездонных болотных глубинах. Арес шагнул к кромке воды. Чтобы исполнить своё желание, посмотреть в глаза своему заклятому врагу. В этот огромный жёлтый глаз посмотреть…

В чувства его привела боль. Стэф отвесил ему оплеуху, от которой у Ареса зазвенело в ушах.

– Приди в себя! – рявкнул Стэф. – Оно тебя гипнотизирует! Уходим!

И потащил силой, почти волоком. Чем дальше он оттаскивал Ареса от кромки воды, тем легче становилось дышать, тем слабее становилось до этого почти невыносимое желание войти в воду и идти, идти. Идти до тех пор, пока ладонь не коснётся скользкой роговицы, пока рука по локоть не погрузится в чёрный вертикальный зрачок. Вот такие у Ареса были фантазии. Или не фантазии, а