Повесть о Роскошной и Манящей Равнине - Уильям Моррис

они и под вечер не пришли к людскому крову и улеглись ночевать в чаще терновника и колючей розы, а утром хорошо отдохнув вовремя встали и продолжили путь. На второй день холмы по обе руки сделались ниже и наконец слились с широкой равниной, за которой с юга на окоеме поднимались огромные каменистые горы. Равнина также поросла травою, и повсюду на ней видны были рощи и чащи. На ней было полно оленей – старых рогачей и юных бычков – кабанов и косуль; даже лев вышел неподалеку от них из чащобы и остановился, разглядывая путников, так что Холблит потянулся к оружию, а Морской Орел поднял камень чтобы не оказаться беззащитным в сражении со зверем. Но девица только смеялась и шла вперед веселой походкой, чуть подоткнув подол, и зверь не обратил на них внимания.

Легким и приятным был их путь по приятной и дикой равнине, чиста была под ногами почти нехоженая тропа, и вот наконец, уже перед наступлением темноты, немало пройдя, они приблизились к дому. Не низок он был и не складен, но крепко и дивно сложен из тесаного камня. Дверь оказалась закрыта, а на косяке висел короткий рог. Дева, явно зная, что делать, приложила к нему губы и дунула; чуть погодя дверь отворилась, и в ней появился муж в алых да красных одеждах. Оружия при нем не было, однако казался он мрачным. Не произнеся и слова, он смотрел на пришедших. Посему девица поторопилась спросить:

– Не ты ли Хранитель Последнего Дома?

Тот ответил:

– Да.

Дева спросила:

– Не примешь ли ты нас на эту ночь?

Молвил Красный:

– Дом сей открыт для вас со всей едой и припасом; берите, что нужно, пользуйтесь всем, чем хотите.

Путники поблагодарили его, но, не нуждаясь в благодарностях, хозяин сразу ушел. Посему, войдя, они оказались в прекрасном чертоге: они нашли стол накрытым, резные стены были раскрашены очень красиво.

Там ели и пили они, и радовался Холблит, а Морской Орел и подруга его веселились, хотя приближающаяся разлука заставляла их со смущением и приветом поглядывать на Холблита. И не было во всем этом доме другого мужа, кроме человека в алой одежде, который входил и уходил, занимаясь собственными делами и не обращая внимания на гостей. Глубокой уже ночью легли они на крытое ложе в чертоге и уснули глубоким сном, а утром проснулись.

С зарею поднялись они и перекусили, а там, обратившись к мужу в алой одежде, дева промолвила:

– Можно ли наполнить наши сумки дорожным припасом?

Страж указал ей:

– Мясо лежит вон там.

И она пополнила сумы, а муж в красном смотрел; когда же собравшись, пошли они к двери, он отпер замок, не промолвив и слова. Лишь когда обратили путники свои лица к горам, он отверз наконец уста и остановил их на первой ступеньке. Рек он:

– Уходите? Но не тою дорогой!

Молвил тут Холблит:

– Нет, ибо мы отправляемся в горы к пределам Роскошной и Манящей Равнины.

– Во зло себе вы направляетесь туда, – рек Страж, – и я велю вам остановиться.

– О Хранитель Последнего Дома, почему нам следует остановиться? – спросил Морской Орел.

Отвечал человек в красном:

– Потому что обязан я помогать тем, кто направляется внутрь земли к Королю, и препятствовать тем, кто уходит от Короля.

– Значит, если мы направимся дальше, нарушив твой запрет, – спросил Морской Орел, – ты остановишь нас силой?

– Как мне сделать это, – спросил муж, – если у твоего спутника есть оружие?

– Значит, мы идем дальше, – решил Морской Орел.

– Да, – согласилась дева, – мы пойдем дальше. Но знай, о Страж, что только этот вооруженный муж намерен оставить Равнины Блаженных, а мы вдвоем вернемся обратно.

Ответил Страж:

– Нет мне дела до того, что будете делать вы, миновав этот дом. Но не положено ни одному мужу, отправившемуся из этой двери к горам, возвращаться обратно, если только не ведет он с собой новых обитателей Великолепного Края.

– Кто же воспрепятствует ему? – спросил Морской Орел.

– КОРОЛЬ! – ответил Страж.

Тут настало молчание, и муж в алом рек:

– А теперь поступайте по собственной воле.

И с этими словами он повернулся и запер дверь.

Но Морской Орел и его девица застыли, глядя то друг на друга, то на Холблита; дева побледнела и крепко приуныла, но Морской Орел выкрикнул:

– Вперед же теперь, о Холблит, ибо ты хочешь этого, а мы отправимся вместе с тобой до самого предела Равнины Блаженных и разделим твою участь, какой бы она ни оказалась. О возлюбленная, что медлишь? Почему застыла ты на месте, словно бы твои прекрасные ноги приросли к траве?

Но девица горестно вскрикнула и пала наземь; преклонив колена перед Морским Орлом, посреди слез и рыданий она сказала:

– О мой господин и любимый. Молю тебя остановиться. Наш друг Копейщик простит нас. Потому что, если ты уйдешь, я более тебя не увижу, ибо сердце не велит мне идти с тобою. Так остановись же! Я молю тебя!

И со стоном она повалилась на землю. Покраснев, Морской Орел уже приготовился заговорить, но Холблит пресек дальнейшие разговоры словами:

– Друзья мои, успокойтесь! Ибо настала минута, что разделит нас. Возвращайтесь немедленно в самое сердце Равнины Блаженных, живите там и будьте счастливы – и возьмите с собой мое благословение и благодарность за любовь и поддержку, которыми вы наделили меня. Если вы пойдете со мною дальше, то лишь погубите себя и ничем не поможете мне. Не получится ли у нас, как у того хозяина, что провожал за одно поле гостей, отъезжавших к краю земли, когда лев стал на его пути… Зачем гибнуть ему любезности ради?

Тут он нагнулся к девице, поднял ее и поцеловал в щеку.

А потом обнял Морского Орла и сказал:

– Прощай, корабельный спутник!

Тогда девица подала Холблиту сумку с припасами и с горькими рыданиями простилась с ним; он же, ласково поглядев на сопутешественников, повернулся и направился в горы, шагая широким шагом и высоко держа голову. Но они на него не глядели, чтобы не будить вновь печаль, а сразу же повернули назад без всякой задержки.

Глава XVII. Холблит среди гор

Так шел вперед Холблит, но едва он отошел совсем немного, голова его закружилась, и небо вместе с землей дрогнули перед ним, так что пришлось молодцу опуститься на придорожный камень, гадая, что это одолело его. Тут он поглядел на горы, теперь казавшиеся совсем близкими, и слабость лишь возросла; и… о! прямо на глазах Холблита находившиеся впереди