Евангелие от Пилата - Эрик-Эмманюэль Шмитт

Он оглушительно расхохотался. Я уже привык пропускать мимо ушей чудовищные пошлости, сдабривающие его речь: все это следовало отнести на счет его прекрасного расположения духа.

Я огляделся вокруг и заметил, что на многочисленных ложах спали юные обнаженные рабыни. Ирод заметил мой взгляд:

– Да, если бы вокруг меня не было прекрасной плоти, я решил бы, что уже лежу в могиле. Знаешь, мне уже шестьдесят лет, почти не осталось волос, и нет ни одного зуба. Но отсутствие клыков не значит, что у меня нет аппетита!

– Я считал тебя очень набожным.

Он помрачнел и движением руки отослал Хузу и прочих свидетелей. Двери закрылись, оставив в зале только нас и спящих девушек.

– Я даже не дотрагиваюсь до них. И даже если бы захотел, не смог бы. Молодым я мог разбить орех своим копьем. Пилат, это правда, оно было твердым, как древесина олив. Сегодня я не могу справиться даже с гнилой смоквой. А ты?

Вместо ответа я рассмеялся. Я знал, что любой разговор с Иродом всегда начинался с непристойностей.

– А ты? – повторил он.

– Ирод, я пришел к тебе не для того, чтобы говорить о своих постельных подвигах.

– Подвигах? Значит, у тебя все хорошо. Я тебя спрашиваю об этом, потому что иногда говорю себе, что слабость моя происходит скорее от власти, чем от старости. Но ты утверждаешь, что… А Тиверий? Он старше меня и имеет еще больше власти! По твоим сведениям, он все еще способен…

– Ирод, я точно об этом ничего не знаю.

Конечно, я лгал. Мы оба знали, что Тиверий давно уже ничего не испытывает и вынужден устраивать ошеломительные оргии, чтобы ощутить хоть каплю плотского желания. Но, пытаясь заставить Ирода сменить тему разговора, я решил погрешить против истины.

– Но, вообще-то, мне говорили, Ирод…

– Что же? – спросил он со страстью в голосе.

– Тиверий остается… очень свежим.

Ирод уронил голову на грудь, он выглядел усталым и разочарованным. Казалось, его лишили последней надежды.

– Ты прав, Пилат. Тиверий еще крепок. А поэтому Тиверий есть Тиверий, а Ирод всего только Ирод.

Он зашмыгал носом. Я испугался, что старый пьяница начнет, как обычно, оплакивать самого себя. И немедленно заговорил на другую тему, надеясь, что время вступлений закончилось.

– Ирод, я пришел к тебе, чтобы поговорить об Иисусе.

– А что о нем говорить? Тема закрыта. Выпей чего-нибудь. Советую отведать шаласского вина, оно слаще лассумского, но куда приятнее белого кальзарского.

– Ирод, мы с тобой две лисицы, а лисицам не удается долго обманывать друг друга. Я слишком хорошо тебя знаю. После смерти твоего отца Палестину разделили на четыре части. Из четырех братьев лишь с тобой одним можно считаться. Ты прекрасно управляешь своей долей, Галилеей. Только ты по-настоящему достоин титула тетрарха. Стоит ли напоминать о том, что́ я думаю о твоем старшем брате? Из-за его бездарности Иудея давно стала моей заботой. Что касается двух других твоих братьев, ты давно уже понял, что они останутся мелкими царьками. Ты один, Ирод, имеешь право восседать на троне не только по крови, но и по таланту.

Ирод прервал меня издевательским смешком:

– Ты должен сообщить что-то очень неприятное, если так восхваляешь меня. Я жду худшего.

– Терпение, Ирод, терпение. Вы, евреи, потратили века, чтобы вас завоевали, захватили, обратили в рабов. Ваша история – цепь сплошной покорности. А знаешь почему? Не потому, что вы слабы. Напротив, у вас много силы и не меньше мужества. Нет, все оттого, что вы слишком раздроблены. Даже ваша вера в этого единого безымянного Бога переживается каждым по-разному, и вы находите в вере средство, чтобы противостоять друг другу. Ты – сын Ирода Великого, самый близкий к отцу, единственный достойный его наследия, и я знаю, о чем ты мечтаешь: ты хочешь объединить страну под властью одного царя и дать ей единую веру. Как царь, ты сделал свой выбор. Ради веры ты выбрал Иисуса, а вернее, культ Иисуса. Ты пытаешься теперь собрать всех вокруг себя, в том числе и Иисуса. Ты готов изгнать любого чужеземца со своей земли, и меня в первую очередь.

Ирод с улыбкой смотрел на меня.

– Ты закончил свою речь, Пилат?

– Нет!

– Значит, я отвечу тебе позже. После твоего урока. Позволишь мне выпить вместо того, чтобы делать записи?

– Ты всегда интересовался ясновидцами, которые бродят по стране. Некоторые утверждают, что из-за твоей великой набожности, но я подозреваю, что речь идет о политическом расчете. Ваши священные тексты предсказывают, что придет человек из колена Давидова, вы его называете Мессией, и объединит весь народ Израиля. И вот на берегах Иордана, на твоей территории, появляется Иоанн Смывающий грехи. Тебя он заинтересовал, ты возмечтал о том, чтобы использовать его, потом увидел, что им нельзя манипулировать, что он вас ненавидит, тебя и Иродиаду, и ты отдал его палачам. И тут появляется Иисус. От своих шпионов я знаю, что ты встречался с ним, вел с ним споры. В отличие от Иоанна Смывающего грехи, ты позволил ему проповедовать, собирать вокруг себя людей. Я говорю «ты позволил», потому что все происходит на твоих землях, в Галилее. Одно движение твоей руки, и Иисус исчезнет, как и Иоанн. Но ты позволил ему беспрепятственно ходить от деревни к деревне, произносить свои речи, подогревать страсти и объединять вокруг себя верных учеников. Ты заметил, что он особенный человек, более решительный и уважаемый, чем любой ясновидец. Его слова изменяют людей, народ следует за ним на коленях, зрелые мужи бросают свои занятия, свои дома, чтобы идти за ним и жить милостыней. Ты понял, что с помощью новоявленного пророка сможешь поднять восстание евреев.

– Пламенная речь, Пилат. У тебя богатейшее воображение. И я спрашиваю себя, что же ты придумаешь в заключение.

– Иисус собрал огромное количество верующих на твоей земле, в Галилее. Чтобы завершить свое дело, он должен прийти сюда, в Иерусалим. К несчастью, священнослужители синедриона, и первый – Каиафа, о нем иного мнения. Они против Иисуса. Ты чувствуешь опасность. И прибываешь в Иерусалим.

– Я приезжаю сюда каждый год.

– Но не обязательно на Пасху. И не тогда, когда дела требуют твоего присутствия в Галилее. В этом году пожары в Тивериаде должны были задержать тебя. Но ты приезжаешь сюда. Ты хочешь помочь Иисусу. Ты встречаешь его у врат города, просишь вернуться, объясняешь, что священнослужители организовали заговор против него. Но он упрям и отказывается подчиниться. Ты видишь пределы его влияния, понимаешь, что он не является выгодным союзником, но не отказываешься от своих замыслов. Ты хочешь спасти его, ибо тогда сможешь его использовать. Из-за предательства казначея Иуды священнослужители арестовывают Иисуса и ночью же устраивают над ним суд. В ту ночь ты проявляешь необычное волнение, ты пытаешься вмешаться. Ты даешь им понять, что их совет не имеет права выносить смертный приговор. Даже если они осудят узника на смерть, они не имеют права привести приговор в исполнение. И потому синедрион передает его мне. Я не совсем понимаю, что должен делать, но из-за хороших отношений с Каиафой склонен удовлетворить требования синедриона и привести приговор в исполнение. В этот момент ты посылаешь ко мне Хузу, своего управляющего. Он напоминает мне, что, хотя мы находимся в Иерусалиме, Иисус – уроженец Галилеи и, согласно закону, его надо передать тебе, Ироду, тетрарху Галилеи. Я с удовольствием избавляюсь от нежелательного пленника, передав его тебе. Если ты получаешь Иисуса, он спасен, и твои планы могут осуществиться. Ты делаешь вид, что издеваешься над ним, утверждаешь, что собираешься его унизить, нарядив его царем иудейским, и возвращаешь мне, уверяя, что он безобиден. Увы, к несчастью, мы недооценили настойчивость Каиафы. В тот момент, когда мне вернули Иисуса, а я собирался отпустить его, первосвященник вновь оказывает на меня давление и требует исполнить приговор синедриона. Продолжение известно всем. Иисус умирает на кресте.

– Да, Иисус умирает на кресте. Твоя хитроумная история закончилась очень плохо. Но она закончилась.

– Вовсе нет. Ты не признаёшь себя проигравшим. Ночью ты похищаешь мертвое тело, прячешь его, наверняка в этом дворце, поскольку только его и Храм мои люди не имеют права обыскивать, а потом решаешь сотворить легенду об Иисусе.

Ирод вдруг разъярился и вскочил на ноги. Вся его насмешливость, вся его спесь испарились.

– Что?! Какую легенду?

– Не притворяйся невинным, Ирод. Только утомляешь себя и утомляешь меня. Я сопоставил многие факты и понял: слух исходит от тебя.

– Какой слух?

– Тот, что ты запустил в ухо Саломее, Марии Магдалине и двум паломникам из Эммауса. Это стоило тебе немало золота.

– Какой слух?

– Слух о воскресении Иисуса.

– Об этом говорят? Об этом говорят? Правда?

Ирод побледнел, вернее, позеленел, схватился руками за горло, словно задыхался. Губы его дрожали от быстрого и короткого дыхания.