Особо опасны - Дон Уинслоу

Чон знал, как следует поступить.

И вновь он в воде.

Под водой.

Мощными толчками продвигается вперед.

Прорывается сквозь темноту.

Плывет мощно и быстро.

За своим О-лимпийским золотом.

В особо глубоком месте он выпустил из рук пистолет и позволил бездонной тьме поглотить его.

Пробираясь наверх сквозь разрисованную воду, он думал о том, что только что совершил ошибку — не убил ту девушку, но…

Я все-таки не дикарь.

Я бы не смог.

Эту мантру вот уже в который раз твердил про себя Бен, торопясь в теплицу. Его словно заклинило.

Я бы не смог.

Я бы не смог сам убить, даже ради О.

Хотел бы.

Хотел бы попытаться, но…

Я бы не смог.

Его мучил стыд, и, как это ни удивительно для человека, воспитанного двумя психотерапевтами, он чувствовал себя неполноценным как мужчина.

Ты что, считаешь, что ты не мужик, потому что не вышиб себе мозги? Да еще по чьему-то приказу? Как будто бы мужество то же самое, что и мачизм. Бред какой-то. Безумие. Даже больше, чем безумие.

Вот только живем мы в совершенно безумном мире.

В Республике Безумия.

И Чон бы смог.

Даже не так — Чон так и поступил.

А что, если бы…

Если бы…

Если бы они приказали Чону застрелить не себя, а…

Меня.

Он бы и это сделал.

Прости, Бен. Пиф-паф.

И поступил бы совершенно правильно.

Бен завел машину в тупик в тихом респектабельном пригороде на востоке Мишн-Вьехо — «Старой миссии». (Позвольте представить вам новую миссию, ничем не отличающуюся от старой.) Нужный ему дом стоял в северной части района. Ухоженный дворик окружала стена, за которой возвышался поросший кустарником холм, кишмя кишащий кроликами и койотами.

Подъехав к гаражу, Бен заглушил мотор, вышел из машины и позвонил в дверь.

Прекрасно зная, что в эту секунду его внимательно изучают камеры наружного наблюдения.

(Уж лучше с ними, чем без них.)

Так что Эрик, открывая дверь, уже видел, кто к нему пришел.

Глядя на Эрика, никто бы не подумал, что он владелец плантаций марихуаны. Он выглядел как типичный работник страховой компании. Короткие каштановые волосы, очки в роговой оправе. Ему бы еще защитный футлярчик[43] в карман рубашки, и вышел бы абсолютнейший лох.

— Привет, — поздоровался Бен.

— Привет, — откликнулся Эрик и провел гостя через гостиную с угловым диваном, раскладным креслом и широченным телевизором, по которому показывали «Америка ищет таланты», и кухню с гранитными столешницами, дубовыми шкафами и раковиной из нержавеющей стали в бассейн под навесом из затемненного органического стекла.

Вы все правильно поняли — у него дома был бассейн.

Фитолампы и системы автоматической подачи удобрений.

Галоид металла — для фазы активного роста.

Натрий под высоким давлением — для фазы цветения.

Отличная плодородная теплица.

Бен взглянул на часы.

Проклятие.

Запястья, покрытые испариной, блестели.

— Все уже упаковано? — нервно спросил он.

— Все, что выросло.

— Давай грузить, — велел Бен.

Снаружи их поджидал автофургончик со сложенными задними сиденьями. Они с Эриком загрузили увесистые кусты, и Бен поспешно уселся за руль.

На то, чтобы добраться до Коста-Месы, у него оставалось ровно сорок три минуты.

Он скользил сквозь Южную Калифорнию.

Прорезался сквозь калифорнийскую ночь.

Шоссе (номер 5), мягкое, теплое и дружелюбное, для всех, но не для Бена.

Зеленые указатели, словно ступеньки к эшафоту. Ступеньки к О.

Каждый из них отмеряет драгоценное время, говорит, сколько миль ему еще осталось.

Через сколько миль она уснет.

Алисо-Вьехо, Осо-Парквей, Эль Торо.

Лейк-Форест, Калвер, Макартур.

Слева сияет огнями аэропорт имени Джона Уэйна, тихий и спокойный ночью — его закрывают, чтобы рев двигателей не дай бог не помешал сну жителей округа Орандж.

Лагерь скаутов — там нынче проводится международный слет.

Бен гнал машину, полную травки, со скоростью восемьдесят миль в час. Ему вовсе не нравилось так гнать, но что поделать — время на исходе.

Показался торговый центр «Спектрум» города Ирвайна, с его необычным колесом обозрения.

Концертный комплекс «Ирвайн амфитеатр», в шатрах которого зародилось фанатское движение Джимми Баффетта — придите к нему, верные, с попугаями![44]

Краем глаза Бен заметил полицейскую машину, припаркованную на разделительной полосе. Сидит себе в засаде, поджидает тебя. Словно смерть.

(Рак, сердечные приступы, инсульты — все это ждет вас на наших разделительных полосах!)

Только бы копу не захотелось его остановить, взмолился про себя Бен. В голове у него тут же заиграла песня Брюса Спрингстина («Мистер патрульный, пожалуйста, не надо меня останавливать, пожалуйста, не надо, пожалуйста, не надо»). Не потому, что он боялся очутиться в тюрьме, а потому что случись малейшая задержка — и О умрет. Поглядывая в зеркало заднего вида, Бен ждал, поедет за ним коп или нет (пожалуйста, не останавливайте меня, пожалуйста, не надо). Коп остался на месте.

От волнения Бен не мог дышать.

Руки тонули на скользком от пота руле.

Наконец он доехал до Бристоль-стрит.

До «Саут-Кост плазы», охотничьих угодий О.

Бен свернул налево, в район Фейрвью.

Он беспрестанно крутил головой, пытаясь найти нужный адрес. Номер дома, который ему продиктовали похитители, принадлежал небольшому одноэтажному торговому центру.

Ну же, ну же, ну же.

Где же он, где же, где-где-где?

От волнения у Бена крутило живот. Болезненные спазмы сжимали его внутренности, и ему казалось, что вот еще чуть-чуть, и он обделается, когда вдруг он увидел нужный дом.

Деревянную табличку «33–38».

Винный магазин, пиццерия, химчистка, салон красоты.

Все закрыто.

Остановив фургон на парковке, размеченной диагональными линиями, он наконец посмотрел на часы.

Еще две минуты.

Бен замер в ожидании, зная, что они за ним наблюдают.

Чон поднялся из воды, словно чудище из Черной лагуны.[45]

Добравшись до берега, он направился к своей машине.

Бросил взгляд на часы.

Четыре минуты.

Он бросился бежать к испанскому кварталу, где рядком стояли телефонные будки, словно памятники прошлым свершениям.

Запихнув четвертак в прорезь, он набрал номер, который ему велели записать.

— Все готово, — выпалил он.

Зазвонил телефон Бена.

— Да.

Возвращайся в Фейрвью, велели ему.

Через два светофора поверни налево.

Еще через два квартала поверни направо.

Езжай. Мы перезвоним.

Бен завел машину. В его голове возникла новая мантра — два светофора налево, два квартала направо.

Перед вторым поворотом направо телефон зазвонил снова.

— Видишь рыбный магазин?

Бен огляделся.

Рыбный магазин? Какой еще…

Тут он увидел вывеску с мультяшной рыбой, пускающей пузыри изо рта; в этом магазине торговали тропическими рыбками для домашних аквариумов.

— Да, вижу.

— Поверни направо, затем еще раз направо — в переулок позади магазина.

Бен сделал все, что ему велели.

Заехал в переулок.

— Теперь припаркуйся и вылези из машины.

— Двигатель заглушить?

— Нет.

Он выбрался из автомобиля.

Дальше события развивались стремительно. Вдруг подкатила еще одна машина, из нее выскочили двое мужчин. Один из них схватил Бена, прижал его к задней двери магазина и приставил пистолет к его голове. Второй вытащил телефон у него из руки.

— Скажешь хоть слово или дернешься — тебе крышка. Ты умрешь быстро. Девка — медленно.

Бен старательно закивал — насколько это было возможно с рукой, держащей его за шею, и щекой, вплюснутой в металлическую дверь.

— Ты берешь нашу тачку, мы — твою. Если кого на хвосте увидим — копа, мотоциклиста, кого угодно — девчонке конец.

Бен кивнул еще раз.

— Через минуту уезжай домой. Мы еще позвоним.

Мужчина отпустил его, и спустя мгновение Бен услышал рев двигателя.

Он залез в чужую машину — «хонду-CRV». Ключи торчали в замке, на пассажирском сиденье валялся армейский вещмешок. Приоткрыв его, Бен увидел деньги.

Очень, очень много денег.

Они заплатили ему за травку.

Бен поехал обратно в Лагуну.

Спустя час появился Чон.

Взглянув на Бена, он кивнул.

Бен кивнул в ответ.

Вместе они сели перед компьютером и принялись ждать.

Зазвонил мобильник.

Ладо ответил, и О услышала, как он заговорил по-испански. Учитывая то, где она живет, можно было бы предположить, что она хоть чуть-чуть понимает испанский язык. Но кроме сленга и названия некоторых блюд в забегаловках, О из испанского ничего не знала. Уродливый мексиканец все кивал головой и говорил что-то, похожее на «Я понимаю. Понимаю, si. Ясно».