Укрощение зверя - Василий Головачев

– Ты виноват, она? – продолжал допытываться Виктор.

– Наверное, я, – нехотя признался Пашин. – Слишком глубоко ушел в свои переживания, стараясь понять, что происходит. Потом терпение лопнуло…

– У нее?

– У меня.

– Понятно, ревность взыграла. И ты сжег все мосты и ушел. Сколько времени ты один? Или не один? – Скоков прищурился.

– Один, – качнул головой Илья. – После нее не нужен никто… люблю я ее…

– Странно любишь, милый мой. Я вот если люблю кого, то никуда не сбегаю. Не думал вернуться?

– Поздно…

– Ни хрена не поздно! Судя по ее настроению, ждет она тебя. Не сомневайся, езжай. А то будет как в анекдоте: вчера было рано, завтра будет поздно, а сегодня – некогда.

Илья усмехнулся.

– Давай сменим тему. Сам-то как живешь? Какими судьбами в Подольске?

– Я же на службе, получил задание шефа скоординировать федеральные и региональные Управления по борьбе с терроризмом. Подольск – один из тех городов южного Подмосковья, который входит в зону моей ответственности.

– А конкретно чем вы занимаетесь?

Скоков помрачнел, проглотил кусок заказанного шашлыка, промокнул губы салфеткой.

– Ты телевизор смотришь, газеты читаешь?

– Ну, так, только новости.

– Тогда должен знать, что масштабы терроризма растут по всему миру, не только в России. Каждый день гремят взрывы то на западе, то на востоке, то в центре. Я уж не говорю за юг и весь Кавказ. Вот мы и поднимаем всех на ноги. Такое впечатление, будто назревает что-то, какое-то событие, которое потрясет мир.

Пашин напрягся. В памяти всплыли бои со слугами Морока и плита с Ликом Беса – Врата, через которые он приходил в мир Земли. Может быть, идет подготовка к его возвращению? Отсюда и всплеск терроризма и преступности вообще?

– Ничего, прорвемся, – сказал Скоков, оптимист по натуре. – Сплотиться только надо, как мы это умели раньше, да скинуть с России ярмо дьяволизма.

Илья прищурился, с интересом глядя на приятеля, слова которого неожиданно вошли в резонанс с его собственными мыслями. Но сотрудник ГУБОП продолжал обедать, не ответив на взгляд Пашина, а стало быть, никакого отношения к людям, знающим истину о мистериях Морока, он не имел.

– Кем ты сейчас служишь?

– Начальник межведомственного комитета.

– Майор, полковник?

– Полковник, хотя должность генеральская. Хочешь анекдот? Водитель сегодня рассказал.

– Валяй.

– Утром гаишник останавливает «Мерседес», козыряет: «Инспектор Иванов, еще не завтракал». Водитель «мерса»: «Киллер Петров, уже на работе».

Пашин засмеялся.

– Ну, если милиция сама про себя анекдоты стала сочинять, что-то меняется к лучшему в этой жизни.

– Медленно меняется, – неожиданно серьезно сказал Скоков, берясь за кофе. – На оперативках шеф зачитывает сводки как с линии фронта. Налицо очередная волна преступности, а как с этим бороться, никто не знает даже теоретически. Так что действительность гораздо хуже, чем нам вещает телевидение.

Илья кивнул, вспоминая запавшие в душу стихи:

Милый мой, действительность не лечится —Это установлено давно.Данный бред зовется «человечество» —И другого, знаешь, не дано.[4]

– Слушай, а с чекистами вы не работаете?

– С ФСБ? Работаем. А что?

– Там у меня приятель служит, Терентий Ратников, не слышал о таком?

– Нет, не слышал. А в каком Управлении?

– Когда я с ним знакомился, он работал в Научно-техническом, курировал разработки, связанные с парапсихологией и экстрасенсорикой.

– С этим Управлением мы не работаем.

В ухе у Скокова пропиликал мелодию наушник мобильника. Он придвинул к губе усик микрофона.

– Да… через минуту. – Развел руками. – Мне пора, Илюха. Звони, а будут деньги – заходи, как говорил мой брат. Телефон запиши.

– Запомню.

Полковник продиктовал номер, пожал Пашину руку и стремительно вышел из кафе. Махнул рукой, садясь в подъехавший «Форд Мондео» последнего выпуска с квадратиком государственного флага за стеклом. «Форд» уехал.

Илья посидел еще немного в расслабленном состоянии, вспоминая встречи с друзьями, и вдруг отчетливо понял, что Виктор прав: пришла пора менять свою тупиковую линию жизни.

День закончился как обычно, подчеркнув тем самым рутинность бытия, которому подчинялся Пашин последние годы. Однако процесс анализа жизни, запущенный случайной встречей с Виктором (случайной ли, вот в чем вопрос?), уже пошел, и Пашин с удивлением осознал свое странное отношение к событиям в мире и к своему собственному положению, слишком спокойному и размеренному. Раньше он на все реагировал быстрее, живее и острее. Последние же три года вообще прошли как во сне, он и вспомнить-то ничего существенного не мог, ни одного события, которое оставило бы в памяти глубокий след. Может быть, его и в самом деле сглазили колдуны Храма Морока, навели какую-нибудь тоску?

– Заморочили… – пробормотал вслух Илья, напугав старушку, выходящую вместе с ним из автобуса в Дубровицах.

Чтобы окончательно расставить все точки над «i» и решить, в каком направлении менять уклад жизни, Илья медленно побрел домой через весь поселок, полюбовался на купола церкви Знамения, остановился у парапета моста через Пахру. Из-за жары река обмелела, но это обстоятельство не мешало людям купаться, в том числе в тех местах, где стояли запрещающие знаки. Не была исключением и среда последней декады июня. Даже вечером, около девяти часов, температура воздуха не опускалась ниже двадцати девяти градусов, поэтому население Дубровиц почти поголовно спасалось у воды.

Илье тоже захотелось искупаться, хотя он от жары не страдал, умея регулировать процессы внутреннего энергообмена. Однако мечту о купании осуществить не удалось.

На мосту появилась машина – белая «Верба», остановилась напротив, из нее неторопливо выбрался невысокого роста мужчина средних лет, и Пашин с замиранием сердца узнал в нем Георгия, заступника Рода, Витязя и хранителя традиций славянских общин.

От реки повеял слабый прохладный ветерок, но для Ильи он сейчас олицетворял иной ветер – ветер перемен.

– Здрав будь, обретенник, – сказал Георгий, протягивая крепкую ладонь.

Он был одет в обычный летний костюм песочного цвета, какой можно увидеть едва ли не на каждом третьем жителе России, поэтому трудно было догадаться, что костюм этот носит Витязь Рода, обладающий боевым мастерством, которое превосходит большинство современных школ воинских искусств.

– Добрый вечер, – ответил Илья, бросил взгляд на машину Георгия, в кабине которой сидел водитель. – Надеюсь, вы не будете уверять, что проезжали здесь совершенно случайно?

– Не буду, – показал добродушную усмешку Витязь. – У нас к тебе деловой разговор, Илья Константинович. Пройдемся? Или где-нибудь присядем?

– Я живу неподалеку, можем зайти ко мне, почаевничать.

– Садись, подъедем.

Они сели на заднее сиденье «Вербы». Водитель оглянулся, поздоровался. Он был чем-то похож на Георгия, хотя Илья был уверен, что никогда раньше они не встречались.

– Это мой коллега, Тимофей, – представил его Георгий. – Тим, это Илья Пашин.

– Очень приятно, – в один голос сказали Пашин и водитель.

– Сейчас прямо, – показал Илья, – а на перекрестке направо.

Водитель кивнул, и у Ильи сложилось впечатление, что Тимофей знает дорогу.

Впечатление оказалось верным. «Верба» выехала точно к дому Пашина, хотя он и не уточнял адрес. Илья посмотрел на Георгия. Тот ответил ему знакомой усмешкой, давая понять, что все под контролем. И удивляться тут было нечему. Если ведическая служба безопасности начинала какую-то акцию, то готовила ее основательно, будь это даже обыкновенная встреча с одним из своих подопечных.

Поднялись в квартиру Пашина. Илья поставил чайник. Гости умылись с дороги, расположились за столом в гостиной.

– Слушаю вас, – сказал Илья, стараясь не показывать поднявшегося в душе волнения.

– Не будем ходить вокруг да около, Илья Константинович, – негромко начал Георгий. – Положение дел таково, что нам нужна твоя помощь. Не пора ли выходить из отшельнического транса, куда ты сам себя запрятал?

Кровь бросилась Илье в лицо. Но взгляд Георгия был полон такого доброго понимания и сочувствия, что Илья сдержал и ответное резкое слово (вам-то что за дело?), и вопрос (что вы имеете в виду?), и обиду. Опустил голову, справился с чувствами.

– Я думал об этом…

– Что ж, хорошо, коли так. Присоединяйся к нам. Ты не завершил свой путь обретенника и заступника, остановился на пороге, не познал своих корней. Между тем нас все еще мало, каждый на счету, а силы врага нашего прибывают. Ведомо ли тебе положение вещей в мире?

Илья вдруг подумал, что передача ему материалов по ликвидации сектантства Кириллом Ивановичем и встреча с Виктором Скоковым являются звеньями одной цепи и вполне могут быть скрытой инициацией его душевных сил, подготовкой к встрече с Витязями и волхвами. Они ждали его «пробуждения» три года и решили действовать, не дождавшись возвращения «блудного обретенника» в общину.