Укрощение зверя - Василий Головачев

Антон пропустил угрозу мимо ушей.

– Мне надо подумать…

– У тебя было время подумать, – качнул головой монах. – Или да, или нет. Либо ты отсюда пойдешь со мной, либо обратно в камеру, а оттуда – по этапу. Только ведь тюрьма – не родная сестра, там и не таких ломают.

Антон хотел ответить пренебрежительным: это мы еще посмотрим! – но встретил темный зловещий взгляд монаха и вдруг осознал, что его и в самом деле могут посадить на несколько лет. А второй раз сидеть в тюрьме не хотелось.

Антон отвернулся, заметил на столе следователя открытую бутылку минералки, сцапал ее и выпил до дна. Сжал в кулаке, глянул на монаха, наблюдавшего за ним.

– Я согласен…

Через час, подписав какие-то бумаги у следователя, Антон вышел из здания Костромского УВД.

Монаха ждала машина – серая «ДЭУ Нексия» с темными стеклами. Из машины вылез здоровенный бугай в джинсовой безрукавке, с татуировкой на предплечье: дракон держит в лапах девушку. Громова усадили на заднем сиденье, монах сел рядом с водителем, машина резво набрала скорость.

– Вот деньги. – Марциан протянул Антону конверт. – Купишь билет до Москвы на ночной поезд, который отправляется в два часа. В семь утра будешь в Москве. Тебя там встретят. И купи себе костюм, переоденься, приведи себя в порядок, а то от тебя бомжом за версту разит.

Антон покраснел, хотя вряд ли кто из спутников обратил на это внимание.

Его довезли до дома, высадили.

– Мы будем рядом, – тонко намекнул о наблюдении монах, растянув губы в кривой улыбке. – Не делай глупостей, Громов.

Машина уехала.

Антон долго смотрел ей вслед, не думая ни о чем, очнулся, повертел головой, чтобы обнаружить слежку, ничего подозрительного не увидел и зашагал домой.

Вечером того же дня он, побритый, одетый в новый костюм (сумму выдали ему приличную, хватило и на билет, и на костюм, и на дорожные аксессуары, и на ужин в ресторане), сел в купейный вагон поезда Кострома – Москва. Голова была пустой и звонкой, думать ни о чем по-прежнему не хотелось, а попытки совести достучаться до ума (Ты что делаешь?! Они же нелюди, подчиняющиеся воле Морока!) ни к чему не привели. Душа Антона уснула, задавленная психикой, деформированной обстоятельствами, воздействием колдовской навети и собственным желанием «выбиться в люди».

В купе вместе с ним оказалась миловидная женщина лет сорока, с дочкой пяти или шести лет. Антон помог ей уложить вещи, и они разговорились.

Оказалось, что соседка по купе является ректором Костромского университета культуры и искусств, а едет она в Москву добиваться правды у Генеральной прокуратуры и Министерства культуры.

– А Костромская прокуратура не в состоянии решить вопрос? – поинтересовался Антон, поглядывая на девчушку, тихую и стеснительную; чем-то она напоминала старшую дочурку Громова Дашу.

– В том-то и загвоздка, что наша облпрокуратура, – грустно улыбнулась соседка, ее звали Татьяной, – заинтересованная структура и поддерживает позицию администрации города.

– А в чем суть конфликта?

– Прокуратура возбудила уголовное дело, – Татьяна смутилась, – якобы за незаконную выдачу дипломов по специальности «юриспруденция». На самом же деле это происки чиновников городской администрации, позарившихся на участок университетской земли. Администрация возжелала разместить там продовольственный рынок.

– Знакомые песни, – усмехнулся Антон, на какое-то время выходя из своего безразличного состояния. – Они будут давить на вас до тех пор, пока вы не сдадитесь. Рынок – это огромные деньги, и чиновники никогда не откажутся от своего куска.

– Они и начали борьбу, – пригорюнилась Татьяна, погладив дочь по голове. – Заявляют, что университет не имеет аккредитации на эту злополучную специальность, что я превысила должностные полномочия и нанесла ущерб городу аж в размере полумиллиона долларов! Представляете?

– Нет, – качнул головой Антон.

– Есть у нас и аккредитация, и полномочий своих я не превышала. Да только никто нас не слушает. Вот и приходится добиваться приема у министра.

– Ничего, все у вас получится, – заверил ректора Антон, а сам мимолетно подумал, что в иные времена он наверняка бы проникся сочувствием к женщине и предложил свою помощь в деле борьбы за справедливость.

Мысль мелькнула и исчезла, не оставив следа.

Антон еще посидел немного в купе, потом лег спать. Даже предчувствие перемен в своем положении и ожидание встречи с женой и детьми (надо их непременно навестить!) не всколыхнули, как прежде, его эмоциональную сферу. Каждый раз, как он начинал думать о тех или иных самостоятельных шагах, которые можно будет предпринять, перед глазами возникал призрак монаха Марциана, качающего пальцем с черным ногтем, и все благие намерения испарялись как дым.

Поезд прибыл на Ярославский вокзал Москвы в семь утра.

К Антону, озиравшемуся у вагона, подошли два накачанных (просто горы мышц!) парня в спортивной форме, длинноволосый и коротко стриженный.

– Громов? – неожиданно тонким голосом осведомился длинноволосый.

– Он, – лаконично ответил Антон.

– Чапай за нами на полусогнутых.

Антон оглянулся на выходивших из вагона маму с дочкой, помахал им рукой.

– До свидания. Желаю добиться своего.

– Спасибо, – улыбнулась Татьяна. – Пусть и у вас все будет хорошо.

– Чего застрял? – повелительно бросил обернувшийся амбал-стриженый, угрюмый и чем-то недовольный. – Ходчей костыли переставляй.

Антон смерил его взглядом.

– Мышцами-то не играй, мисюра, кафтан треснет.

– Чо ты вякнул?! – удивился амбал. – Давно не космыряли?

– А ты попробуй, – «нехорошим» тоном предложил Антон.

Встречающие переглянулись.

Длинноволосый, с жидким голоском, шагнул к Громову, схватил за плечо, но почему-то промахнулся. Снова попытался вцепиться пятерней в плечо Антона и снова промахнулся. На его твердокаменной физиономии проявилась морщинка, означавшая, очевидно, удивление.

– Шагай вперед, лоб дешевый, – продолжил Антон с иронией, – и не кати масть, едалы береги. Понял?

– А?! – снова удивился длинноволосый, глянув на своего напарника. – Миха, этот карась залетный понты бутит! На «понял» нас взять хочет! Да я тебя!.. – Он попытался схватить Антона за грудки… и вдруг хекнул, съеживаясь, как сдувающийся воздушный шарик, присел, не в силах ни вдохнуть, ни выдохнуть застрявший в легких воздух.

Антон посмотрел на стриженого.

– Помоги корешу, лохмач, и топайте вперед, пока я не рассердился.

Стриженый напрягся, сделал было шаг к Антону, но встретил его предупреждающий взгляд и начинать драку не решился. Помог подняться приятелю, и они поплелись по перрону, оглядываясь, озадаченные демонстрацией боевого мастерства не слишком крутым с виду мужиком.

На привокзальной площади Громова и его конвоиров ждала темно-зеленая «Ауди-8» с бело-синим номером. Амбалы, встретившие Антона у вагона, открыли дверцу, пошушукались с кем-то внутри, распахнули дверцу пошире.

– Залазь! – с ухмылкой бросил стриженый.

Антон наклонился, чтобы войти, и его ударили сзади по копчику так сильно, что он едва не взвыл от боли. Рванулся было из кабины назад, чтобы ответить обидчику, но в нос ему уперся ствол пистолета, и он вынужден был остановиться.

– Садись тихо, не рыпайся, – сказал кто-то с легким акцентом.

Дверца захлопнулась, «Ауди» тронулась с места.

Антон протер заслезившиеся глаза и встретил взгляд узкоглазого и смуглого мужчины на переднем сиденье. Повернул голову: рядом сидел милиционер-сержант с пистолетом, крупногабаритный и малоподвижный, с виду как монумент.

Душа похолодела.

«Неужели чертов монах передумал и меня снова решили упечь на нары?!» – мелькнула жуткая мысль.

– Будешь и дальше показывать крутой нрав, – продолжал узкоглазый, не то узбек, не то киргиз, – всплывешь уже в море. Это первое. Второе: никаких самостоятельных действий! Помни, что ты зэк, а не свободный гражданин. В любой момент тебя могут вернуть в камеру, только уже с другими последствиями. Ну, и третье: не вздумай бежать! Мы тебя из-под земли достанем. Уяснил?

Антон покосился на неподвижного здоровяка-сержанта, и ему расхотелось иметь дело с узкоглазым, а заодно и с монахом Марцианом, служившим своему черному господину – Мороку.

– Что мне надо будет делать?

– Вечером получишь инструкции. Отдыхай пока.

«Ауди», не обращая внимания на светофоры, дорожные знаки, разделительные полосы и посты ДПС, помчалась по Лесной улице, свернула на 2-ю Миусскую и остановилась во дворе многоэтажки напротив ресторана «Ботик Петра».

Страж порядка, сидевший рядом с Антоном, спрятал пистолет, вылез, открыл дверцу. Стоял он так удобно для неожиданного нападения, что у Антона мелькнула образная мысль: не соскочить ли ему с поезда, идущего в ад? Но он встретил насмешливо-предупреждающий взгляд узбека и внутренне поежился. Этот человек, явно какая-то шишка в милицейских рядах, наверняка подстраховался и запросто мог выстрелить ему в спину.