Тёмный мир - Генри Каттнер

Но Ллир!? Ах!

Где-то лежал спрятанный меч, и тот, кто мог найти его и использовать тем неизвестным способом, ради которого он был изготовлен, тот держал существование Ллира в своих собственных руках, но тут существовала опасность, потому что если власть Ллира и была в Темном Мире выше всего мыслимого, такой же должна быть и балансирующая сила меча. Даже приближение к нему могло оказаться фатальным. А держать его в руке… но я должен буду держать его в руке, и потому не было смысла думать и гадать сейчас о грядущей опасности. Все равно это могли быть только догадки.

Я поднимался все выше и выше.

Звуки битвы мне не были слышны, но я знал, что у ворот дерутся и умирают солдаты и рабы Совета, так же как и люди Лоррина. Я в самом начале предупредил Лоррина, чтобы ни одна живая душа не прорвалась сквозь ряды его воинов, чтобы предупредить тех, кто сейчас был в Кэр Сикэйре. Я был уверен, что он выполнит этот приказ, несмотря на горячее желание схватиться с Матолчем и убить его. Теперь в замке оставался лишь один человек, который мог известить Медею, даже не шевельнув пальцем. Всего лишь один!

Но он никого не известил. Я понял это, когда откинул белую портьеру и вошел в башню. Маленькая комната была полукруглой, ее стены, пол и потолок отделаны бледной слоновой костью.

Окна были наглухо закрыты, но Гаст Райми никогда и не нуждался в окнах, если ему нужно было куда-то посмотреть.

Он сидел, этот старый человек, расслабившись на подушках своего кресла, его белоснежные волосы и борода падали крупными локонами на такой же белоснежный плащ.

Руки его, лежащие на подлокотниках кресла, были бледны как воск и прозрачны так, что я почти мог видеть, как течет жидкая кровь по этим старческим жилам.

Фитиль и воск догорели. Пламя жизни еще мигало, но ветер мог задуть это пламя, мимоходом послав его в вечную темноту. Так сидел самый древний из всех, и его выцветшие голубые глаза, обращенные внутрь, не видели меня.

Воспоминания Ганелона вернулись ко мне. Ганелон многое узнал от Гаста Райми. Даже тогда этот член Совета был стар, а сейчас приливы времени источили его, как морские приливы точат камень, пока от него ничего не останется, кроме тонкой раковины, прозрачной, как мутное стекло. Я видел, что жизненный огонь Райми затихает и что там остается один лишь пепел.

Он не видел меня. Не так-то легко было вывести Гаста Райми из тех глубин, где обитала его мысль.

Я заговорил с ним, но он не ответил.

Я осторожно прошел мимо него к стене, которая разделяла верх башни на две половины. Стена была гладкой, и на ней не было никаких признаков двери, но я знал, что надо делать. Я провел ладонями в определенной последовательности по гладкой поверхности, и передо мною появилось отверстие. Я вступил внутрь помещения.

Здесь хранились священные предметы Совета.

Я посмотрел на сокровищницу новыми глазами, более ясными, чему способствовала память Эдварда Бонда. Бинокль, линзы которого горели тусклым янтарным светом, находился на полке, вырубленной прямо в стене. Я никогда раньше не задумывался над тем, что это такое. Он убивал, но воспоминания о земной науке объяснили мне, как и почему. Это было не волшебство, но мгновенное высвобождение энергии мозга. Вот этот нелепый, забавный черный аппарат – он тоже убивал. Он мог оставить от человека мокрое место, меняя полярность гравитационного поля с такой скоростью, что любой организм превращался в лужу жидкости.

Но все это оружие меня сейчас не интересовало. Я искал другие сокровища. Здесь не надо было бояться никаких ловушек, потому что никто, кроме членов Совета, не знал пути в Сокровищницу, или даже ее расположение. Мало кто вообще подозревал о ее существовании, разве что об этом ходили легенды. И ни один раб или стражник никогда не осмелился бы войти в башню Гаста Райми.

Мой взгляд остановился на мече, но это был не тот, что мне нужен, на арфе… Я узнал эту арфу.

На Земле много легенд было сложено о ней – арфа Орфея, которая могла возвращать мертвых из ада. Человеческие руки не могли играть на ней, но и я еще не был готов, чтобы играть на этой арфе – пока.

То, что было нужно мне, лежало на полке, запечатанное в цилиндрический футляр. Я сломал печать и вынул черный, тонкий, инкрустированный золотом, стержень с рукояткой. ЖЕЗЛ ВЛАСТИ. Жезл, который мог использовать электромагнитные силы планеты. Это могли делать и другие жезлы подобного типа, но этот был единственный, без ограничителя, его мощность ничем не была ограничена. Пользоваться им было опасно.

В другом футляре я нашел Хрустальную Маску – изогнутую прозрачную пластинку, которая закрывала глаза, как маска домино, только прозрачная. Эта маска защитит меня от Эйдерн.

Я стал искать дальше, но я не смог обнаружить и следа меча Ллира.

Время было ограничено. Я не слышал, из-за отдаленности, шума сражения, но знал, что оно продолжается, и знал также, что члены Совета должны вернуться в замок. Ну что же, теперь я могу бороться с ними на равных, но я не мог пока еще бороться с Ллиром. Я не мог рисковать, пока не был полностью во всем уверен.

Я стоял в дверях Сокровищницы, глядя на убеленную сединами голову Гаста Райми. Каким бы он ни был стражем, он знал, что я имел право входить в Сокровищницу. Он не сделал ни одного движения. Мысли его витали в необозримом пространстве, и вернуть его обратно было почти невозможно. У него был идеальный ответ на любое давление со стороны. Он мог умереть.

Ну что ж, у меня тоже идеальный ответ.

Я вернулся в Сокровищницу и взял арфу. Я вынес ее и поставил перед стариком, в его выцветших глазах не отразилось ни малейшего признака жизни.

Эта арфа бывала на Земле, а может быть, и такие, как она. Легенды говорили о ее поющих струнах так же, как они говорили о загадочных заколдованных мечах. Лира была у Орфея, и она обладала сказочной силой. Юпитер поместил ее потом меж звезд. Была арфа Гвидона из Англии, которая очаровывала души людей. Была и арфа Альфреда, которая помогла разгромить датчан. Была арфа Давида, игра на которой успокаивала Саула.

В музыке есть скрытая сила. Ни один человек сегодня не скажет, что звук разрушил стены Иерихона, но когда-то люди знали это.

Здесь, в Темном Мире, об этой арфе ходили легенды среди простого народа. Люди говорили, что на ней играл сам Дьявол, что духи воздуха трогали ее струны. Ну что же, в какой-то степени они правы.

Потому что невероятная по точности наука создала эту арфу. Это была машина. Соник, суб-соник и просто вибрации совпадали с биоизлучениями мозга, частично гипнотизируя, частично воздействуя на электромагнитную структуру серого вещества. Мозг – коллоидная машина, а любую машину можно регулировать и контролировать. Арфа могла найти ключ к мозгу и сковать этот мозг.