Пир мудрецов - Афиней

[d] Неге приверженный муж, но доблести чтущий, исполнил.

Это Паррасий, его родина - славный Эфес.

Не забываю отца: Эвенора сын я законный

Славы искусством своим высшей в Элладе достиг.

И далее бахвалился, хоть и остерегаясь гнева богов:

[е] Пусть не поверят, но все же скажу: пределы искусства,

Явные оку людей, мною достигнуты здесь.

Непревзойдимая грань поставлена этой рукою, -

Но ведь у смертных ничто не избегает хулы.

Однажды на Самосе он соревновался в изображении Аякса с далеко уступавшим ему в мастерстве живописцем {108} и проиграл. Друзья ему сочувствовали, но он отвечал, что собственное поражение его мало заботит, но вот жалко Аякса, вторично побежденного [слабейшим]. В погоне [f] за роскошью Паррасий носил пурпурный плащ и белую перевязь на голове, опирался на посох, обвитый золотыми спиралями, и затягивал ремни на сандалиях золотыми пряжками. Рисовал он очень легко и с удовольствием и даже, как рассказывает в сочинении "О счастье" Феофраст [frag.79 Wimmer], напевал за работой. Он любил все чудесное и рассказывал, что когда он писал Геракла в Линде, то сам Геракл явился ему во сне и сам показал позу, наилучшую для картины. Поэтому картину Паррасий подписал:

{108 ...с ...живописцем... — Плиний Старший (XXXV.72) дает более полный рассказ: Паррасий соревновался с Тиманфом, изображая соперничество Аякса с Одиссеем за доспехи Ахилла. Ср. Элиан. «Пестрые рассказы». IX.11.}

(544) Как представал по ночам Паррасию бог в сновиденьях,

Так предстает он и здесь, чтобы увидели все.

63. У философов даже целые школы объявляли роскошь главной жизненной целью. Прежде всего это киренская, берущая начало от ученика Сократа АРИСТИППА, который, признавая наслаждение конечной целью, говорил, что на нем-то и зиждется счастье. Оно мгновенно, как у распутников: он не признавал ни памяти о прошлых наслаждениях, ни [b] надежды на будущие, и полагал, что все хорошее - только в настоящем, а прошлое и будущее к нему не имеют отношения: одно уже исчезло, другое еще не возникло и неопределенно. Именно так и сладострастники ощущают наслаждением только насущное мгновение. В согласии с этим учением была и вся его жизнь, которую провел в роскоши и расточительстве на благовония, наряды и женщин. Он открыто жил с гетерой Лайдой и участвовал в потехах Дионисия, хотя нередко и терпел от [с] него обиды. Гегесандр рассказывает [FHG.IV.417], что когда однажды ему отвели на пиру дальнее ложе, он остался невозмутим и на вопрос Дионисия, каково ему там по сравнению с вчерашним местом, ответил: "Совершенно одинаково: сегодня вчерашнее не в чести, потому что далеко от меня, вчера же было благодаря мне в чести; так и сегодняшнее моим присутствием прославлено, а вчера без меня было не знаменито". Рассказывает Гегесандр и о других случаях [FHG.IV.417]: "Дионисовы [d] слуги брызгали водой на Аристиппа, Антифонт стал его попрекать, что он терпит, Аристипп ответил: "А если бы я рыбачил, так что же, бросать из-за этого свое дело?" Большую часть времени Аристипп проводил в роскоши на Эгине; Ксенофонт в "Воспоминаниях" рассказывает [II,1], что Сократ частенько наставлял его, сочинив для этого даже притчу о Добродетели и Наслаждении. О Лаиде Аристипп говорил: "Это я ею обладаю, а не она мною". У Дионисия ему предложили выбрать одну из трех женщин, а он не согласился [и увел всех троих]. Он купался в [e] умащениях и говорил [Эврипид "Вакханки" 317]:

Кто чист душой

И в Вакховой не развратится пляске.

Высмеивая его, Алексид в "Галатее" представляет раба, который говорит о каком-то его ученике [Kock.II.311]:

Хозяин мой ходил еще мальчишкою

К словесникам, пытался стать философом.

Там Аристипп тогда Киренский славился -

[f] Софист, его первей в бесстыдстве не было.

Хозяин снес талант ему и сделался

Учеником. И хоть познал учение

Не в совершенстве, пустозвоном стал-таки.

Антифан говорит в "Антее" о роскошествующих философах так [Kock.II.32]:

- Дружище! Примечаешь, что за старец там?

- Ну что же, вид его чистейший эллинский:

(545) Плащ белый и хитон красиво светится,

И голова покрыта шляпой войлочной,

И посох соразмерный, и за трапезой

Имеет, верно, все необходимое.

Да что там говорить? Саму, мне кажется,

Мы лицезреем, друже, Академию!

64. Музыковед Аристоксен в "Жизнеописани Архита" [FHG.II.276] рассказывает, как однажды в Тарент прибыли послы от Дионисия Младшего, среди которых был и ПОЛИАРХ по прозвищу Сладострастник, искушенный в телесных наслаждениях не только на практике, но и в [b] теории. Поскольку он был знакомцем Архита и не вполне чужд философии, то хаживал в священную рощу и прогуливался там вместе с учениками Архита, слушая его речи. И однажды, когда поставлен был вопрос о вожделениях и о телесных наслаждениях, Полиарх сказал: "Когда я, господа, не раз об этом задумывался, то мне становилось ясно, что отвергать такие ценности нелепо и противоестественно. Ибо каждый раз, когда мы слышим подлинный голос природы, он велит нам следовать за наслаждением, [c] потому что это признак человека разумного. А сопротивляться этому или обуздывать желания - это свойственно тем, кто неразумен, несчастен и не понимает состава человеческого естества. Лучшее доказательство -в том, что все люди, обретя достаточно богатства и силы, обращают их на службу именно телесным своим наслаждениям, видя в этом главную цель, а все прочее полагая второстепенным. В пример можно привести [d] нынешнего персидского царя, да и всякого, достаточно самовластного правителя: как когда-то цари Лидии, Мидии и (Ас)сирии. Они не упустили ни единого наслаждения; напротив, у персов, говорят, за изобретение новых наслаждений назначаются награды. И это правильно: потому что природа человеческая быстро пресыщается затяжными наслаждениями, даже самыми отборными, а значит, если новизна имеет способность усиливать наслаждение, ею нельзя пренебрегать, но со всем тщанием добиваться. Оттого-то и придумано столько яств, и печений, и умащений, и [е] благовоний, и столько плащей, и покрывал, и чаш и прочей утвари: все приносит наслаждение, если опирается на то, что радует природу человеческую. Таково и золото, и серебро, и все, что редкостью радует взгляд, [f] когда обработано по правилам искусства".

65. После этого он рассказал о сладкой жизни персидского царя -сколько и каких у него прислужниц, как он занимается любовью, чем душится и красится, с кем общается, какими зрелищами услаждает глаз и какой музыкой слух, - и объявил персидского царя счастливейшим из людей, ныне живущих. "Наслаждений у него больше, чем у всех, и они (546) намного совершенней. На второе место, - сказал он, - очень далеко от первого, я бы поставил нашего государя. Ибо царским наслаждениям служит вся Азия... и в сравнении с этим возможности Дионисия показались бы очень скромными. Но что за такую жизнь можно и нужно бороться, видно из истории: так мидийцы с великими опасностями отняли власть у [ас]сирийцев, и не ради чего иного, а только чтобы завладеть их богатствами; так мидийцев по той же причине покорили персы - а причина эта есть наслаждение телесными удовольствиями. Но законодатели [b] в своем желании выровнять род человеческий, чтобы никто из граждан не выделялся роскошью, возвысили некоторый род добродетели.

И они написали законы о всяких согласованиях и обо всем, что нужно для гражданского общения, и об одеждах, и об образе жизни, чтобы все это у всех было одинаково. Так боролись они против алчности и ради этого возвеличивали справедливость: потому и у поэта сказано [Эврипид "Меланиппа" frag.486]:

Златой лик Справедливости.

И еще [Софокл "Аякс-локр" frag. 11]:

Златое око Справедливости.

Самое имя Справедливости стало божественным, так что кое-где ей воздвигают [c] алтари и приносят жертвы. А потом стали превозносить Умеренность и Воздержанность, а лучшие наслаждения порочить именем Алчности, - вот так законопослушные граждане, оказались пред лицом закона и молвы ограничены в своих телесных наслаждениях".

66. И Дурид говорит в двадцать третьей книге "Истории" [FHG. 11.477], что и в древности владыки отличались пристрастием к вину. Оттого и Ахилл у Гомера бранит Агамемнона [Ил.1.225]:

винопийца со взорами пса.

[d] И когда Гомер описывает гибель Агамемнона, он пишет [Од.ХП.418]:

Как меж кратер пировых меж столами, покрытыми брашном,

Все на полу мы лежали, -

то есть показывает, что даже смерть застигла его за привычным пьянством.

Падким до наслаждений был и СПЕВСИПП, родственник Платона и преемник его в Академии. Во всяком случае, сицилийский тиран Дионисий в письме к нему попрекает его сластолюбием и стыдит за алчность и за любовь к аркадянке Ласфении, тоже слушательнице Платона.

[е] 67. Однако не только Аристипп и его последователи услаждались удовольствиями, возникающими "из возбуждения", но также и ЭПИКУР (ср. 278е-280b) со своими учениками. Я не буду вникать в те "возбуждения бурные и мягкие", о которых он постоянно толкует [frag.431 Usener], ни о "щекотках" и "укольчиках", о которых говорится в книге "О конечной цели", а напомню только вот что. Он говорит: "Я уж не знаю, что разуметь мне под благом, если исключить удовольствия от вкуса, от любовных наслаждений, от слуха и созерцания [f] красивых форм". И Метродор в "Письмах" говорит [280а]: "Желудок, о Тимократ-естественник, желудок - вот славный предмет для всякого размышления, сообразного с естеством". И опять Эпикур [frag.409]: "Начало и корень всякого блага - наслаждение утробы: и к нему восходит и мудрость, и все прочее". И опять в книге "О конечной цели" говорит [frag.70]: "Красоту, добродетель и тому подобное следует ценить, если (547) они доставляют наслаждение; если же не доставляют, то надо с ними распрощаться". Этим он ясно показывает, что добродетель есть лишь подспорье, как бы служанка наслаждения. И в другом месте он говорит [frag.512]: "Мне плевать на красоту и на ее праздных поклонников, если от нее нет никакого наслаждения".