Пир мудрецов - Афиней

{130 ...поэт Филит... — Ср. Элиан. «Пестрые рассказы». IX.14.}

{131 ...в книге «О чудесах»... — Ср. Элиан. «Пестрые рассказы». X. 6.}

{132 ...на редкость невзрачен. — Вероятно поэтому он мог «откалывать коленца и валять дурака». См. Гиперид. «Речи». II.7.}

{133 Ср.230с = 503а, 238с.}

Гермес, зеница Ночи в черном саване,

[e] Вожатый мертвых, ждущий Филиппида в путь.

И Аристофонт в "Платоне" [Kock.II.279]:

- В три дня он Филиппидом станет высохшим.

- В три дня скелет из человека сделаешь?!

И Менандр в "Гневе" [Kock.III.106]:

Покажет голод, обглодав красавчика,

Что он худей скелета Филиппидова.

Говорили даже "офилиппидиться" в значении "страшно исхудать", -так у Алексида в "Мандрагорщице" [Kock.II.349]:

- Ужасный вид! Как воробей ощипанный!

[f] Свидетель Зевс, совсем офилиппидился!

- Не сочиняй словечки: я ни жив, ни мертв.

- Вот горе-то, несчастье! Ах ты бедненький!

И все-таки куда лучше быть таким, чем как тот, о котором Антифан говорит в "Эоле" [Kock.II. 17]:

За пьянство и за тушу толстомясую

Его здесь бурдюком прозвали местные.

[Об умащениях]

Гераклид Понтийский говорит в книге "О наслаждении" [Voss 37], что торговец умащениями по имени Диний, пустившись по склонности к излишествам в любовные приключения, разорился на них, лишился нужных сил и от горя сам себе отрезал срамные части: вот до чего (553) доводит разнузданность в наслаждениях.

78. Как пишет Кефисодор в "Трофонии", в Афинах у роскошествующих было в обычае даже стопы умащать благовонными маслами [Kock.I.800; 689f]:

Потом купи мне, Ксанфий, умащения,

Ирисовое, розовое, быстренько!

Для стоп отдельно прикупи присыпочки. {134}

{134 ...присыпочки. — См.: 690a-d. Баккарида (нардовое благовоние); по-видимому, это была присыпка, т.к. Афиней (690с) сам сомневается, было ли оно мазью.}

Эвбул пишет [об этом] в "Карионосфинксе" [Kock.II.203]:

[Ты бы увидел], как сладко я в опочивальне разлегся,

Девочки-душки вокруг толпятся игриво и нежно,

Ноги мои натирают амаракинтовой {135} миррой.

{135 ...амаракинтовой... — возможно, майорановой.}

А в "Прокриде" кто-то говорит об уходе за собачкой Прокриды, и о [b] собаке выражается, как о человеке {136} [Kock.II. 195]:

{136 ...как о человеке... — Об этой молосской собаке, которую Зевс наделил душой, см. Поллукс 39; Овидий. «Метаморфозы». VII.754.}

- Итак, собачке постелите мягкую

Постельку: подложите шерсть милетскую,

Прикройте сверху тонкою попонкою.

- Феб-Аполлон!

- Еще сварите кашицу

В гусином молочке.

- Геракл!

- А лапочки

Мегалловым {137} намажьте благовонием.

{137 ...Мегалловым... благовонием — по имени сицилийского грека.}

У Антифана в "Алкестиде" кто-то намазывает ноги оливковым маслом [Kock.II.23]. [c] А в "Бродячей жрице" он пишет [Ibid., 74]:

Велел рабыне, у богини мази взяв,

Стопы, потом колени умастить ему.

И как растерли - вмиг вскочил он на ноги.

И в "Закинфянине" [Kock.II.51]:

Не прав я разве в этой страсти к женщинам?

Неплохо время провожу с подружками!

Вот это взять хотя бы, только первое,

Что чувствуешь: прекраснейшие пальчики

Трут ноги мирром, умащают ласково.

[d] Кто станет спорить, это замечательно?

И в "Форикийцах" [Kock.II.53; 689е]:

- Так умывается она? Чем именно?

- Из ящичка, оправленного золотом,

Стопы и бедра миррой трет египетской,

Сосцы и щеки - нежит финикийскою,

А мятной - натирает руку каждую,

Лоб, брови, кудри - миррой амараковой,

Колени с шеей - миррою тимьяновой...

Анаксандрид же пишет в "Протесилае" [Kock.II.138]: {138}

{138 ...пишет в «Протесилае»... — Афиней также упоминает в 589f торговца косметикой Перона. Демагог Каллистрат был известен приверженностью к роскоши, а его оппонент Меланоп — взяточничеством.}

Вот мирра от Перона! Вот такую же,

[e] Египетскую Меланоп купил вчера

И трет ей нынче ноги Каллистратовы.

Что при Фемистокле {139} [афиняне] уже вели изнеженную жизнь, показывает Телеклид в "Пританах". {140} Но Кратин в "Хиронах" свидетельствует, что роскоши не чуждались и в более давние времена [Kock.I.86]:

{139 ...при Фемистокле... — после взятия трофеев в персидских войнах во второй четверти пятого века.}

{140 ...в «Притонах». — Kock.I.215. Цитата утеряна.}

С нежной мятой на сонме сидели они,

белой лилией, розой за ухом;

За покупками с яблоком каждый ходил

и стоял, опираясь на посох.

79. Клеарх Солейский пишет в "Любовных историях" [FHG.II.315]: "Для чего мы ходим с цветами, яблоками и тому подобным в руках? Не потому ли, что природа через эти пристрастия выявляет тех, кто стремится к прекрасному? Не знак ли это природы - держать в руках прекрасное и радоваться ему? Или причин тому две? Потому что так [f] делается первый шаг к знакомству и дается свидетельство намерения, -просящие посредством этого открываются, а для дающих это - знак того, что они склонны поделиться прекрасным с другими. (554) Ибо обольщение прекрасными цветами или плодами представляет собой приглашение принявшим их поделиться и своей собственной красотой. Или, возможно, в красоте цветов они находят утешение напоминанием о красоте любимых, и наслаждаются своими влечениями; цветы, таким образом, подавляют тоску по любимым. Если только, конечно, не держат такие вещи и наслаждаются ими ради собственного украшения, подобно тому как используется любая другая вещь у стремящихся приукраситься. Ведь гораздо красивее выглядят не только надевшие венки [b] на голову, но и просто держащие цветы в руках. И это просто из любви к красоте: ведь любить прекрасное и радоваться исполненным прелести предметам - вещи родственные. Красота весны и красота осени обретают свое лицо в цветах и плодах. Или же все любящие одержимы некоторым роскошеством, спешат себя украсить, и поэтому услаждаются красивыми предметами? Кто чувствует себя прекрасным и прелестным, тем естественно собирать цветы. Поэтому и рассказывают, что девушки Персефоны собирали цветы; потому и Сапфо говорит [PLG.4III.129], что она видела

Деву, очень нежную, которая срывала цветы".

80. В те давние дни люди были так одержимы сластолюбием, что [с] был даже воздвигнут храм Афродите Каллипиге (Дивнозадой), и вот как это случилось. У одного крестьянина были две красивые дочери. Однажды они поспорили, у которой из них красивее задница; и чтобы решить спор, вышли на большую дорогу. Там шел юноша, сын почтенного и богатого родителя, и они перед ним заголились, а он, взглянув, отдал предпочтение старшей. И так он влюбился в нее, что, вернувшись в город, расхворался, слег и рассказал обо всем младшему брату. Тот немедля [d] отправился в названную деревню и, увидев девушек, сам страстно влюбился, но в меньшую. Отец уговорил их взять себе более именитых жен, но ничего не добившись, отправился в деревню, договорился с отцом тех девушек, привез их в город и выдал за сыновей. Этих-то девушек горожане прозвали "дивнозадыми", как о том говорит в "Ямбах" Керкид Мегалопольский: что в Сиракузах-де [frag.l]:

Сестер прекраснозадых здесь была пара.

Вот эти-то сестры, получив большое богатство, построили храм в честь [e] Афродиты и назвали ее Каллипигой, как о том рассказывает в своих "Ямбах" и Архелай.

81. А как однажды сладчайшее блаженство было обретено в безумии, довольно забавно рассказывает Гераклид Понтийский в книге "О наслаждении": {141} "Фрасилл, сын Пифодора из Эксоны, был одержим безумием особенного рода: все корабли, приходившие в Пирей, он считал своими: он записывал их, рассылал, следил за ними, а когда они возвращались, встречал их с такой радостью, какую мог испытывать только хозяин. Погибшие корабли он не разыскивал, а спасшимся радовался и [f] проводил дни в сладком блаженстве. Однако когда из Сицилии возвратился его брат Критон и насильно отвел его к врачу, безумие окончилось, и он жил... [пропуск] ... говоря, что никогда в жизни не был так счастлив: ибо печалей у него не было никаких, а наслаждение было огромное".

{141 Ср. Элиан. «Пестрые рассказы». IV.25.}

Конец Книги двенадцатой

Книга тринадцатая

О ЖЕНЩИНАХ [ЗАКОННЫЕ ЖЕНЫ И МНОГОЖЕНСТВО]

(555) 1. Друг мой Тимократ! Когда комедиограф Антифан читал царю Александру одну из своих комедий, и тому она явно не нравилась, Антифан сказал: "Государь, чтобы это понравилось, надо часто кормиться на складчинных обедах и еще чаще ради девок получать и раздавать тумаки". Об этом рассказывает халкидец Ликофрон в книге "О комедии" [frag. 13 Strecker]. Вот для таких читателей и мы собираемся теперь повести речи о делах любви (потому что не раз заходил у нас разговор о гетерах и женах), и поэтому заведем запев, призвав перед таким любовным [b] перечнем на помощь нашей памяти самую любезную из Муз - Эрато [Аполлоний Родосский "Аргонавтика" III. 1]:

Ближе ко мне, Эрато, помоги, расскажи мне какие,

слова говорились о любящих и о любви.

2. Итак, воздавая хвалу замужним женщинам, наш добрый хозяин {1} припомнил рассказ, содержащийся в книге Гермиппа "О законодателях" [FHG.III.37] {2} о том, что в Лакедемоне существовал обычай запирать [c] девушек с неженатыми юношами в темном тереме, и кто какую хватал, ту и уводил себе в жены без приданого. Поэтому и был наказан Лисандр, когда бросил девушку, попавшуюся первой, и захотел увести другую, покрасивее. Клеарх Солейский пишет в книге "О поговорках" [FHG.II.319]: "В Лакедемоне на некоем празднестве женщины гоняют холостяков вокруг жертвенника и бьют бичами, чтобы те, избегая такого унижения, оживляли в себе страсть и вовремя вступали в брак. В Афинах [d] первым завел единобрачие Кекроп, а до него люди соединялись беспорядочно, и мужья, и жены были общие. Оттого, по мнению некоторых, его и прозвали "двуприродным", {3} так как раньше человек не мог знать собственного отца среди многих других".