Обыкновенная война - Борис Геннадьевич Цеханович

выбраться на улицу. Если машина перевернётся, внутри ты получаешь большее количество травм, когда будешь биться обо все выступы, кувыркаясь вместе с машиной.

– А теперь смотри: обстрел справа, – я ловко подпрыгнул и выбросил ноги на левую половину брони и присел, прикрываясь башней, а потом быстро перескочил на правую сторону машины и, опять прикрываясь башней БРДМ, повёл стволом автомата по придорожным кустам. Всё это я проделал на полном ходу машины и под изумлённым взглядом Севрюгина. Я опять уселся на своё место и стал объяснять дальше: – Когда я еду на верху машины, то при попадании гранаты, меня максимум скинет с брони на дорогу или обочину. Ну…, побьюсь, ну…, сломаю руку или ногу, пару рёбер, но остаться живым будет гораздо больше шансов. Сейчас будет место на дороге, которое периодически обстреливают боевики из пулемёта, и я тебе покажу, как просто укрыться внутри машины от огня, в случае обстрела.

Мы миновали самое узкое место и теперь ехали по дороге, участок которой простреливался с позиций боевиков и Степанов прибавил скорость. Как по заказу с горы ударила очередь и пули защёлкали по броне сзади нас. Севрюгин загнано глянул на меня, а я, изогнувшись на краю люка, закинул ноги за спину водителя и мгновенно скользнул вниз, только чуть задев водителя. Майор, уяснив мой манёвр, повторил его, но зацепившись бронежилетом за выступ сильно ударился лицом о крышку люка и с криком боли провалился во внутрь машины. Прежде чем мы выскочили из зоны поражения, ещё одна очередь прогрохотала по броне. Я опять вылез наверх БРДМа, туда же вылез и бледный Севрюгин.

– Ничего. Николай, умение приходит с тренировкой, – попытался успокоить заменщика, но он уже паниковал и не пытался скрыть этого. Как только мы остановились у ворот штаба, Севрюгин соскочил с БРДМа и стремительно побежал к салону командира полка. Я же чертыхнулся и, уже не спеша, направился тоже к командиру полка, который вышел из-за массети.

– Товарищ полковник, я не хочу быть командиром противотанковой батареи, – донёсся до меня дрожащий голос офицера, – меня там убьют.

Матвеев заулыбался: – Да вы что, товарищ майор? Вон, Копытов, какую ряху наел. Вся деревня кормит и лелеет его, мы здесь так не питаемся, как он. Да, кстати, товарищ майор, чего это вы всю ночь на связь не выходили? – Последние слова командир уже адресовал мне.

– Вчера вечером группу снайперов накрыл артиллерией, вот духи мне и отомстили. Обстреляли с зелёнки и сразу же попали в радиостанцию…, – продолжить я не успел, так как к командиру подошёл начальник штаба полка подполковник Мельников и хмуро глянув на меня, стал докладывать.

– Товарищ полковник, начальник строевой части майор Тимошенко и майор Копытов, поступили возмутительно. Майор Севрюгин, с самого начала был предназначен для замены командира первой миномётной батареи. А Тимошенко вчера самостоятельно принял решение и

перенацелил его на противотанковую батарею, в качестве дружеской услуги, – подполковник Мельников повернулся к Севрюгину, – а вы, товарищ майор, езжайте прямо сейчас за своими вещами и сюда.

В течение последующих нескольких минут в мой адрес было высказано немало крепких слов и выводов. Не знаю, чем бы всё это закончилось, но подошёл начальник артиллерии и, воспользовавшись паузой, обратился к командиру с просьбой представить меня к правительственной награде за уничтоженных снайперов. Наступило неловкое молчание, в течение которого командир полка и начальник штаба озадаченно хмыкали и поглядывали то на меня, то на начальника артиллерии. А Чайкин глядел невинным взглядом на полковых начальников.

– Ладно, идите товарищ Копытов, – наконец-то вяло махнул рукой мне Матвеев и они с начальником штаба ушли в сторону роты связи, оставив меня с Чайкиным.

– Копытов, – начальник артиллерии сбросил с лица невинное выражение, – чего тебе спокойно не сидится? Вчера командир первого батальона приезжал к командиру жаловаться на тебя. Хорошо я случайно оказался рядом и смог за своего подчинённого вступиться. После этого Матвеев ответил Тищенко в таком духе: – А чего ты хотел? Конечно, Копытов правильно взбеленился. Кто ты для него? Необстрелянный салага, на большее не тянешь. Вот ты отвоюешь свой первый бой нормально, тогда ты и сможешь его застроить, а так пока придётся молча проглотить обиду. Это мой тебе совет.

…Вернулся к себе очень расстроенным: несколько часов тому назад в мечтах был уже дома, а сейчас этот призрак бесследно растаял в воздухе и неизвестно, когда он опять реально встанет передо мной.

Тем временем бой за контроль над несколькими населёнными пунктами и за дорогу на Шатой развернулся и пошёл не по тому сценарию, как планировалось. Как мне потом стало известно, закончился он новой трагедией для 245 полка. Отряд обеспечения движения двигался по горной дороге в сторону населённого пункта Зоны. Впереди двигались в пешем порядке сапёры, за ними на технике разведывательная рота и другие подразделения. Солдаты и офицеры напряжённо вглядывались в зелёнку, которая справа вплотную подступала к дороге. Слева вдоль дороги шёл отвесный обрыв и с самого низа доносился неумолкаемый гул реки Аргун, которая стремительно мчалась между камней. Колонна медленно, шаг за шагом втягивалась в засаду боевиков, затаившихся в зелёнке и ожидающих только сигнала своего командира. Один из связистов, сидевших на броне, поднял голову и его взгляд столкнулся с таким же взглядом боевика, но разглядывающим его с ненавистью. Связист вскинул автомат и успел дать короткую очередь и умер первым в колонне, так как его первый выстрел послужил сигналом для всех боевиков. Шквал огня обрушился на колонну, сразу же выведя из строя многих: кому повезло – погибли сразу. Кому повезло меньше – были ранены и теперь лежали в лужах крови на броне и земле, беспомощно взирая на эту бойню. В кого пули не попали – открыли ответный огонь. Но он был крайне не эффективен, так как приходилось стрелять вверх, да и первые несколько минут, уцелевшие не видели противника и били вслепую. В эти же первую минуты были подбиты несколько единиц техники, и они сейчас ярко горели на дороге, а уцелевшие солдаты пытались вытащить оставшихся внутри. Не подбитые машины беспомощно елозили по дороге, но выехать не могли из-за подбитой техники, перегородившей узкую дорогу. Число убитых и раненых росло с каждой минутой, боевики уже вели не шквальный огонь, а били сверху, не торопясь, выбирая цели. Полк помощи оказать не мог, слишком близко от колонны находились боевики, чтобы по ним можно было нанести огневое поражение артиллерией или авиацией, а мотострелки пробиться не могли, так духи наглухо перекрыли огнём узкую дорогу. На