Империя свободы: История ранней республики, 1789–1815 - Гордон С. Вуд

подал в отставку с поста военного министра и был заменён Джеймсом Монро, который также продолжал оставаться государственным секретарём. Правительство испытывало трудности с набором войск и удержанием набранных. Более 12 процентов американских солдат дезертировали во время войны, почти половина из них — в 1814 году. Оплатить войну становилось практически невозможно. Попытки правительства занять деньги терпели неудачу, поскольку потенциальные кредиторы отказывались покупать американские облигации, тем более что федералисты продолжали препятствовать кредитованию правительства. Летом 1814 года многие из разросшихся банков штатов были вынуждены приостановить выплаты специями за огромное количество бумажных банкнот, которые они пустили в оборот после гибели Банка Соединённых Штатов в 1811 году. Без национального банка правительство не могло переводить средства по стране и оплачивать растущие счета. Осенью 1814 года министр финансов Джордж У. Кэмпбелл заявил, что правительству нужно 50 миллионов долларов, но он не знал, как их собрать. В октябре он подал в отставку с поста министра финансов, а в ноябре правительство объявило дефолт по государственному долгу. По всем признакам и целям государственный кредит был аннулирован, а правительство Соединённых Штатов — банкротом.

На смену Кэмпбеллу пришёл Александр Даллас, умеренный республиканец из Пенсильвании. Даллас ошеломил своих коллег-республиканцев рекомендациями по введению новых внутренних налогов и созданию национального банка, который представлял собой расширенную версию банка, от которого республиканцы совсем недавно отказались. Хотя Конгресс неохотно согласился с новыми налогами, включая акциз на виски, более тяжёлый, чем тот, который спровоцировал восстание виски в 1794 году, он отклонил предложение Далласа о банке, по крайней мере, на данный момент. Президент Мэдисон, отказавшись от своего прежнего строгого конструкционистского мнения 1791 года о том, что национальный банк неконституционен, теперь выступал за создание такого банка по образцу Банка Англии.

Ещё более серьёзной проблемой для республиканцев стало противодействие федералистов войне — противодействие настолько сильное, что оно, возможно, сделало войну самой непопулярной в американской истории. Федералисты повсюду, но особенно в Новой Англии, где они были наиболее сильны, непрерывно и страстно выступали против конфликта, настолько засоряя «колёса войны», по словам Мэдисона, что её цель была подорвана, а враг был поощрён «к удержанию любых мирных достижений, которые в противном случае могли бы быть сделаны». Федералисты считали, что это была исключительно партизанская борьба, которая могла способствовать только Франции и Виргинской династии, и к ним присоединился Постоянный орден конгрегационного и пресвитерианского духовенства, который тайно, а иногда открыто молился за победу Англии над Францией и Америкой. Самое важное, что многие федералисты не только устно и письменно выражали своё несогласие с войной, но и совершали поступки, которые сегодня, вероятно, были бы расценены как подстрекательство, если не как государственная измена. Ревностные федералисты «Голубого огонька», названные так потому, что, как считалось, они предупреждали британские военные корабли об американских плаваниях миганием синих огней, препятствовали призыву в армию, мешали подписке на военные займы, призывали к удержанию федеральных налогов и замышляли выход из состава Союза. Они покупали облигации британского правительства со скидкой и отправляли специи в Канаду для оплаты контрабандных товаров. Губернаторы-федералисты в Новой Англии даже отказались выполнять требования военного министерства о создании ополчения в своих штатах. Губернатор Массачусетса фактически вступил в тайные переговоры с британцами, предложив часть штата Мэн в обмен на прекращение войны. Хотя президент осудил это неповиновение федералистов как угрожающее основам Союза, он благоразумно не стал поднимать этот вопрос. Он был очень уверен в себе, так как вежливо и спокойно сказал взбешенному Мэтью Кэри, предсказывавшему «кровавую гражданскую войну», которая «сокрушит республиканизм на века», что «нечестивый проект разрушения Союза штатов терпит поражение». Эта глубокая и спокойная уверенность в поддержке Союза большинством населения и в конечном успехе Соединённых Штатов в войне была секретом президентского лидерства Мэдисона.

Хотя некоторые экстремисты из Новой Англии призывали к заключению сепаратного мира с Англией и выходу из состава Союза, большинство лидеров федералистов, как верно предположил Мэдисон, были более осторожны. Такие федералисты, как Гаррисон Грей Отис из Массачусетса, осознали, что созыв конвенции штатов Новой Англии для выражения их недовольства национальным правительством и Виргинской династией может стать лучшим способом умерить экстремизм в регионе. К тому времени, когда съезд из двадцати шести делегатов от штатов Новой Англии собрался в Хартфорде в середине декабря 1814 года, эмбарго было отменено, Бонапарт пал, и прежнее ощущение кризиса прошло.

В своём докладе, опубликованном 5 января 1815 года, конвенция осудила республиканцев за их «дальновидную и поверхностную теорию в отношении торговли» и «губительное упорство в попытках превратить её в инструмент принуждения и войны». В докладе подчёркивались парадоксы политики республиканцев, указывалось на «фатальные ошибки системы, которая стремится отомстить за коммерческие обиды, жертвуя торговлей, и усугубляет ненужными войнами в неизмеримой степени те обиды, которые она исповедует для исправления». Выражая свой гнев и тревогу по поводу того, что происходило в обществе вокруг них, федералисты также осудили республиканцев как за «исключение из должностей людей с безупречными заслугами», так и за распределение должностей «между людьми, менее всего имеющими право на такие отличия». Далее в докладе выражалось сожаление по поводу вовлечения «этой отдалённой страны, некогда столь счастливой и вызывавшей зависть… в разорительную войну и исключения её из сношений с остальным миром». Но съезд отверг сецессию и сепаратный мир с Британией. Звучащий более республикански, чем республиканцы, отчёт напоминал читателям, что администрация Мэдисона не смогла избежать «неудобств, связанных со старыми и прогнившими институтами». Она жаждала власти, злоупотребляла покровительством исполнительной власти, взимала непомерные налоги и расточительно расходовала средства. Самое главное, говорилось на съезде, республиканцы, похоже, забыли, что «несправедливые и разорительные войны» были «естественным порождением плохих администраций во все века и во всех странах».

Тайный съезд федералистов ограничился предложением ряда поправок к Конституции, которые суммировали недовольство Новой Англии за предыдущие полтора десятилетия. Эти поправки требовали отменить трёхпятипроцентное представительство рабов в Конгрессе; предотвратить принятие новых штатов, будущие эмбарго и объявления войны без большинства в две трети голосов Конгресса; и положить конец доминированию Вирджинии в исполнительной власти, запретив президенту занимать пост более одного срока и не позволяя одному и тому же штату иметь двух президентов подряд. Федералисты Новой Англии надеялись, что эти предложения уменьшат влияние Юга и Запада в стране и восстановят баланс секций.

К несчастью для федералистов, их доклад прибыл в Вашингтон как раз в тот момент, когда пришло известие о подписании мирного договора между Соединёнными Штатами и Великобританией. Поскольку объявление войны в 1812 году было отчасти блефом, чтобы заставить Британию серьёзно отнестись к американским требованиям, Мэдисон почти