Солнце в зените - Шэрон Кей Пенман

пасынке автора, Генри, и о ее супруге, Джоне, сейчас служащего Ричарду на переговорах с шотландцами. Семья Скроуп хранила два секрета, упоминание о которых заставило герцогиню остановиться на документе внимательнее.

Первый касался деверя Нэн, архиепископа Йоркского, внезапно арестованного Эдвардом одиннадцать месяцев тому назад по обвинению в изменнической переписке с держащимся стороны Ланкастеров своим зятем, графом Оксфордом. Джордж не мог похвастаться крепким здоровьем, рассказывала Элисон, поэтому Ричард согласился вступиться за него перед королем. В том же абзаце она мельком объявляла о беременности Анны.

Той ночью Нэн не сомкнула глаз. Элисон - болтушка, но болтушка, достойная абсолютного доверия. Если она утверждает, что Ричард пытается добиться освобождения Джорджа Невилла, значит, так оно и есть. Графиня знала, ее деверь не имеет в глазах зятя никакой практической выгоды. Тем не менее, Ричард с готовностью вызвался ходатайствовать за него, пусть и страдающего на одре болезни. Только из-за того, что Джордж приходился Анне дядей. Он также пылко сделал бы то же самое для нее, не отврати его Нэн своим непростительно скоропалительным и отчаянным письмом!

Анна ждала ребенка. Носила ее первого внука. Дитя, которое ей, возможно, никогда не удастся увидеть. Она даже не узнает о родах.

Нэн являлась самой несклонной к самокопанию из всех известных ей женщин, но в данную минуту ей мало что оставалось в море времени, одиночества и сожалений, кроме размышлений. Кропотливо и неохотно возвращалась она мыслями к взаимоотношениям с дочерьми, начиная сознавать, что если они оставили ее сейчас, то, скорее всего, потому, что ранее графиня сама часто их оставляла.

Она вспомнила Амбуаз, как равнодушно восприняла страхи Анны, как нетерпелива оказалась во время затянувшейся депрессии Изабеллы после утраты ее ребенка. Вспыхнув от стыда, графиня поняла, что позволила дочерям узнать об отцовской гибели от Маргариты Анжуйской.

Она попыталась написать об этом Анне, но слова просто не приходили. Нэн всегда принимала любовь младшей дочери, как должное, и просить ее о прощении казалось тем же самым, что идти против естественного хода событий. Какие бы ошибки она не совершила, графиня все еще оставалась матерью Анны. Дочери не имеют права судить ее. Однако, чувство собственной правоты не делало горе хоть чуть-чуть легче.

Напротив, в монастыре, из трапезной, находившейся в здании из серого камня, выходили братья. Нэн смотрела, как они начали выстраиваться перед чашами, установленными для мытья рук после еды. Она поднялась и уже начала оборачиваться, когда услышала окликающий ее голос: 'Моя госпожа!' Графиня оглянулась и увидела одного из облаченных в белые рясы монаха, спешившего к ней по тянувшейся с западной стороны тропинке монастыря.

Приемный зал главного здания у ворот, как обычно, был переполнен просителями милостыни, но при виде йоркистских солдат, без дела слонявшихся у входа, Нэн онемела, почувствовав тревожное леденящее покалывание, пробегающее вдоль ее позвоночника. С какой целью они тут оказались? Существовала ли связь между их присутствием и приглашением к себе господина аббата?

Графиня не успокоилась, когда проводник повел ее во внутренний двор к угловой лестнице, позволявшей подняться к расположенной выше часовне. Что такого потребовалось сообщить Нэн господину аббату, если он счел необходимым попросить о разговоре с глазу на глаз? Сейчас он выступил вперед, приветствуя гостью, но взгляд женщины устремился за спину священника, к скрытому в послеполуденной тени человеку, высокому и элегантно одетому, с потемневшим от солнца лицом и скрытными светло-голубыми глазами.

'Госпожа, позвольте мне представить-'

'Джеймс Тирелл', - закончила за него герцогиня, и Тирелл склонился к ее руке.

'Сейчас сэр Джеймс Тирелл, госпожа', - вежливо поправил он ее. 'Его Милостью королем мне была оказана честь оказаться посвященным в рыцари после битвы при Тьюксбери'.

'Примите мои поздравления', - механически ответила Нэн. Она знала Тирелла. Мелкопоместный дворянин из Саффолка, человек с незапятнанным реестром свидетельств преданности дому Йорков. Что за миссию доверил ему сегодня Нед?

'По всей вероятности Вам придется покинуть нас, госпожа'.

Она обернулась к аббату. 'Покинуть?'

Он улыбаясь, кивнул. 'Сэр Джеймс прибыл сопроводить вас в-'

'Нет!'

Оба мужчины испуганно на нее воззрились. Аббат неуверенно обратился к ней: 'Госпожа?'

Возглас вырвался у Нэн непроизвольно, она изумилась себе, также, как изумила своих собеседников.Разве не этого графиня жаждала превыше всего?Почему не была она взволнована и восхищена? Почему испытывала такую тяжесть? Графиня совершила тяжелый вдох. Потому что она не доверяла Неду. С какой стати ей ему верить? Если Эдвард оказался способен удерживать Нэн здесь, почему бы ему не оказаться также способным отдать родственницу на милость Джорджа?

'Скажите мне, господин аббат', - спросила она, тяжело дыша, 'он же не может заставить меня, в случае моего решения не ехать? Я не окажусь увезена отсюда против собственной воли?'

'Конечно же, нет! Тот, кто нарушит покой приюта подвергнет опасности свою душу'. Аббат нахмурился и обратил укоризненный взгляд на Тирелла.

'Сэр Джеймс, вы дали мне понять, что графиня Уорвик хочет уехать?'

'Я и сам так думал', - торопливо произнес Тирелл. Он изучал Нэн с явным замешательством. 'Госпожа, признаюсь, я не понимаю вас. Как не поймет Его Милость. Вероятно, если бы вы прочитали его письмо...'

Письмо? Привычка писать ей письма не свойственна Неду.

'Вы прибыли от Его Величества?' - дрогнула она, после чего лицо Тирелла прояснилось.

'Нет, госпожа...от герцога Глостера'. Понимающая улыбка начала изгибать губы Тирелла, он откровенно усмехнулся, когда Нэн выхватила послание из его ладони.

Она сломала печать внезапно задрожавшими пальцами и направилась к окну, - читать. Когда, в конце концов, графиня повернулась к аббату и Тиреллу, ее лицо было мокрым от слез.

'Король дал