Сожженные мосты - Александр Маркьянов

— Но британский Стерлинг хорош тем, что к нему можно взять патроны бесплатно, у британской собаки, которую ты убьешь. Потому он стоит таких денег.

— А часто ли так бывает? Британца не так просто убить. А патроны, подходящие к этому автомату, наше правительство в большом количестве поставляет племенам бесплатно, лишая честных торговцев законного заработка. И Сулейманхейль тоже, уважаемый Змарай, я это знаю, потому что патроны проходят через те склады, где у меня много друзей. Правительство лишает их возможности торговать патронами — а каждый хочет заработать себе на старость, да простит нас всевидящий Аллах. Но лишь из уважения к вам и вашим ранам, полученным в бою с британскими собаками, я продам вам этот товар за три тысячи шестьсот золотых…

— Но и эта цена неподъемна для нас! Наше племя небогато, храбрые воины — вот все наше богатство! Тысячу золотых, русский — это все что мы можем заплатить, видит Аллах, что у нас больше нет!

— Но и я должен получить достойную цену! Я проделал долгий путь с этим оружием, меня по дороге обстреляли твои соплеменники, уважаемый Змарай! Как я посмотрю в глаза тем, кто меня послал, уважаемый Змарай, если соглашусь на такую цену? Нет, три тысячи триста золотых — моя последняя цена за этот товар, равному которому вы здесь не найдете. Три тысячи триста золотых — и точка…

Путь их был долог и труден, они не знали где они, что с ними и зачем они здесь. Но они держались. Потому что их так научили, по крайней мере, одного из них. Держаться — несмотря ни на что.

Одного из них звали Вадим. В отличие от младшего, Вадим был скаутом-разведчиком, то есть был готов к самым трудным обстоятельствам и жизненным перипетиям. Ему было четырнадцать лет, он заканчивал восьмой класс гимназии и был сибиряком. То есть — человеком закаленным и готовым ко всяческим жизненным невзгодам. Он родился в Николаевске-на-амуре[397], но в шесть лет переехал с родителями в Иркутск. Там он пошел в гимназию и сейчас заканчивал ее, дабы поступить на подготовительные курсы престижного[398] Иркутского политехнического. Он не раз отказывался стать не только вожатым звена — но и вожатым отряда, потому что больше ему нравилось быть разведчиком. Он так и не знал, куда поступить — отец настаивал на поездке в Москву и попытке взять вершину МГУ, мать считала что достаточно и Иркутского политехнического: отец был уроженцем Санкт-Петербурга, а мать коренной, упертой сибирячкой. Сам же он втайне мечтал о другом — о Новосибирском, Его Императорского Величества высшем, военно-командном институте, о факультете специальной разведки — на который конкурс восемь-десять человек на место и некоторые копают себе землянки около института, чтобы жить там на случай если освободиться место и одновременно доказать офицерам-преподавателям, что ты достоин. Впрочем — землянка это еще полбеды, выпускной на этом факультете — в одиночку добраться до берега Тихого океана, через всю тайгу, лишь с армейским набором выживания. Да еще — по маршруту следования ни один командир воинской части не упустит такой возможности — провести учения по поимке беглецов. Да и казаки — тоже не упустят лишней возможности в лесу размяться. Бывало — что из всего выпуска не доходил не один. Эти тоже служили — но в морской пехоте, в десанте, то и в обычной пехоте — как инструкторы присудят. Зато тому, кто дошел — путь в спецназ был открыт.

Спецназ, блин…

Взяли его просто — так просто, что хотелось выть от досады. Они, двенадцать пацанов и восемь девчонок выехали в северный Туркестан[399], в плоскогорья. Там они должны были провести двадцать один день — стандартный полевой выход скаутов. Пройдя примерно пятьдесят километров от железнодорожной станции, они разбили скаутский лагерь, огородили его веревкой от змей и насекомых. Потом, скаут-мастер послал его и еще двоих пацанов найти воду. Речек здесь почти не было — но он знал, что в некоторых местах есть потаенные источники, из них местные скотоводы, занимающиеся пастбищным выращиванием овец, поят свой скот. Поскольку, воды в этих краях мало — источники эти тщательно маскируются, о них отцы рассказывают своим сыновьям, завещая хранить тайну. Он знал, что будет трудно, и может ему придется пройти не один километр — а потом еще надо будет переносить лагерь. Но он ведь скаут-разведчик и должен найти воду для отряда, если не он — то кто? И какой он тогда разведчик?

Он сделал так, как ему показалось удачным на тот момент. Найдя тропу, по которой гоняли скот — по камушкам помета, шерсти и вытоптанной земле — он пошел по ней, даже не пошел, а побежал легким скаутским бегом, справедливо полагая, что овец гонят туда, где есть вода. Он удалился за пределы прямой от отряда, он дважды видел каких-то всадников, но те не подъехали к нему, а наоборот: завидев — ускакали прочь. Он не видел в этих всадниках никакой опасности, тем более что у него был нож, и ножом этим он умел делать многое. Пробежав около пяти километров, он увидел коня и сидящего на земле, закутанного в халат старика. Он подбежал к нему чтобы спросить не нужно ли чего — и подбежал слишком близко, он не почувствовал опасности. Последнее что он помнил — это рука старика, с зажатым в ней баллончиком и удушливый, вонючий газ, бьющий прямо в лицо. Больше он ничего не помнил.

Очнулся он, уже, когда его везли по горам, связанного. Под ним было какое-то животное, ниже, чем лошадь, мохнатое и неспешное, оно везло его по горам и странно фыркало. Вокруг, пешком и на таких же животных — ослах, вспомнил он урок биологии — ехали и шли бородатые, вонючие, вооруженные кто чем люди, негромко переговаривающиеся на своем, гортанном, непонятном для него языке.

Он не знал, что эти люди были душманами, а сам он был уже в северном Афганистане.

Потом на первом же привале, он заметил, что он не один, попавший к этим людям. На другом осле везли еще одного мальчишку, такого же, как он белобрысого, по виду младше его и толстого. Жиртрест — так они называли подобные создания в гимназии и били. Этот постоянно унижался и плакал, в конце концов, один из этих людей стащил жиртреста со спины осла, и хотел что-то сделать (он не понял, что) — но тут второй из этих страшно заорал и вытянул первого плетью.

Как и всем пацанам-скаутам, ему рассказывали про правила выживания в самых разных житейских ситуациях. В том числе — при захвате террористами. Про похитителей людей ему не рассказывали, в империи не похищали людей — но террористы были, и их учили что делать, если они окажутся в плену или в заложниках. Не оказывать сопротивления, выполнять все требования террористов. Смотреть вокруг, все запоминать — местность, помещения, транспортные средства, людей. Не отказываться от пищи, воды, если плохо себя чувствуете — сказать об этом. Не смотреть террористам в глаза, стараться не говорить с ними ни о чем, не оскорблять их. Запомнить — сколько всего террористов, как они выглядят, чем вооружены, о чем разговаривают. Не пытаться бежать, выхватить оружие у террористов, если только нет твердой уверенности в успехе задуманного. Стараться не находиться рядом с окнами и дверьми в помещениях где вас держат. При штурме — падать на пол и закрывать голову руками, не подниматься пока не будет команды, сразу сказать бойцам спецназа кто ты и как здесь оказался, выполнять все их команды. Помнить, что империя делает все, чтобы выручить вас.

Помнить, что империя делает все, чтобы выручить вас.

В первый день его не кормили, дали только воды. Этого жиртреста — тоже. Вообще, тот мог не один день существовать на своем подкожном жире — но тот снова разнюнился. Господи, откуда он…

Под вечер им пришлось прятаться. Внезапно один из похитителей что-то крикнул — и все засуетились, потащили ослов под прикрытие скал — они шли ущельем, и можно было укрыться под нависающими скалами так, что увидеть скрывающийся отряд можно было, только если зависнуть на месте. Он не стал кричать, потому что знал, что вертолетные турбины не перекричать — а вот жиртрест разорался, и его снова избили. Его же не трогали, непонятно почему.

Вертолеты прошли над ущельем быстро и не заметили их. Он не знал, что это были не русские, а британские вертолеты.

Ночью он попытался совершить побег. Это было просто — веревка была сплетена из каких-то волос и освободиться от нее особых трудов не составило. Проблема была в жиртресте — он лежал недалеко от костра и там было светло.

Почему то он даже не подумал о том, чтобы уйти один. Сейчас, в Джелалабаде — думал, а тогда не подумал. Он не знал кто этот пацан и почему он здесь — но знал, что он слабее и младше и его оставлять нельзя. Все было хорошо до того момента, как он подкрался к этому нюне и попытался развязать его. Тот испугался и вскрикнул, душманы проснулись…

Тогда его в первый раз избили. Потом один достал нож — Вадим понял, что он собирается сделать, он читал книжки про степняков и знал, что те подрезают пленным сухожилия на ногах. Но тот, старший, снова заорал и вытянул душмана с ножом плетью. А потом и Вадима — несколько раз.