Постижение России; Опыт историософского анализа - Н Козин

Все это актуализирует вопрос о том, что есть национальная идея России в ее архетипическом измерении, со стороны тех духовных святынь и символов Веры, с которыми, как с необходимостью, должно будет считаться любое реформирование России. Это, прежде всего, наша Вера: в социальную справедливость, в саму возможность Правды на земле; в абсолютный примат духовного над материальным, как божественного над земным, вечного над тленным; в то, что все вещи в труде, любви и добре, и что человек до тех пор человек, пока он любит; в то, что, только живя для других, можно жить для Бога и что Бог не в силе, а в добре и правде жизни; во всепроникающее братство и единство всех людей; в то, что в человеке человека всегда больше, чем зверя и, если в человеке нет человека, то все возможно; в то, что все должно иметь нравственное измерение и, если такового нет, то все теряет смысл и ценность; в то, что государство российское должно стать институализированным воплощением идеи Великой России...

Вот перечень главного, но далеко не всего из того, что было, есть и будет в национальной идее России, что образует ее архетипические основы, пришедшие к нам из глубины веков нашей истории, выстраданное и сохраненное нашим народом - то духовное начало нашей жизни, помогавшее нам жить, бороться и побеждать. Здесь почти ничего не надо изобретать, оно уже создано всей нашей историей. Это духовное завещание наших предков и нашей истории, без которого нет и не будет России, ее духовного сердца. Именно в нем гнездится еще и наша вера в Россию, и беззаветная любовь к России, в то, что идея России никому и ничему не должна уступать, даже идеям Человека и Человечества, ибо любить Россию - это и значит желать полного и исчерпывающего воплощения в ней идеи Человека и Человечества, общечеловеческих ценностей и идеалов. А потому служение не только себе, но и своему Отечеству - больше чем святой долг, это служение высшим целям и смыслам человеческого бытия в его специфически русском воплощении, которое становится русским как раз в той самой мере, в какой становится не просто бытием в России, но и Россией, для России и во имя Великой России. И русские имеют на все это исторические права, которые, собственно, и делают их русскими, ибо быть русским - это и значит быть Россией. Вот почему всякое отчуждение русских от России, а России от русских превращается в источник кризиса и России, и русской нации.

Величайшая духовная трагедия переживаемого момента истории в том и заключается, что нации, испокон века жившей не просто в России, но и Россией, стали внушать комплекс цивилизационной, исторической и духовной неполноценности России: якобы больше нет такого феномена, как Россия, а если что-то и осталось, то в этом и трагедия России, что от нее еще что-то осталось, но в любом случае в качестве нечто такого, которое ни в какой мере и ни в каком смысле не достойно ни веры, ни надежды, ни любви. А раз так, то нет никаких оснований жить нечто превосходящим то, что находится по ту сторону личного бытия, что превосходит частный интерес частного бытия. Была поставлена задача упростить, а в ряде случаев и того хуже - оскотинить условия жизни человека настолько, чтобы он не мог думать ни о чем большем, как только о выживании и, прежде всего, отлучить от России, от самой идеи России.

Тем самым из сердца и сознания нации вырывались как раз те самые духовные скрепы, которые организовывали ее в нацию, подчиняли ее бытие особым смыслам и ценностям, таким, из которых и слагается история, которые вносят в частную жизнь сознание того, что она есть нечто большее, чем просто частная жизнь, а часть особого целого - Великой России и, следовательно, обретающая тем больший смысл, чем больше есть жизнь в пространстве высших исторических, культурных и духовных смыслов России, во имя этих смыслов. Только в единстве с ними всякое бытие в России становится еще и бытием России, освещает себя ее особыми смыслами, которые и придают ему характер не только исторически, но и экзистенциально осмысленного бытия. На этой основе оно и обретает свои конечные смыслы, цели и ценности, успокаивает и гармонизирует себя ими как конечными смыслами, целями и ценностями своего бытия.

Вот почему в России недостаточно идеи только одного персоналистического счастья. Оно само по себе разумеющееся начало жизни, но никак не общественный идеал, на который может претендовать лишь такое счастье, которое может принадлежать еще и другим. Здесь один из источников российского коллективизма, отличительной черты российской духовности, проистекающей не от некой недоразвитости персоналистических начал российской цивилизации и культуры, а совершенно из другого источника - из сознания того, что чужого горя не бывает. Эта нравственная основа, как никакая другая, духовно сплачивает людей в мир России, строящийся на принципах человеческого единения ценностей высшей справедливости, таких, которые не позволяют строить личное счастье в отрыве от счастья и благополучия всего социального целого, на безразличии к несчастью других.

Вот почему мир русской духовности устроен таким своеобразным образом, что истинно русскому человеку недостаточно жить хорошо, для него еще чрезвычайно важно, чтобы и душа его была спокойна, что предполагает жизнь в пространстве духовности, прежде всего, в постоянной соотнесенности с идеалами жизни, превосходящими ценности повседневности всякого профанного бытия. В ряду прочего, что делает ее таковой, превращая бытие в России в бытие России, в русское бытие,- это идея самой России, той Великой России, достойной и веры, и надежды, и любви, любой жертвы, самой жизни и именно потому, что всегда превосходит все смыслы всякого частного бытия и частного интереса, ибо принадлежит к цели всех целей, к ценности всех ценностей, к предмету высших жизненных упований.

Вот почему за многие века истории все, что хотело победить Россию, было побеждено идеей Великой России и в той самой мере, в какой она всякий раз превосходила интересы и смыслы всякого частного бытия. А она превосходила их еще и постольку, поскольку на протяжении большей части своей истории была поставлена в такие исторические условия существования, при которых только через сохранение Великой России мог сохраниться каждый каждый сохранял себя только через сохранение Великой России. Так жизнь во имя Великой России стала главным условием и средством ее бытия и выживания в истории. Так персоналистическое начало нашей истории самой историей было накрепко повязано с идеей Великой России.

Так сформировался народ, который можно уничтожить, но нельзя победить, ибо тогда надо будет побеждать саму идею высших и конечных смыслов его существования в мире - идею Великой России. Она и есть конечная суть национальной идеи России, то, ради чего совершается история теперь уже только на 1/8 части суши Земли. Это наш конечный, а потому и неистребимый исторический идеал, конечный смысл нашего пребывания в истории: Россия, еще раз Россия и только Великая Россия!

Таким образом, возродить Россию может действительно новая идея, но эта идея - идея самой России и, следовательно, национальная идея. Она ключ к возрождению национального в истории и исторического в нации, того и другого в национальном сознании, самого национального сознания. Нация, которая сегодня осталась без выраженных форм национального сознания и самосознания, без национальной гордости и чести, завтра останется не просто без хлеба насущного, а просто без будущего. Вот почему Россия не возродится без возрождения национального сознания, а национальное сознание не возродится без национальной идеи: системы ценностей идентичности, построенной на мировоззренческих принципах россияцентризма: Россия сама для себя есть основание, средство, цель и идеал исторического развития - самодостаточный исторический феномен, локальная цивилизация, развивающаяся посредством саморазвития генетического кода собственной истории. И это исторический императив, требующий своего осознания, как и то, что это за система ценностей:

1. Прежде всего, национальная идея - это система ценностей идентичности: цивилизационной, исторической, геополитической, культурной, государственной, основательно хаотизированной за ХХ столетие. В этой связи национальная идея - это в первую очередь идея национальной идентичности, ибо обрести любую из вышеперечисленных форм идентичности можно только на национальной основе и в национальной форме, только посредством национального самоопределения в истории, и не какой-нибудь, а в своей собственной, от чего она и становится национальной. При более внимательном, исторически конкретном рассмотрении главные составляющие русско-российской национальной идентичности концентрируются вокруг знаменитой уваровской триады - самодержавие, православие, народность, не в их исторически ограниченной форме, а в их идентификационной национальной сущности.