Религиозно-философские основы истории - Лев Тихомиров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Одна схоластическая виртуозность этого метода в творениях Филона могла бы заставить нас предполагать за ним целую школу экзегетов. И в самом деле он постоянно ссылается на своих предшественников, на правила или «каноны» аллегории, на древние или современные ему аллегорические толкования, между прочим и на такие, в которых мы находим представления о логосе, о божественном уме и об идеях Платона» (С. 94).
Филон не называет этих предшественников, но я полагаю, что в I-м веке по Рождестве Христовом — они были известны, так что можно было читать их, а не одного Филона. Климент упоминает Аристея и Аристовула.
__________________________________
Стр. 139.
У Филона «Логос определяется как «старший» или «первородный» сын Божий, как «бог» или «второй бог» в отличие от «первого Бога», хотя во избежание ошибочного понимания этих определения надо заметить, что Филон называет Логос «старшим» Сыном Божиим в отличие от «младшего» или видимого бога, то есть чувственного мира, созданного по образу первого, так как первый сын сам является образом Отца».
Однако Логос, хотя и называется «богом», но не есть бог в собственном смысле. «Он есть бог лишь для несовершенных, для тех, которые без его посредства не может видеть Божества, истинного Бога, и принимает за солнце отдельные лучи или отражение солнца» (С. 139-140).
«Все видимое, все земное, есть лишь образ и подобие... От изучения чувственного мира человек должен приходить к созерцанию и познанию первых причин и начал... Он находит всюду один разумный и универсальный закон, один логос. Но истинно мудрый не останавливается на этой ступени: Ягве, Елогим, самый Логос суть лишь аспекты, бессамостные формы откровения, божество которых следует понимать лишь в переносном смысле. Душа мудрого стремится возвысится над всякими образами и подобиями, над всякими посредствами, чтобы теснейшим образом соединиться с Сущим, своим первоисточником, который выше всех своих проявлений... В одной полноте его бытия душа может найти вечный покой и блаженство» (С. 141).
* * *
«Филон представляет очень сложное литературное явление, в котором перекрещивается несколько умственных течений, которые после него то обособлялись, то вступали в новые сочетания: если в некоторых отношениях Филон есть предшественник патриотической литературы, то в других — он предшественник каббалы и талмуда, гностицизма и неоплатонизма. Он был типическим представителем элленестического синкретизма, который впоследствии разлагался на свои составные части, но посулиж в одно и то же время и почвой, и низшей ступенью для более широких попыток религиозного и философского синтеза» (С. 160-161).
Мое примечание. Вот уж много чести без малейших оснований. Все это было иначе. При столкновении муровых мировоззрений, в мелких умах происходил синкретизм, который ни для чего почвою не послужил. Фиб Филон — представитель этого мелкого сикрети- зирующего ума. Умы крупные — без малейшего внимания к этим «филонам» — и полагаю, почти не зная их — стремились к синтезу не «миросозерцаний», а той «доли истины», которую в них усматривали: так то развились гностицизм, каббала, новоплатонизм. Но Талмуд и Христианство сюда не относятся. Талмуд разрабатывал Ветхозаветное Откровение. Христианство — Новозаветное.
* * *
Кн. Трубецкой сам отмечает: «Правда, в Христианстве... аллегорическая и аллегористика историческая, то есть аллегорическое истолкование Ветхого Завета в смысле пророческого предвосхищения и предобразова- ния Нового Завета сменила, или точнее дополнила (?), собой аллегори- стику отвлеченно моральную» (С. 163). Нужно бы князю прибавить не одну «моральную», а также «философскую». Тем не менее он повторяет обычную легенду: «Филон остался на целые века учителем экзегезы, и как отдельные его мысли и толкования, так и целые части его произведений во множестве перешли в свято отеческую литературу, отдельные памятники которой до сих пор служат ценным источником для критики текста Филона» (С. 163). «Не мудрено, что многие (?), как блаженный Иероним, прямо считали его Христианским писателем» (С. 163).
Примечание мое. Здесь крайние преувеличения. Кто это «многие»? Иероним, да и обчелся. Лактанция и Гермеса Трисмегиста считал излагающим христианскую философию. Это не значит «многие». Также и тексты Филона — к кому именно перешли? Климент, Ориген... еще кто? Если Амвросий взял куски из Жизни Моисея, или Григорий Нисский, что-то такое — так это еще вовсе не много. Притом Филон сам брал у предшественников, и может быть не всегда текст буквально сходный с Филоновским — есть текст Филона, но общего источника. Прямых цитат, с наименованием автораш, не много найдется.
Стр. 163. Трубецкой
«Кроме аллегорического истолкования ветхого завета, в творениях элленистов — заключался богатый апологетический арсенал... и особое религиозно-философское мировоззрение, нашедшее свое выражение в учении о Логосе».
Примечание мое. Относительно апологии — это правда, но тут нет никакой заслуги собственно Филона. Это все было до него. Учение же о Логосе не имело ничего общего с Христианским. Этого не отрицает и сам Трубецкой. Он говорит:
Стр. 167. «Определив абсолютное божественное существо Христа как Слова Божия, Церковь, от начала чтившая во Христе истинного Бога, признала это Слово истинным Богом, и вполне отвергла понятие о втором Боге или о подчиненном архангеле... Не признавая наряду с богом никакой несотворенной материи, упразднив в своем абсолютном единобожии всякий остаток греческого и обще языческого дуализма, Христианская церковь не искала (Только «не искала»? Нужно сказать — «отвергала».) в самом Божественном Слове низшую подчиненную потенцию, представляющую как бы первый шаг к материальному бытию...» — «Ясно, что христианское содержание не укладывалось само собой (???что значит «само собой»?) в ту концепцию о Логосе, которую мы находим у Филона»... (С. 167).
«И там, где слабела христианская идея... там мы замечаем более или менее ясно выраженное возвращение к Филону» (С. 167). Положим, возвращались не «к Филону», а к язычеству, но во всяком случае ясно, что князь Трубецкой сам должен бы понимать, что Филон yjy
не был учителем Христианства, и не должен бы малодушно повторять привычную легенду, которая искажает историческое Богословие.
Гераклит
«Аристотель свидетельствует, что Гераклит признавал душу «тем испарением, из которого он слагает все вещи», то есть огненным испарением или огнем. Человек состоит из тех же элементов, что вселенная: в нем есть огонь, вода и земля, и в нем совершается тот же круговорот, что во вселенной: огонь становится водою, и вода землей... И точно также как во вселенной, в человеке происходит колебание между воспламенением и угасанием, чередование сухих и влажных испарений, которым объясняются смены сна и бдения, здоровья и болезни, жизни и смерти. Те «испарения», которыми питается наша душа, извлекаются нами не только из тела, но, главным образом, из окружающей атмосферы посредством дыхания. Таким образом поддерживается связь нашей души с душою, разлитою в целом, «из которой составляются все вещи». Источник всемирной жизни один и органической связью с ним объясняется разумность единичного духа» (С. 115-116, С.Трубецкой).
«Несмотря на свой пантеизм», Гераклит (по-видимому) верил в множество богов, демонов и душ (С. 118). «В отличие от орфиков и пифагорейцев, Гераклит ничего не говорит о душепереселении и о загробных мытарствах, и решительно высказывается против мистического культа в качестве средства искупления» (С. 119. С.Трубецкой).
У других философов «логос» превратился просто в «понятие вещи». Человек познает сущее посредством понятий и потому сущее определяется понятием. Для Платона и Аристотеля «Понятие или логос, которым определяется какая-либо вещь, есть подлинная сущность этой вещи, ее объективная форма». По Аристотелю логос есть не просто отвлеченная идея, противополагающаяся материи, но действительная сила или энергия, организующая материю — ее производная причина и конечная цель.
У стоиков же «логос» есть все — он охватил и материю. «Каждый логос, воплощающийся в низших формах материи, есть живое и в то же время материальное семя». (Последние стоики из Трубецкого у Брокгауза, статья «Логос».)
Гераклит Ефесский о «Логосе»
(С.Н. Трубецкой. Курс Истории древней философии, стр. 111. Слово Евраклита
В сущности «Логос» Гераклита есть не что иное, как неизменный закон вселенной.
«Во всеобщем потоке явлений рождаются и проходят единичные формы, но общие отношения остаются неизменными, все течет, все меняется, но строй целого остается неизменным»... В общем круговороте бытия есть закономерная правильность, есть мера, есть закон, есть «рассуждение» или слово, которое «пребывает всегда»... «Этот мироправящий разум иногда получает у Гераклита специальное наименование, приобретшее впоследствии в позднейшей греческой философии величайшее значение: он называет его логос или Слово. Все в мире творится по этому слову, правящему всем. Оно есть всеобщий закон всех вещей, которого люди не разумеют, хотя постоянно с ним сталкиваются. Ему должны следовать мудрые, из него все человеческие законы черпают свою силу».
