Крушение России. 1917 - Никонов Вячеслав

1 (14) марта, среда. Продолжение

В 1 час 55 минут литерный «Б» подошел к Малой Вишере. Кому подчиняется персонал станции, было неизвестно. Быстро выяснилось, что опасности нет, новую власть там еще не приняли. От Воейкова был получен ответ: продвигаться дальше — на Царское Село.

Вскоре, однако, в поезд вошел офицер Собственного Его Величества железнодорожного полка и доложил своему командиру генералу Цабелю, что следующая станция Любань, а также Тосно заняты революционными войсками. Кроме того, появилась информация о телеграмме поручика Грекова, который якобы предписал направить императорский поезд не в Царское, а непосредственно на Николаевский вокзал Петрограда в его распоряжение. Впрочем, никто и ничего точно не знал и, похоже, узнать не стремился. Руководство охраны предпочло не рисковать и дождаться литерного «А», чтобы лично доложить ситуацию. «На станции почти нет народу. Она ярко освещена. Начальник станции, небольшой старичок, очень исполнительный и расположенный сделать все, что необходимо, перевел наш поезд на запасной путь, и мы стали ждать прихода «собственного» поезда, — писал генерал Дубенский. — Ночь ясная, тихая, морозная. Всюду царствовала полная тишина. На платформе, на путях, виднелись наши посты солдат железнодорожного полка. Генерал Цабель, барон Штакельберг и я находились на платформе, поджидая прибытия царского поезда. Около 2 часов ночи он тихо подошел»[2077].

Из вагона вышел генерал Кирилл Нарышкин, остальные, по всей вероятности, крепко спали. Как спят, когда такие тревожные вести?! Нарышкин, всегда неразговорчивый, пригласил в вагон и постучал в дверь купе Воейкова. Дворцовый комендант пробудился, наскоро оделся и вышел в коридор с всклокоченными волосами. «Ко мне в купе пришли начальствующие лица обоих поездов, — вспоминал Воейков, — с докладом, что, по сведениям из Тосно, станция Тосно занята революционными войсками, прибывшими из Петрограда, и что дальнейшее следование императорского поезда представляет опасность, так как телеграф на Тосно не работает. Кроме этих сведений мне была сообщена телеграмма коменданта поручика Грекова о направлении императорского поезда не на Тосно-Семрино, а прямо из Тосно на Петроград». Стали обсуждать последующие действия. Кто-то из генералов предлагал поворачивать в Ставку, другие советовали ехать на Псков. Воейков в спорах не участвовал и, выслушав все мнения, предпочел отправиться к императору.

«Был четвертый час утра. Я пошел в вагон Государя, разбудил камердинера и попросил разбудить Его Величество. Государь меня сейчас же принял. Я доложил ему сведения, поступившие от моих подчиненных, и спросил, что ему угодно решить? Тогда Государь спросил меня: «А вы что думаете?» Я ему ответил, что ехать на Тосно, по имеющимся сведениям, считаю, безусловно, нежелательным. Из Малой же Вишеры можно проехать на Бологое и оттуда попасть в район, близкий к действующей армии, где — нужно предполагать — движение пока еще не нарушено. Государь мне ответил, что хотел бы проехать в ближайший пункт, где имеется аппарат Хьюза. Я доложил Его Величеству, что ближайшим пунктом будет Псков — в трех часах от станции Дно, а от Дно до Могилева нужно считать около восьми часов. Во всяком случае, здесь оставаться нельзя и лучше всего ехать на Дно, а по пути выяснить дальнейшее направление. Государь подумал и отдал повеление следовать на Бологое-Дно»[2078]. Воейков с довольным видом вернулся к ожидавшим его генералам и сообщил о решении Николая, которое никто уже не обсуждал.

Поезда развернули на поворотном круге и они отправились в ночь. В 3.35 от платформы отошел литерный «А», за ним в 3.55 — литерный «Б». Это разворот оказался еще одним роковым просчетом. Объяснить его можно только все еще сохранявшимся благодушием императора и уже начавшейся паникой в его свите. «Государь вообще отнесся к задержкам в пути и к этим грозным явлениям необычайно спокойно, — зафиксировал Дубенский. — Он, мне кажется, предполагал, что это случайный эпизод, который не будет иметь последствий и не помешает ему доехать, с некоторым только опозданием, до Царского Села». По уверению Дубенского, еще накануне Николай принял внутренне для себя решение о даровании ответственного министерства. Дубенский с платформы зашел в купе пробудившегося лейб-медика Сергея Федорова, чтобы узнать о настроении императора. «Он не вполне в курсе событий, — последовал ответ. — Государь сегодня был довольно спокоен и надеялся, что, раз он дает ответственное министерство и послал генерала Иванова в Петроград, то опасность устраняется и можно ждать успокоения. Впрочем, он мало сегодня с нами говорил»[2079].

Удивительно, но никто даже не предложил просто изучить ситуацию по маршруту ранее запланированного следования и постараться его продолжить. Все почему-то сразу уверовали, что пути вперед нет. А на самом деле путь был свободен. Небольшие проблемы были только в Любани (между Малой Вишерой и Тосно), где, по личному свидетельству Сергея Мельгунова, случайные запасные части, вовсе не захватывая станцию, разгромили той ночью станционный буфет[2080]. В Тосно же не то, что не было волнений или революционной власти, так императора ожидал с охраной командир отдельного корпуса жандармов Татищев. Тому есть свидетельство с места от железнодорожного служащего, который телеграфировал в Петроград: «Передайте коменданту Грекову, что в Тосно находится командир корпуса жандармов граф Татищев, принимает меры и ведет переговоры с Малой Вишерой». И из столицы, где Бубликова (или Грекова) извещали: «Командир корпуса жандармов на ст. Тосно приказал отделить паровоз и поставить на линию прохода поезда литера А с Высочайшими Особами. И.о. коменданта ст. Петроград»[2081]. То есть ждал паровоз под полными парами, чтобы везти Николая II дальше.

И почему вдруг решили отправиться именно в Псков, в вотчину известного своей нелояльностью генерала Рузского? Воейков объясняет это желанием императора ехать до ближайшей станции, где был аппарат Хьюза. Но он был не только в Пскове, но и гораздо ближе — в Бологом или в Дне. Кстати, версию дворцового коменданта о том, что император приказал ехать именно в Псков, опровергает Мордвинов. По его утверждению, в Малой Вишере решили «вернуться назад в Бологое и кружным путем через Старую Руссу, Дно и Вырицу поехать в Царское Село… До прибытия нас на Старую Руссу никаких предположений о перемене нашего маршрута на Псков не было»[2082]. Кто и как выбрал Псков — остается загадкой.

Отказываясь от скорейшего возвращения в Царское Село, все непосредственные участники этой драмы — вольно или невольно — выполняли замысел тех людей в Петрограде и, похоже, в Ставке, которые в тот момент азартно охотились на императора, препятствуя его воссоединению с семьей и загоняя его поезд в мышеловку. Слухи и дезинформация о захвате станций по пути следования, грозные телеграммы о направлении поезда прямиком на Николаевский вокзал были частью общего замысла заговорщиков, имевшей целью деморализовать и дезориентировать царя и его ближайшее окружение. И замысел этот удался.

Кто в тот момент дергал за ниточки? На этот счет есть непосредственное свидетельство Николая Некрасова, который в 1921 году рассказывал чекистам: «Два момента особенно врезались в память, приказ командующему Балтийским флотом Непенину арестовать финляндского генерал-губернатора Зейна и погоня за царским поездом, которую мне довелось направлять из Государственной думы, давая распоряжения Бубликову, сидевшему комиссаром в Министерстве путей сообщения»[2083]. Эти сведения не вызывают сомнения и у современных историков, которые делают и собственные выводы и добавления. «Руководя А. А. Бубликовым, Н. В. Некрасов, несомненно, выполнял план по задержанию царского поезда, разработанный под руководством А. И. Гучкова»[2084], — считает Сергей Куликов.