Дело о золотой маске (СИ) - Кузнецова Светлана Владимировна

Итен присвистнул.

— А зонт принадлежал…

— Чардин, — проинформировала Ирвина.

— Неудивительно, что она сцепилась с дарвейнцем. И почему.

— СИС пусть выясняет. Секретная служба для того и создана, не находишь?

Итен находил.

— Нам только влезать в политическое болото не хватает.

— Вот-вот. Ее служака шла по следу, не допустила побоища, в общем, я умыла руки и пожелала удачи.

Итен хмыкнул, снова покосившись на потолок. Если причиной ярости Ирвины не являлась стычка слишком рьяных дельцов, то что же?..

— Грейл Дракаретт, — пояснила она, правильно угадав направление его размышлений, — заявился, невзирая на статус, выбесил.

«Так вот кого я встретил!» — Итен видел лорда, но не перебросился с ним ни словом. Попросту не успел.

То, что Дракаретт заявился к ним… нонсенс. Целый лорд, презрев пересуды и утверждения: мол высокородные услугами полиции не пользуются, предпочитая действовать по-своему? Тот самый, в особняк которого они вломились.

— И чего ты такой довольный? — поинтересовалась Ирвина.

— Я чуть не спустил его с лестницы.

— Умница! — рассмеялась она. — Так ему и надо! А то заявляется с утра, условия выдвигает. Будто я глава наемников, готовых терпеть его заносчивость за звонкую монету, но! — она посерьезнела и взглянула на Итена пристально и очень внимательно.

Ирвина была прекрасна — никакое иное слово к ней попросту не подходило. В меру высокая, статная, путь и слегка полноватая, черноокая и чернобровая. Женская физиология более привычна к магии, потому любой, кто назвал бы ее женщиной в теле, сильно покривил бы душой, а заодно и лишился способности говорить на срок до месяца (авось научился бы лучше следить за собственным языком). О темпераменте главы полиции говорили с придыханием, о ее силе и скорости на расправу вообще старались не упоминать. Закону и порядку сильно повезло, что она твердо встала на их сторону.

— Но! — повторила она. — Когда Грейл Дракаретт предложит покровительство именно тебе, Итен Сирен, будь добр, согласись.

— Не было печали, — проворчал он.

— Объяснить почему?

Итен покачал головой. Все ж и так ясно: получив отпор главы полиции, лорд попытается найти общий язык с кем-то другим, и первыми кандидатами у него будут маги, предотвратившие взрыв в особняке: его собственном, между прочим. Не то, чтобы Итен верил в благодарность подобных типов, но некую сопричастность Дракаретт, наверняка, испытывал. Да и кто мог быть в курсе дела о маске, как не их троица и Ирвина?

Рожъэ отпадал по известной причине. Происхождение и взгляды Лидара на аристократию были слишком хорошо известны. Оставался Итен. Небольшое происшествие на лестнице Дракаретта не отпугнет, скорее подстегнет к началу общения. Хотел ли чего-то подобного сам Итен? Ох, вряд ли. При любых обстоятельствах с лордом связываться не стоило, однако сейчас существовало одно огромное «но». И заключалось оно в том, что не только Дракаретт нуждался в помощи, но и Итен, причем его положение было еще отчаяннее: без протежирования аристократа в высший свет не попасть. Никто не станет приглашать полицейских на балы-маскарады, тем паче осведомлять заранее об их проведении. А без должной информации и подготовки они снова явятся в последний момент и, скорее всего, опоздают. Дракаретт же самолично проведет их на очередное аристократическое сборище. Кроме того, именно Итен умел чувствовать ложь благодаря прижившейся в его организме драконьей крови, любого другого аристократ, обученный врать с пеленок, обведет вокруг пальца.

— Видно, Дракаретт сильно зол, раз презрел нормы приличий, принятые среди типов своего круга, и самолично обратился к нам.

Ирвина фыркнула.

— Бери выше! Он в ярости. А нынче, после моего отказа, доведен до белого каления.

«Прекрасное время для знакомства-разговора-сотрудничества», — проворчал Итен про себя, а вслух произнес:

— Его помощь сильно облегчит жизнь нам.

Общаться с напыщенным лордом ему не хотелось. С лордом злющим, как стая крылатых кошек, подвергшаяся нападению дракона — тем более.

— Вот и займись, — беспечным тоном посоветовала Ирвина. — Не с руки главе полиции Гранвиля выглядеть наймиткой в глазах всей столицы. Ты — дело другое.

— В крайнем случае и уволить можно, — в тон ей пошутил Итен. И уж никак не ожидал, что Ирвина кивнет.

— Даже так, госпожа Блакарди?

Он знал эту женщину уже давно, но часто лишь драконья кровь подсказывала ее истинные намерения. Сейчас Итен почти не сомневался: Ирвина не шутит, более того, не раздумывая избавится от полицейского, если поползут некрасивые слухи. А они не просто поползут, помчатся табуном взбесившихся коней, ведь Дракаретту гораздо выгоднее будет рассказать, как принудил к сотрудничеству полицейского, к примеру, за вознаграждение, нежели признаться в собственном унижении и снисхождении до просьб о помощи.

— На кону существование Гранвиля, Итен. Ничего подобного на моем веку еще не происходило и, надеюсь, больше не произойдет. А мне ведь немало лет.

Итен предпочел отвернуться к окну. На улице зарядил дождь. Вероятно, потому друг Лидар не торопился на работу. В кошейне работала очаровательная Ани, София, Тересса или Изи, не упоминая действительно прелестной хозяйки с восхитительным цветочным именем. Их общество всяко безопаснее, чем беседы с Ирвиной Блакарди. Возможно, Лидар точно знал, к чему приведет этот разговор. Во всяком случае, спасать Итена вторично не спешил.

— Согласен. Мое доброе имя ничего не стоит в сравнении с безопасностью Гранвиля.

— Итен, не злись.

— Я спокоен.

— Поверь, я точно не жажду расставаться с тобой, — заверила Ирвина.

И это тоже была правда: малая ложка сахара в галлоне уксуса.

— На премию за вредность я хотя бы могу рассчитывать? — уточнил он.

— В виде устной благодарности.

Ирвина великосветски-мило улыбнулась, и Итен понял, что его судьба решена окончательно.

Глава 8

Итен выскочил из самоходки, на ходу повязывая шарф и оскальзываясь на подмерзших за ночь лужах. Сегодня было отвратительно промозгло. С набережной налетал порывистый ветер, солью оседавший на губах и инеем — на волосах. Столица стояла на мысе, сильно выдававшемся в океанские воды. Сильные течения и частые облачные фронты, особый рельеф дна, тем не менее препятствующий возникновению высоких волн или сильных штормов, широкая жила драгоценных камней, из которых делали накопители, добыча которых была невероятно сложной и не окупалась — породили уникальную погодную аномалию, не встречавшуюся более нигде на континенте.

Горожане давно отвыкли от того, чтобы смотреть на календарь или угадывать изменения погоды. В том не имелось ни малейшего смысла. Тот, кто утром выходил из дома под злое завывание ветра и ледяной дождь, мог насладиться уютным погожим вечером и теплой звездной ночью, характерной для середины челийского лета. Бывало, за один лишь день Гранвиль проживал все сезоны.

«Стабильность? Она хороша в делах, но никак не том, что нас окружает, — ответил как-то молодой император какому-то послу, посетовавшему на снова изменившуюся погоду в столице. — Здесь нескучно».

Вот так Гранвиль приобрел неофициальное название нескучного города, полного сюрпризов. Итен был бы абсолютно согласен с этим и только приветствовал подобное, если бы неожиданности касались лишь погоды. Право слово, какая мелочь, если ты маг и уж точно в состоянии не замерзнуть, или даже обычный человек, могущий позволить себе купить простенький дешевый артефакт, следящий за комфортом хозяина. Те же, кто себе подобного позволить не могли, старались не селиться в Гранвиле, тем самым способствуя его чистоте. Тех же бродяг здесь почти не было, а беспризорники живо попадали под чью-нибудь опеку, либо выучивались: кто магии, а кто науке шарить по чужим карманам.

Увы, и кроме них хватало всякой дряни, отнюдь не делавших Гранвиль прекраснее. Как, например, сегодня. Труп. Очередной. И последнее обстоятельство наводило на удручающие мысли.