Дело о золотой маске (СИ) - Кузнецова Светлана Владимировна

— Нужно проверить, — сказал он. — А это…

Итен перевернул труп на живот. На одежде утопленника примерно под левой лопаткой зияла прореха. Однако на теле раны не нашлось.

— Очень интересно… Установим личность, узнаем, не хотел ли кто его смерти.

— Если из идейных, то вся улица и близлежащие дома, — заметил Лидар и как в воду глядел.

Утопленник — простец с неблагозвучным именем Сопль — оказался мужиком деятельным и довольно мерзким, держащим если не в страхе, то в чувствах глубокого неприятия дом собственный и по три с каждой стороны на спокойной узкой улочке, притаившейся на границе центрального и южного районов Гранвиля. Несчастные соседи лишний раз старались не казать носов из своих квартир и домов, чтобы ненароком не наткнуться на очередную занудную проповедь соседа. Не повезло людям жить в спокойном районе без дебоширов местного разлива. Такие, может, и доставляли бы время от времени неудобства, но и сверхинициативного надоеду поставили на место очень быстро путем вразумительной беседы, угроз или, в самом крайнем случае, расквашивания лезущего в чужие дела носа.

Поначалу, на вопросы Итена и Лидара отвечали коротко и с осторожностью, больше присущей людям, идущим куда-то по тонкому льду. Однако стоило рассказать о происшествии, а местным жительницам осознать, что они избавились от ходячей проблемы, и рассказы полились с силой бурной горной реки.

— Слава вышним силам, великой магии и прогрессу! — восклицала сухонькая старушка с шапкой легких белоснежных волос на голове и приятной улыбкой. — А то ж житья от него не стало! У меня до его появления ах! какой цветник был, так пришлось все растения по горшкам рассадить и в комнаты снести. Видите ли, неправильно живу: магию на бытовые нужды пользую. А как не пользовать-то, когда у нас то град, то зной, то ливень, то ветра? Да что б этой сволочи и там, где он теперь находится…

Проклятие, сорвавшееся с ее уст было легонькое. Вряд ли оно могло принести вред хоть кому-нибудь. Все же по природе своей старушка была из незлобивых. Но Лидар все равно незаметно дернул пальцем, развеивая пожелания зла чисто на всякий случай.

— И да родится он в следующей жизни терпимее, — покивал Итен.

— Если бы я знала, кто его с набережной в океан кинуться надоумил, я б тому пирогов напекла и ватрушек без счета! — заявляла еще одна соседка. — И вас, добрые вестники, угощу, проходите-проходите!

И она увлекла господ-полицейских в свою квартиру, где споро собрала на стол, не слушая возражений.

— Счастье-то какое! — рассмеялась девчонка лет пятнадцати с копной рыжих и черных волос на голове, смотрящихся довольно забавно. — Я принципиально не слушала его бубнешь, но как же хорошо, что его больше не будет!

— Я, наверное, съеду теперь, — говорила супруга то ли погибшего, то ли все же сведшего счеты с жизнью Сопля. — Вы же видите, что творится.

— Мне кажется, — осторожно заметил Итен, — никто не станет винить вас за мужа. Все же, соседи у вас неплохие.

— Скорее, пожалеют, — согласился Лидар.

— Они и раньше жалели, да только как мне им в глаза смотреть?! Кобеля завела, а на цепи не удержала, — неожиданно зло проговорила она и расплакалась, скорее от облегчения, чем от горя. — Как же я от него устала! Зря вы выспрашиваете о ком-то злокозненном, даже если и подозревают, не укажут.

И все же удача им улыбнулась. Не далее пяти домов от того, в котором проживал Сопль, не так давно поселилась предсказательница погоды. Она обладала слабым магическим даром, но этого уже было достаточно, чтобы нынешний утопленник посчитал ее личным врагом.

Вначале он требовал, чтобы новая соседка, препятствовала погодным изменениям на их улице. Получив отказ, тотчас побежал жаловаться патрульному, утверждая, будто именно она портит погоду, причем именно над его домом. Однако приехавших с проверкой погодных магов, он выпроводил со скандалом, вереща уже на тему, что у бессовестных людей всегда рука руку моет, и они явились уж точно не истину подтверждать, а свою коллегу выгораживать.

После, когда скандалисту таки доказали, что на их улице погода такая же, как во всем Гранвиле, он заявился к соседке с требованием предсказывать изменения погоды на день вперед и предоставлять ему каждовечерние отчеты. Тут уж женщина не выдержала и послала его так далеко, как умела, пообещав превратить в жабу: те хорошо дождь предсказывают, будет сам себе предвидец.

Сопль немедленно побежал писать очередную кляузу и вечером, уже после наступления темноты, поспешил лично отнести ее не какому-то там патрульному, а сразу городовому, подозревая — и правильно делая, поскольку достал он всех преизрядно, в том числе и почтальонов — что иначе его «послание» до адресата не доберется. Путь его пролегал через набережную.

— Слушай, но не в ночи же глухой он там рыскал? Не могло такого быть, чтобы обошлось без свидетелей?

— Это смотря какая погода стояла, — возразил Итен. — Судя по всему, скверная, в какую не тянет гулять по набережным, ловя собственным телом резкие порывы ветра.

— А обойти не дано было? А самоходку взять? А впрочем… — Лидар махнул рукой, — скупердяй и наиболее короткий путь.

— Если его кто-то «вел», то вполне мог внушить необходимость идти только так и не иначе.

— А если он обозлился на весь белый свет, мог пойти туда сам и назло.

Итен потер переносицу.

— Ладно, пойдем побеседуем с еще одной милой женщиной.

Предсказательница погоды действительно оказалась очень мила. Невысокая, слегка полноватая румяная красавица с дивным голосом и ясными смеющимися глазами. Заподозрить ее в порче и, тем более, убийстве не вышло бы при всем желании, которого никто не испытывал.

— Н-да… дела, — протянул Лидар. — И ничего ведь не жало этому Соплю, наверняка ж догадывался, насколько он опротивел всем вокруг. А он гнул свою линию. Назло.

— Он считал себя сподвижником или еще кем-то вроде.

— А ты замечал? Как у кого все хорошо, непременно такая гадость рядом ходит? — горячился Лидар.

— Может, за тем и ходит, — сказал Итен. Они вышли на широкую улочку, разделенную в центре трамвайными путями. Время клонилось к вечеру, значит, и в управление сегодня можно было не возвращаться. Трамвай Лидара шел направо, Итена налево. — Пример того, как не нужно себя вести. Ну, знаешь, положительными нас всех пичкают с детства, наверное, потому и появляются такие сопли: хотят быть нужными, правильными, на героев книг не тянут и в результате творят всякую дичь, цепляясь к ни в чем неповинным людям. Зато становятся сами нравственными ориентирами для окружающих. Хороший ли ты человек? Если ведешь себя не как Сопль, то хотя бы неплохой.

— А еще они полностью оправдывают пословицу: о покойных либо ничего, либо правду. Ты мне лучше скажи, Ит, чего мы с еще одним делом делать будем? На тебе — маска. Я загружен по уши. Рожъэ — в клинике. О! Мой трамвай.

— Беги, — поторопил его Итен. — Разберемся.

Глава 9

Над Гранвилем царил вечер: самое его начало, когда уже скрылось солнце, и легкие сумерки опустились на город, но небо, еще светло-синее и очень глубокое, пока не окрасилось чернилами ночи. В центре зажгли фонари, придав бульварам и проспектам сказочно-праздничный вид. Окна осветились золотистым и голубовато-белым: где свечами, а где и дорогими электрическими лампами — последним достижением техно-магической науки, пять лет назад ставшим доступным жителям столицы.

Итен обожал гранвильские вечера, а потому не было ровным счетом ничего необычного в том, что он решил прогуляться до дома пешком. И в том, что держался неосвещенных переулков, — тоже. Вечер лишь овладевал городом, до наступления темноты оставалось около получаса. К тому же заклятие ночного зрения — одно из первых, какому учатся юные одаренные, едва-едва начавшие осознавать свою силу и поступающие в специальные учебные заведения — не составляло для него труда.

В детстве вопрос, почему среди людей рождаются маги, Итена волновал остро: со спецшколой не повезло. Он с гораздо большим удовольствием ходил бы в обычную, расположенную на соседней улице, нежели добирался на трамвае или самоходке в соседний район, тратя на дорогу лишний час. Да и магическим даром обладал откровенно слабоватым, а значит, в глазах более половины преподавателей заведомо выглядел неудачником, а у трети из них вызывал смесь презрения и жалости.