Долина туманов - Яна Розова

А теперь двойник похищенного старичка мок под дождем в лесу на горе Змейка. Кто-то поднялся на «форде» до середины серпантина, а потом задом съехал на небольшую поляну за кустами боярышника, скрывшего машину от любопытных взглядов с дороги.

Вовус присмотрелся к гладкому боку машины и разглядел, что краска на боку старого «форда» выглядела свежей.

Вовус покачал головой, недоуменно усмехнулся и отправился дальше. Через десять – пятнадцать метров он снова вышел на серпантин. До Дома оставалось всего ничего!

На пороге Дома Вовка почувствовал, что, открыв дверь, он тут же упадет на пол и уснет. А если в Доме находятся убийцы, то он будет их самой легкой жертвой.

Ключи нашлись неожиданно быстро – во внутреннем кармане отяжелевшей от воды куртки. Он отпер дверь и на полусогнутых ногах, качаясь, вошел в холл. Его замерзшее лицо и легкие обжег суховатый теплый воздух кондиционированного помещения. С улицы все запахи Дома казались острыми и яркими, а сильнее всего ощущался запах крови…

Дом был тих, будто бы даже пуст. Вовус заглянул на кухню, ожидая увидеть лужу крови на прежнем месте, но кухня сияла чистотой. Тогда он шагнул в сторону гостиной и привалился плечом к стене.

В комнате на диване спала Вера. Это был мирный сон, глубокий и крепкий. Ее лицо было абсолютно спокойно, лоб расслаблен, и брови Веры ровными черными линиями отделяли ясный чистый лоб от остальной части лица: глаз, прикрытых голубоватыми веками, крупного прямого носа, обветренных губ, словно бы искусанных в беспокойстве. Их цвет казался неожиданно ярким на бледном лице женщины.

Но еще ярче было то, что увидел Вовка на полу, у ног снохи: лужа крови.

Вовка сделал маленький шаг вперед и только тогда разглядел, что лужа натекла из простреленной груди его младшего брата, его единственного друга и по-настоящему родного человека. Лексуса.

А у Веры в руке был зажат «Макаров».

Часть шестая Клюква в сахаре

Стукнувшись коленями об пол, Вовус упал рядом с братом. Копчик отозвался острой болью. От усталости и навалившегося горя мысль о смерти Лексуса никак Вовкиным мозгом не оспаривалась. Он понял: тот, кто рисует нам судьбы, решил наказать его за один только замысел убийства. И это не показалось ему несправедливым.

А вот когда Алешка вдруг слабо дернул головой и еле слышно захрипел, Вовка вздрогнул всем телом.

– Лешка, мать твою, – зашептал он, обнимая брата за плечи, точно так же, как делала это Вера, обнаружившая мертвую сестру. – Ты живой? Ты живой, скажи?!

Алексей снова захрипел, а потом сделал глубокий вдох, как пловец, вынырнувший из морских глубин. Прошло еще несколько секунд, и его глаза широко раскрылись.

– Ты? – просипел он еле слышно. – Ты откуда… взялся?

Голос Лешки был слабым, а вот счастье Вовуса – мощным и всепоглощающим, как тот ливень за окном. Он сильнее обнял брата, но тут же отпустил его, чтобы не причинить еще больше боли.

– Что случилось, Лексус? – спросил Вовус, уже догадываясь что.

Его низкий, чуть осипший голос прозвучал в этой комнате как раскат грома.

– Я случайно… выстрелил в себя, – запинаясь на каждом слове, прошелестел Лексус. – Я – идиот! Увидел пистолет. В спальне, под кроватью… Взял в руки. Пьяный… Пистолет из пальцев скользнул… Я подхватил. Выстрелил… Случайно…

– Почему же он тогда у Веры в руке?

– Где она?

– На диване. Спит, кажется.

– Жива? – Лексус дернулся всем телом и застонал. – Она жива? Точно?

Вовка кинул в сторону Веры внимательный взгляд и ответил:

– Ничего с ней не случилось. Почему пистолет у нее? Говори!

– Она, наверное… подняла его. – Алешка постанывал. – Я выстрелил. Упал. Она встала.

Испугалась. Взяла пистолет. Упала в обморок… Разбуди!..

– Потом, – ответил Вовка, вытаскивая пистолет из безвольной руки Веры. Оружие он положил на посудную горку, для чего ему пришлось приподняться на цыпочки.

Бегом бросился на кухню – и откуда силы взялись? – притащил аптечку, задрал футболку Лексуса. Собрал кровь ваткой, смоченной в перекиси водорода. При виде раны брата Вовуса повело в сторону, качнуло, пробил пот, задрожали руки. Сообразив, что сейчас сознание его покинет, Вовус позвал сноху:

– Вера, очнись!

Та открыла глаза и выпрямилась на диване.

– Вовка, ты вернулся? – В ее голосе было столько изумления и радости, что Вовус слегка опешил: она что же, не видит раненого мужа?

Буркнул в ответ:

– Вернулся.

– Я видела сюжет в новостях и подумала, что ты погиб! – Она продолжала смотреть мимо раненого. – Ты мокрый насквозь, тебе переодеться надо!

Вера встала с дивана и только тут заметила Лексуса.

– Что случилось? – спросила она уже другим тоном. – Это ты?..

– Я нашел его раненым, – быстро ответил Вовус. – Иди уже сюда, помоги!

Она послушалась: присела рядом, взяла из рук Вовуса ватку. Алексей в этот момент закрыл глаза.

– Это огнестрельное ранение, – объяснил ей Вовус. – Говорит, что выстрелил в себя нечаянно. Ты слышала выстрел?

– Нет, – помедлив, ответила Вера. – Мне снилось что-то: война, бомбежка, как в кино. Наверное, это из-за звука выстрела.

– Он был очень громкий, почему ты не проснулась?

Вера растерянно пожала плечами:

– Я не знаю.

Алексей слабо застонал.

– Лексус, – позвал брата Вовка, – очнись!.. Ну…

– Ты бледный… – заметила Вера, снова позабыв о раненом. – Тебе плохо?

– Вера, твою мать, ты не видишь, что Лешка умирает?! – рявкнул Вовка, и она опустила голову.

Вдвоем они обработали, как могли, рану на груди Лексуса. Вера авторитетно заявила, что легкое не задето, Вовка с ней согласился.

Алексей попросил сделать ему инъекцию обезболивающего. В их аптечке хранились довольно серьезные лекарства – на всякий случай, ведь «скорая» сюда будет добираться часа три. В числе этих лекарств были и сильные обезболивающие средства. Вера склонилась над мужем, верной рукой ловко ввела иглу шприца в его вену.

– Спина тоже… – прошептал Алексей.

– Выходное отверстие, – сообразил Вовус.

Вера и Вовка обработали и эту рану, аккуратно перевернув Лексуса на бок. После процедуры Лексус взял жену за руку.

– Спасибо, – сказал он, и его взгляд просветлел. – Ты прощаешь меня?

Супруги смотрели друг другу прямо в глаза, а что у обоих было на уме – Вовка не понимал.

– За что? – Вера удивленно смотрела на него.

– За прошлое. – Лексус почти улыбнулся. – Я понимаю, что ты чувствуешь, я все понимаю.

Вера отвернулась, чуть заметно прищурившись, и стала что-то искать в аптечке. Вовка вгляделся в ее лицо, пытаясь понять, что произошло. Он очень устал и ощущал это все сильнее. Потеряв надежду разобраться в происходящем, Вовус достал из бара бутылку текилы, взял стакан, выпил.

– Принесу тебе сухую одежду и еду, – захлопотала вокруг него Вера. – А мы тут за тебя так испугались! В новостях показывали съемку с вертолета – разрушенную дорогу, все такое. А в провале машина была, точно такая, как твой «фольксваген». И человек рядом лежал. Мы думали, это ты!

– Да, это я был, – голосом, совершенно лишенным эмоций, произнес Вовус.

Не ожидая вопросов и не вдаваясь в подробности, он рассказал о том, как свалился вместе со своим фольксом в яму, как упал с машины в грязь, потерял сознание, очнулся через минуту и заметил пролетевший над ним вертолет. В двух словах описал и свое пешее возвращение. В любых других обстоятельствах из своего маленького, но утомительного приключения он сумел бы создать целую сагу. В той саге было бы много неожиданных сюжетных поворотов, ярких метафор и эффектных флешбэков, превращающих любой рассказ в увлекательную байку о дорожном приключении. Но это было бы в любых других условиях. Сейчас слов хватило только на трехминутное изложение событий с вычетом одной подробности – находки в лесу перекрашенного «форда».

Закончив рассказ, Вовка опрокинул еще треть стакана текилы себе в горло и сел на пол, рядом с диваном. Рядом с кровавым пятном.

Вера ушла на кухню.

– Лексус, что случилось на самом деле? – спросил Вовус брата, глядевшего в потолок пустыми усталыми глазами. – Говори, или я…

– Перестань, – ответил брат, даже не поворачивая к нему голову. – Перестань, блин, я все тебе сказал.

– Иди на хрен! – взбесился было Вовка, но силы его быстро растаяли. – Ты же врешь! Я не скажу никому, если ты боишься…

– Я сам в себя выстрелил, – сказал Алеша размеренно. – Это правда. Мне нечего бояться.

– Не за себя, Лексус, – уточнил Вовус, разглядывая профиль брата.

– За нее? – спросил он, чуть повернувшись в сторону Вовки. Теперь он выглядел немного возбужденным, говорил быстро, гладко. – Да, за нее я боюсь. Она совсем беззащитная, совсем связь с жизнью потеряла. Ты не представляешь, что с ней творится, ты даже не представляешь!.. Ох, я сейчас как под кайфом – боль отпустила, так хорошо! – Пушнин-младший беззвучно рассмеялся.