Долина туманов - Яна Розова

«Фольксваген» шел уверенно и быстро. Свет фар выхватывал из темноты асфальтовое полотно, блестящую разделительную полосу и красно-белые стреловидные ограждения на каждом повороте. «Дворники» разметали с лобового стекла плотные струи дождя. Встречных машин не было совершенно. Из этого факта водитель фолькса выводов не сделал, о чем позже пожалел. Пустая дорога казалась слегка нереальной, но это только так казалось.

Прошло еще около пяти минут, и мужчина за рулем «фольксвагена» отчаянно, с риском вывернуть себе челюсть, зевнул. Его глаза слипались, что сильно беспокоило водителя. Включив кондиционер, он приказал себе не спать. Несколько раз глубоко вздохнул, выпуская воздух из легких сильными короткими толчками. Мужчина надеялся, что с сонливостью ему поможет справиться метод гипервентиляции, однако сегодня он не работал.

Прошло немного времени, и машина резко вильнула. Водитель вздрогнул – на какую-то неуловимую долю секунды он уснул, но вовремя очнулся. Ругнувшись сквозь зубы – очень грубо, – он вдруг запел в голос:

– Степь да степь круго-ом! Степь широ-окая!..

Голос у него был сильный, густой, немного хриплый, напоминающий тембром голос Высоцкого, а вот слухом водитель одарен не был. Услышав собственное пение, он рассмеялся и умолк.

Хлестал ливень, ночь и дорога казались нескончаемыми.

Спустя несколько минут мужчина опустил стекло на несколько сантиметров и вытащил из пачки, лежащей в верхнем кармане его стеганой куртки, сигарету. По тому, как неловко он прикуривал и перекладывал дымящуюся сигарету из одной руки в другую, можно было заключить, что курить за рулем он либо не привык, либо давно этого не делал.

И как только водитель устроился со своей сигаретой поудобнее, как шкодливый ветер швырнул в открытое окно пригоршню воды, будто съездил по физиономии мокрой тряпкой. Каким-то чудом сигарета оказалась сухой. Водитель быстренько, не дожидаясь второй мокрой пощечины, прикрыл окно, вытер рукавом лицо и глубоко затянулся сигаретным дымом.

После этого незатейливого приключения водитель, повеселев, вцепился взглядом в дорогу. Машина пошла быстрее.

«Фольксваген» сотрясся – это снова задремал его водитель, а машину занесло на обочину. Вовка вздрогнул, машинально нажал на тормоза, вцепился в оплетку руля. Фольке вернулся на дорогу, будто ничего и не было.

Несмотря на кондиционер, воздух в салоне снова сгустился, стал душным, дремотным. Вовус подумал, что, пожалуй, не стоит торопиться, а лучше бы съехать на обочину да немного поспать.

Дорога пошла в гору, Вовка выжал сцепление, перевел рычаг коробки передач на вторую скорость, протер пальцами левой руки глаза. Скоро его фолькс въедет на мост через речку Овечку, а километров через десять дорога начнет петлять между гор. Каждый поворот будет резким, неожиданным, на мокрой дороге опасным. Эти несколько километров давно имели дурную славу у водителей. Говорили, что за мостом через Овечку случается больше аварий, чем во всей Гродинской области.

Представив себе, как он теряет контроль над машиной и летит вниз с обрыва или с моста, будто воочию увидев приближающуюся землю, Вовка вздрогнул. Сейчас глупо умирать, сейчас самое время жить!

Машинально глянув в зеркало заднего вида, Вовка сбросил скорость, притормозил, съехал на обочину, выключил двигатель. Отстегнув ремень, пошарил на соседнем сиденье, нащупал бутылку с питьевой (обязательно негазированной!) водой, забытую Асей, отхлебнул из нее и опустил назад спинку сиденья. Кондиционер он тоже выключил, а вот аварийку, на случай появления на дороге всяких психов, оставил. Несколько минут он видел перед глазами обшивку потолка салона, а потом задремал.

Сон, приснившийся ему в машине в те сорок минут, он вспоминал впоследствии с большим удивлением, ибо этот сон был не чем иным, как аллюзией на события в жизни Пушнина. Ему снилось, что он готовится к экзамену. Было точно известно, что студентов, не сдавших этот экзамен, расстреливают. Именно расстреливают, Вовус даже видел винтовку.

Удрать от того экзамена было невозможно, подготовиться к нему – почему-то тоже. Вроде бы, как понял Вовус, учебная дисциплина, по которой планировалась смертельная экзаменация, еще не была выбрана. Надо было прийти утром в класс и тянуть билеты. А потом – сдавать, как хочешь. Эта часть сна была особенно тяжелой и ужасной.

Вовус думал во сне: а как же мне попрощаться с мамой? С братом? С Верой? С племянницей, которую он очень любил, хоть никогда и не признавался в этом.

Во второй части сна Вовус, пребывая в том же состоянии предчувствия своей гибели, отправился в аудиторию. Там, у стены, на которой были прикреплены кнопками какие-то списки, столпились Вовкины коллеги по несчастью. Вовус понял, что в списках те, которым поставили оценку по предмету автоматом и сдавать экзамен они не будут.

«Пушнин В.» прочитал он свою фамилию в середине одного из листков. И тогда ощутил такое бескрайнее облегчение, что даже проснулся.

…Вовус открыл глаза. Фары освещали дождь, дождь и еще раз дождь. В салоне все еще держалась душноватая атмосфера, но сонливость рассеялась. Приоткрыв окно, глотнул холодного сырого воздуха, достал из пачки новую сигарету.

Теперь он мог завести мотор и тронуться с места. Всматриваясь в дождь, сквозь который едва можно было различить разметку трассы, дорожное ограждение или деревья на обочине, он чуть щурился. Не так давно Вовус с большим удивлением обнаружил, что зрение начало подводить.

Он еле заметно усмехнулся: проблема не в том, что у него ослабло зрение. Проблема в том, что долгое время он был слеп как крот. Вот и все. А то, что сейчас он где-то что-то не может разглядеть, – это мелочи!

«Да, – сказал он себе жестко, – ты был слепым, дурным и смешным».

И тут он вспомнил приснившееся ему чувство облегчения. Все в прошлом, она умерла, ее нет.

Дорога вывернулась из-за горы, резко пошла вверх, к мосту. Снизив скорость, Вовус сосредоточился на трассе. «Фольксваген» выбрался на мост. Овечка в обычной жизни была скорее широким ручьем, нежели полноценной рекой. Водный поток не был слышен и виден, пока путник не добирался до самой середины моста.

А вот теперь Вовус слышал, как Овечка гудит, плещется, шумит и бурлит, словно взбесившаяся от допинга, который дал ей ливень. Разглядеть реку из салона автомобиля, да в непогоду, он не мог, но ощущал, как вибрирует и ходит под машиной мост. Хотелось выжать педаль скорости да дунуть прочь!

Мост был преодолен, впереди оставалось еще несколько часов пути и самый сложный участок дороги. Вовус снова потянулся за сигаретой, но решил повременить и закурить позже, миновав опасный участок дороги. Вместо этого, ощутив слабое головокружение, снова приоткрыл окно.

И вдруг дорога кончилась. Из-за ливня он увидел это слишком поздно.

Фары выхватили из темноты нечто странное: гладкая, почти новая и блестящая от дождя асфальтовая лента вдруг оборвалась впереди, всего метрах в пяти. Вовус резко вдавил педаль тормоза в пол. Ремень безопасности тут же впился в плечо, машину занесло вправо и вперед. Вовус, несмотря на весь свой водительский опыт, не ожидал, что занос будет таким резким.

Его машина не была оборудована подушкой безопасности, поэтому контроль над автомобилем он не потерял. Во всяком случае, в те несколько секунд. В последний момент ему удалось выкрутить руль так, что его фолькс сумел затормозить у самого края обрыва. Машину при этом развернуло на сто восемьдесят градусов.

Не успел он вздохнуть с облегчением, как зад машины просел, и она медленно покатилась назад. Вовус вдавил тормоза в пол, выдергул рычаг ручного тормоза – не помогло! Машина неудержимо опрокидывалась назад и вбок.

Когда машина легла на правый бок и перевернулась на крышу, Вовуса прошиб пот, который он счел предсмертным. Сразу же заболело что-то в спине, к тому же он прикусил язык, а сверху на него посыпались забытые на заднем сиденье Асей и Верой яблоки. Потом «фольксваген» стал на четыре колеса, и целую секунду Вовка испытывал счастье, сравнимое только с ощущением, приснившимся ему полчаса назад.

Секунда прошла, «фольксваген» снова провалился, на этот раз обеими левыми колесами – ко всем чертям!

Пока машина медленно, но неудержимо катилась вниз, вглубь, в центр земли, в лаву, к антиподам, Вовка не открывал глаз. Он вспоминал присказку отца, когда тот рассказывал о каком-нибудь падении с переворачиванием: «Голова – ноги, голова – ноги!» Именно так Вовуса теперь и крутило.

«Скорее бы уж…» – подумал он в какой-то момент, ибо очень неприятно было это размеренное и неукротимое движение. Оно должно было кончиться коротким полетом, а потом – мощным ударом. Если машина упадет на колеса, возможно, Вовус отделается переломом позвоночника, но если на крышу – будет у него сломана шея. В один момент.

А машина катилась все быстрее: четыре переворота, пять… И вдруг – то, чего Вовка не ожидал: тупой удар днища обо что-то плотное, сравнительно мягкое и, как подсказывала интуиция, огромное.