Советский Союз. История власти. 1945–1991 - Рудольф Германович Пихоя

С марта 1948 г. Сталиным по существу официально были утверждены два преемника — Вознесенский и Маленков. За каждым стоял свой жизненный опыт: у первого накопленный в сфере экономики, у второго — в партаппарате, в его сердце — Управлении кадров ЦК. Каждый не был новичком на Старой площади и в Кремле. К Вознесенскому был близок А. А. Кузнецов, секретарь ЦК, «курировавший» деятельность карательных органов, а Маленков многие годы сотрудничал с Берией — ив качестве начальника Управления кадров ЦК ВКП(б), и в качестве заместителя Берии в Совмине СССР.

После смерти Жданова на некоторое время сохранялось влияние группы во главе с Н. А. Вознесенским. Одновременно усиливается борьба между ею и группой Маленкова — Берии. Как отмечается в официальных материалах Комиссии Политбюро ЦК КПСС по дополнительному изучению материалов, связанных с репрессиями, имевшими место в период 30-40-х и начала 50-х гг., «Сталин в частных беседах высказывал предположения о том, что в качестве своего преемника по партийной линии он видел секретаря ЦК, члена Оргбюро

А. А. Кузнецова, а по государственной линии — члена Политбюро, заместителя Председателя Совета Министров СССР Н. А. Вознесенского»136

Конфликт между Кузнецовым и Маленковым вспыхнул еще в 1946 г. Кузнецов был одним из исполнителей «дела авиаторов» и, как вспоминали позже сотрудники аппарата ЦК ВКП(б), «вскрыл целый ряд недостатков, допущенных Маленковым в руководстве Управлением кадров и Министерством авиационной промышленности, и подвергал их заслуженной критике на собраниях аппарата ЦК ВКП(б)»137

В июле 1948 г. Малецков вновь избирается секретарем ЦК. Борьба между старым и новым начальниками Управления кадров ЦК вступает в новую фазу. Внешним и явно надуманным поводом для преследования так называемой «ле- ниградской антипартийной группы» стало обвинение А. А Кузнецова, Председателя Совмина РСФСР М. И. Родионова и первого секретаря Ленинградского обкома и горкома П. С. Попкова в проведении в Ленинграде Всероссийской оптовой ярмарки. Обвинение было необоснованным, так как Бюро Совмина СССР под председательством Г М. Маленкова принимало решение о проведении оптовых ярмарок для распродажи товарных излишков дважды — 14 октября и 11 ноября 1948 г.138 Более серьезной причиной, по нашему мнению, стало обвинение во фракционности, запрещенной в партии еще на X съезде и свирепо преследовавшейся Сталиным.

В ответ на информацию, поступившую от Председателя Совмина РСФСР М. И. Родионова, прежде работавшего в Ленинграде, о проведении Всероссийской оптовой ярмарки Маленков инспирировал обсуждение на Политбюро ЦК ВКП(б) вопроса «Об антипартийных действиях члена ЦК ВКП(б) т. Кузнецова А. А. и кандидатов в члены ЦК ВКП(б) тт. Родионова М. И. и Попкова П. С.». В постановлении Политбюро ЦК ВКП(б) от 15 февраля 1949 г. содержатся сведения о тесных связях руководства Ленинграда с работавшими в этом городе прежде Н. А. Вознесенским и А. А. Кузнецовым, о просьбе ленинградского секретаря, чтобы Вознесенский и Кузнецов «шефствовали» над городом. Подобная практика связи местных организаций со своими выдвиженцами из партийно- государственного аппарата существовала всегда. Однако в данном случае постановление напоминало о тех временах, когда «Зиновьев... пытался превратить Ленинградскую партийную организацию в опору своей антиленинской фракции»139 В феврале 1949 г. в Ленинград был послан Маленков. Под борьбу группировок за власть подводилась идейная основа, устанавливалась преемственность с политическими процессами десятилетней давности. Остальное оставалось делом палаческой техники. В результате арестов удалось выбить показания, что второй секретарь Ленинградского горкома Я. Ф. Капустин, активный участник обороны города в годы войны, является «английским шпионом». Ему припомнили, что в 1935 г. он проходил длительную стажировку в Англии, в Манчестере, на заводах «Метрополитен-Виккер», что он пользовался там уважением и доверием, что у него был роман с его учительницей английского языка, предлагавшей ему остаться в Англии, и все эти факты «заслуживают особого внимания как сигнал возможной обработки Капустина английской разведкой»140

Другого обвиняемого — бывшего председателя Ленинградского облисполкома, назначенного первым секретарем Крымского обкома ВКП(б), Н. В. Соловьева — объявили «махровым великодержавным шовинистом» за предложение создать Бюро ЦК по РСФСР, образовать Компартию РСФСР. Его обвиняли также в том, что, «находясь на работе в Крыму, делал резкие вражеские выпады против главы Советского государства»141

13 августа 1949 г. при выходе из кабинета Г. М. Маленкова без санкции прокурора были арестованы А. А. Кузнецов, П. С. Попков, М. И. Родионов, председатель исполкома Ленинградского горсовета П. Г Лазутин и бывший председатель Ленинградского облисполкома Н. В. Соловьев.

Параллельно с этим шел поиск компромата против Н. А. Вознесенского. Непосредственную работу по его дискредитации осуществлял заместитель председателя Комиссии партийного контроля при ЦК ВКП(б) М. Ф. Шкирятов142 Н. А. Вознесенскому предъявили обвинения в умышленном занижении государственных планов, в искажении и фальсификации статистической отчетности, наконец, в утрате секретных документов в аппарате Госплана. Учитывая, что практически вся документация считалась секретной, это обвинение было по сути беспроигрышным. 9 сентября 1949 г. Шкирятов передал Маленкову решение КПК с предложением исключить Вознесенского из партии и привлечь к суду за утрату документов Госплана СССР143 Это предложение было утверждено опросом членов Пленума ЦК, и 27 октября 1949 г. Вознесенский был арестован. Следствие проводилось Министерством госбезопасности и специальными следователями из числа сотрудников ЦК.

Арестованных Кузнецова, Капустина, братьев Вознесенских, Родионова, заместителя председателя Ленсовета Галкина жестоко пытали. Непосредственное участие в процедуре допросов наряду со следователями МГБ принимали Маленков, Берия и Булганин. «Когда я завел Вознесенского А. А. (на допрос.— Авт.),— вспоминал один из следователей МГБ,— то в центральном кресле в роли основного допрашивающего сидел Маленков, в приставном кресле сидел Берия, облокотившись на спинку кресла, стоял Булганин»144 После посещения ими тюрьмы с обвиняемыми по «ленинградскому делу» «обстановка стала более жестокой, к каждому арестованному приставили 2-х следователей, а допросы стали длиться, как правило, до 4-х часов утра»,— констатировали в КПК при ЦК ВКП(б)145.

Так, М. И. Родионова допрашивали:

«29 ноября 1949 г.— с 13 час. 40 мин. до 17 час. 10 мин., с 23 час. 50 мин. до 4 час. 50 мин.

>

30 ноября 1949 г.— с 18 час. 50 мин. до 19 час. 50 мин., с 23 час. 30 мин. до 3 час. 00 мин.

8 декабря 1949 г.— с 13 час. 30 мин. до 17 час. 20 мин.

16 декабря 1949 г.— с 22 час. 30 мин. до 2 час. 50 мин.

23 декабря 1949 г.— с 11