Закон Фукусимы - Силлов Дмитрий Олегович "sillov"

– Ты ставь пока, я сейчас, – сказал я, отсоединяя от операционного стола банку с кровью ученого – видимо, кровь у него слили, вкачав некий заменитель. Что ж, профессор Такеши, у вас есть возможность после смерти отомстить тем, кто издевался над вами. Ну или их приспешникам, невелика разница.

Размахнувшись, я с силой швырнул банку на кафель перед дверью, за которой топот становился все слышнее. Стеклянная емкость разбилась, и на полу растеклась большая лужа крови – не успевшей свернуться, но уже ставшей вязкой, словно клей.

Я успел метнуться за сооруженную Виктором «баррикаду», и в этот момент дверь открылась.

Их было до фига – вооруженных людей в черной униформе и с автоматами в руках.

Только людей ли? Вряд ли среди нашего племени хомо сапиенс найдешь урода с клыкастой пастью от уха до уха, большими змеиными глазами, лишенными век, и двумя дырами на том месте, где положено быть носу.

Они были очень быстрыми. Экстремально быстрыми. Первый, кто открыл дверь, метнулся вперед со скоростью молнии, уходя с возможной линии выстрела… и, поскользнувшись на крови профессора, завалился на бок. Правда, тут же вскочил, оттолкнувшись от пола мощным хвостом – надо же, у них еще и хвосты есть! – однако две короткие очереди из двух стволов отбросили его под ноги тем, кто бежал следом.

На несколько секунд в дверном проеме образовалась беспорядочная куча тел – двое упали, споткнувшись о раненого, остальные замешкались. У всех были в лапах автоматы, один вскинул оружие, собираясь выстрелить, но, получив пулю от Виктора между глаз, рухнул навзничь, рефлекторно нажав на спуск и разнеся голову тому, кто стоял рядом.

А мы – стреляли. Экономно, короткими очередями, по три пули на голову, потому что уроды были на редкость живучими. Один, получив свинцовый подарок в глаз, прыгнул, оттолкнувшись от пола ногами и хвостом, красиво вписался в дверной проем, перекатился – но тоже поскользнулся на склизкой от крови напольной плитке, грянулся лицом вниз и больше не шевелился. Видимо, пуля в башке от удара мордой о пол сместилась, фатально нарушив внутри черепа что-то ценное, даже добивать не пришлось.

Тварей было всего с десяток, и в первые несколько секунд мы нейтрализовали семерых. Три оставшиеся, поняв, что с ходу нас не взять, рванули было назад… Вот только сделали это неправильно, так как мы с Виктором теперь прекрасно видели их затылки, покрытые пластинами чешуи. Которая, впрочем, не спасла их от пуль, выпущенных вслед. Не в моих правилах валить отступающего противника, но после того, как я увидел тело профессора Такеши, лишенное кожи, все мои моральные устои рассыпались в прах. Уважения достоин благородный противник. Тот, кто измывается над беспомощными, заслуживает лишь смерти.

– Быстрые рептилоиды, – констатировал Виктор. – Если б ты не додумался кровь разлить, нам бы пришлось туговато.

– И правда шустрые, – отозвался я. – Но тупые. Слишком убеждены в собственной крутости. Были. Менее крутые закинули б сюда штук пять гранат для начала, а потом бы уже лезли. Можно считать, что нам повезло. Пойдем, пока по наши души более умных не прислали, магазины соберем. Похоже, патроны у них такие же, как в наших.

Мы бежали по лабиринту коридоров, которых здесь было множество. Если б не трофейный планшет с картой, заблудиться тут – как нефиг делать. И это, судя по надписям на дверях и стенах, был только лабораторно-исследовательский комплекс. Шороху мы навели изрядно, потому на нашем пути люди и существа в белых халатах более не встречались – занудный механический голос из-под потолка каждые три минуты сообщал о режиме эвакуации персонала. Японцы, народ дисциплинированный, по ходу, все свалили сразу, как этот режим объявили, посему мы мчались по абсолютно пустым коридорам.

– Странно, что охраны больше нет, – проговорил Японец, дыхание которого совершенно не сбилось, хотя бежали мы быстро. Фиг поймешь – то ли тренирован он нечеловечески, то ли проглоченный артефакт на него так действует. Я, например, после пятнадцатиминутной гонки стал уже немного задыхаться – все-таки ощущался некоторый недостаток кислорода в подземном комплексе лабораторий. Да и устал я, как стая крысособак, которая целый день преследовала добычу впустую.

– Это и напрягает, – откликнулся я. – Когда на войне что-то хорошо, это значит, что скоро будет плохо вдвойне.

Планшет показал крутой поворот направо, в коридор, над которым висела табличка «Биологический материал». Туда мы и свернули.

Мне это место сразу не понравилось. Чисто интуитивно. Больно до фига тут было закрытых помещений с табличками «Склад № 1», «Склад № 2» и так далее. Меня даже любопытство разобрало, что ж там может такого быть. Пропуск мой не подошел – видимо, его уже деактивировали. Поэтому я просто дал очередь в электронный замок одной из дверей, а после пинком распахнул ее.

И тут же пожалел об этом…

Это и правда был склад биологического материала, если можно так назвать живых людей… и не только.

Довольно большой зал заполняли вертикальные автоклавы, внутри которых в зеленоватой жидкости плавали люди. Или то, что от них осталось.

Тела́ без ног.

Без рук.

Вообще без конечностей.

Тела́ без кожи.

Головы без тел…

Эти фрагменты все еще живой плоти были опутаны проводами, датчиками, трубками, через которые в них подавалась разноцветная жидкость… Были тут и целые тела, до которых еще не добрались ученые-садисты. Связанные по рукам и ногам, с толстыми трубками, вставленными в рот и плотно зафиксированными специальными намордниками. Понятно для чего. Через одну трубку воздух в легкие подается, через другую – питательная смесь в желудок. И отходы жизнедеятельности тоже отводятся через трубки, вставленные в физиологические отверстия тела. Видимо, ученые так готовили жертв для своих экспериментов, чтоб все необходимое поступало в организм строго дозированно. И жидкость, в которой плавали несчастные, тоже небось нагрета до определенной температуры. Или охлаждена…

Причем здесь были не только люди. В автоклавах находилось и то, во что людей превращали местные садисты.

Хвостатые охранники вроде тех, что мы с Виктором покрошили в лаборатории.

Полупрозрачные личинки-коконы, в которых угадывались паучьи тельца с еще не до конца сформировавшимися женскими лицами.

А также люди с крупными хидои вместо головы – вероятно, какая-то новая ступень бесчеловечных экспериментов, когда «ужасный мозг» становится не паразитом, управляющим туловищем, а получает собственное туловище, которое не эксплуатирует, а совершенствует по своему усмотрению. Например, щупальца вокруг головы продвинутого хидои были не в пример толще и длиннее тех, что мы видели на мозгах-паразитах, присосавшихся к ходячим трупам.

Можно было, конечно, попытаться расстрелять эти ужасные автоклавы, чтобы прекратить мучения несчастных, но всем помочь умереть было нереально. Автоклавов было слишком много, а патронов у нас – всего на один хороший бой.

– Звери, – пробормотал Виктор. – Даже не верится, что люди способны на такое.

– Как-то ты плохо о зверях отозвался, – заметил я. – Животные убивают только ради еды и защиты. Люди же находят тысячи причин для того, чтобы лишать жизни себе подобных, а потом отыщут столько же оправданий тому, что они сделали. Потому зверей я уважаю гораздо больше, чем людей.

– Это все необходимо уничтожить, – твердо произнес Савельев. – Все это проклятое подземелье. И наплевать, если мы при этом погибнем.

– Ну ты за меня-то не решай, – усмехнулся я. – Хотя доля правды в твоих словах есть. Я тоже за то, чтобы помножить на ноль этот гадюшник.

– Дай-ка сюда, – сказал Японец, забирая у меня планшет. – Так, смотри. Рядом с красной зоной находятся арсенал и склад горнопроходческого оборудования.

– Понял твою мысль, – кивнул я. – Рядом они не случайно. Кстати, обрати внимание. Скорее всего, этот обведенный красным безымянный квадратик рядом с арсеналом есть склад взрывчатки, которой в равной степени пользуются и военные, и те рабочие, что пробивают новые туннели в этом лабиринте.