Журнал «Вокруг Света» №12 за 1972 год - Вокруг Света

Мне лично очень хотелось бы присутствовать на том аукционе и заявить претензию на Фолклендские острова от имени Международного союза по охране фауны и флоры. Ведь сделаны же Галапагосские острова международным заповедником. На 51—53 градусах южной широты предпосылки для этого ничуть не хуже. Из Британской колонии архипелаг превратится в колонию Пингвинов — вот, на мой взгляд, самое разумное решение проблемы.

Иногда бывает трудно докопаться до первоначального источника своей привязанности. Но что касается пингвинов, корни любви к ним надо искать в естественных науках, и главное — в библии моей юности — книге Свена Хедина «От полюса к полюсу». Пингвины на фотографиях были такие забавные в своих нарядных фраках. В кино люди хохотали над пингвинами не меньше, чем над обезьянами. Но пингвины были всегда окружены снегами и айсбергами, а снега и у нас в Хельсингланде было больше чем достаточно. Нет, эти птицы не смогли тогда соблазнить меня всерьез... Неведомые джунгли жаркой Африки таили фауну, которая казалась мне более привлекательной.

И все же настал такой день, когда я принял окончательное решение получше познакомиться с этими необычными птицами. Это произошло после того, как я увидел в цирке выступление дюжины гумбольдтовых пингвинов. Под руководством дрессировщика пингвины дали великолепное представление, свидетельствующее об их уме и врожденном чувстве юмора. Они плавали наперегонки; прыгали с вышки; катались по ледяной дорожке; столпившись вокруг стола, дружно поедали сельдь. Пели хором. Если в программе что-то случайно менялось, они громко протестовали. Они щипали дрессировщика за штаны, когда тот забывал, что победитель имеет право дернуть за веревочку, чтобы зазвонил колокольчик.

После этого мне захотелось узнать, так же ли приятно знакомство с пингвинами в их естественной среде, где они не подчиняются выдумкам человека, делающего -бизнес. Единственное место, где я мог это выяснить, познакомившись сразу с пятью видами пингвинов, были Фолклендские острова.

Первыми из европейцев, увидевшими пингвинов, были, очевидно, Васко да Гама и его матросы, которые в 1499 году плыли в Индию. Неизвестный летописец записал в путевых заметках, когда судно обогнуло мыс Доброй Надежды: «Мы увидели птиц, они были большие, как гуси, а крик их напоминал крик ослов. Улететь с южного берега Африки они не могли». Однако интерес к птицам в те времена был не настолько велик, чтобы он мог толкнуть на серьезное исследование.

Во время кругосветного путешествия Магеллана в 1519 году наблюдательный итальянец Антонио Пигафетта написал в своих заметках, что по берегам Южной Америки они видели «множество странных гусей, которые держались вертикально и не умели летать». Немного позже он уже пишет о них как о пингвинах: у них на теле был толстый слой жира, а жир по-латыни «пингвис». Лишь в 1758 году пингвины удостоились настоящего научного исследования. Оно было проделано Карлом Линнеем, который дал южноафриканскому очковому пингвину название сфенисеус демерсус, что в переводе означает: «погруженный в волны небольшой клин». Так остроумно Линней выразил в названии и образ жизни, и форму тела этой птицы.

Триста лет спустя после первой встречи с пингвинами, описанной Пигафеттой, тем же курсом плыл «Бигль». На борту находился молодой естествоиспытатель Чарлз Дарвин, который, конечно, оставил очень яркое описание пингвинов, живущих на Фолклендских островах.

В то время как естествоиспытатели изучали колонии пингвинов, охотники на китов и тюленей безжалостно опустошали их. Особенно плохо пришлось королевским пингвинам, у которых слой жира достигает двух сантиметров. В 1867 году одно акционерное общество хвастливо сообщило, что его суда доставили домой 200 тысяч литров пингвиньего жира, то есть это означает, что было убито почти полмиллиона птиц. Сбор яиц велся без всякого учета; поблизости от столицы архипелага Стэнли в одной только колонии пингвинов в 1871 году было собрано не меньше 25 тысяч яиц. Урожай 1952 года насчитывал уже всего тысячу штук...

Когда читаешь труды профессора Бернарда Стоунхауза, самого крупного авторитета по пингвинам, становится ясно, что изучение этих птиц дарит ученому много радости, ибо он все время находится в общении с существами, столь сходными с гомо сапиенс. Вот что он пишет: «Из-за вертикального положения пингвинов и их невозмутимо важного вида к ним трудно относиться серьезно. Нам казалось, что животные, которые так похожи на людей, должны и вести себя, как люди. Поэтому мы, помимо воли, искали в их поведении человеческих свойств. Иногда нам было смешно, иногда мы бывали даже задеты. Пингвины дерутся из-за своих участков. Крадут у соседей. Бьют жен и наказывают детей. Какие еще нужны доказательства, что они похожи на нас?»

Пять видов пингвинов населяют субантарктические оконечности континентов и острова. Шесть видов встречаются в умеренном поясе, три — в субтропическом и один, реликтовый, — в тропиках, на Галапагосах. Но в наше, северное, полушарие пингвины не попадали. Очевидно, все семейство зависит от холодных, богатых пищей ответвлений антарктических течений.

Крылья пингвинов видоизменились и превратились в ласты скорей всего потому, что на Антарктическом континенте и вблизи него никогда не было хищников вроде белых медведей или песцов. Способ добывания пищи привел к тому, что пингвицы стали морскими существами с мускулистыми, почти бессуставными крыльями, приспособленными для плавания, с плоскими укороченными ногами и чешуйчатым покрытием. Костяк у пингвинов массивный, чтобы было легче нырять на большую глубину, тогда как у летающих птиц кости полые, воздушные. У пингвинов имеются и солевыделительные железы, благодаря которым они могут пить соленую воду в любом количестве.

Как и все животные, пингвины имеют врагов. В море им угрожают косатки, морские львы и морские леопарды. Единственное, что помогает пингвинам сохранить жизнь, — постоянная осторожность и умение быстро плавать: в исключительных случаях пингвины способны плыть со скоростью 50 километров в час!

В наши дни человек уже не представляет для пингвинов угрозы, как было раньше, когда им двигали экономические интересы. После тяжелых кровопусканий XIX века колонии пингвинов полностью восстановились. Однако ученые констатировали, что биоциды пришли сейчас в антарктические моря. Пролитая в морях нефть губит сотни тысяч пингвинов. Струи воздуха от винтов тяжелых вертолетов, которыми пользуются полярные исследователи, разбивают тысячи яиц, сбрасывают со скал и льдин птенцов и взрослых пингвинов. В заливе Мак-Мердо гусеничные тракторы ездят непосредственно по территории колонии императорских пингвинов. Машины, несущиеся по дорогам, тревожат Магеллановых пингвинов на южной оконечности Южной Америки и очковых пингвинов на юге Африки. На Фолклендских островах стада овец уничтожают заросли туссока, пищи пингвинов.

У самой воды, там, где копья морского прибоя обламываются о низкие островки и рифы, я ближе познакомился с пингвинами-скалолазами. Они одновременно были и ярко выраженными индивидуалистами, и нерешительными стадными животными. Часто они подолгу колебались, пока кто-то один не брал на себя инициативу к не увлекал за собой всю стаю, словно знаменосец, шествующий во главе демонстрации. Они никогда не забывали о возможности появления морского леопарда или кровожадного морского льва. Что касается всего остального, это самые смелые и настойчивые птицы на свете, которые не колеблясь идут на любой риск, совсем как каскадеры в кино.

Много дней и часов мы провели возле скал, где они выходили на берег. Много рассветов и закатов, невзирая на ветер и холод, дождь, снег и град. Нас защищали толстые свитеры и зюйдвестки, и нам ни разу не показалось, что время тянется медленно или скучно. Жизнь здесь била ключом и в вёдро с его скупым солнцем, и в ненастье.

Эстет мог бы тут наслаждаться неповторимыми формами и утонченной игрой красок. Эксперт по уличному движению получил бы богатейший материал для исследования поведения, не испорченного влиянием правил, предписаний и объявлений.

У скал, где пингвины-скалолазы выходили на берег, море всегда неистовствовало. Наши киноаппараты и объективы тоже были облачены в зюйдвестки, предохранявшие от соленой воды. Штативы высились среди камней, как маяки. Но самая главная задача заключалась в том, чтобы найти на этих скользких скалах твердую опору для ног и надежный выступ, за который можно было бы ухватиться, если на тебя неожиданно обрушатся пенные каскады моря.

Скалолазы начинали возвращаться на берег в четыре часа пополудни. Они выскакивали на поверхность, точно поплавки рыбацкой сети, и некоторое время качались на волнах. Откуда-то из бескрайних морских просторов они стекались к этому нагромождению скал и долго высматривали место для выхода, словно не решаясь сделать прыжок. Это была коварная ничейная земля между двумя стихиями.