Ангел мести - Элизабет Грегг

Над горами прокатился дальний, но зловеще отчетливый раскат грома. Ветер усилился, явственно похолодало. «Нет, – сказал себе Рид, – ты должен укрыть Тресси в хижине, и немедленно. До того, как начнется дождь. Иначе Тресси умрет, и это будет невыносимо».

Шагнув к девушке, надежно укутанной в одеяла, он негнущимися пальцами распутал узлы кожаных ремней.

– Мама… отец… – мотнув головой, едва слышно позвала она.

Рид потрогал ладонью ее лоб – и с ужасом отдернул руку. Бедняжка! Он старался не думать о том, что в бреду Тресси зовет отца – человека, который ее бросил и предал. После двух неудачных попыток ему наконец удалось поднять хрупкое, охваченное жаром тело девушки, не уронив одеял. В его руках она казалась такой маленькой, беспомощной, что Рид замер, ужаснувшись тому, что может ее потерять. Потерять!.. Как будто Тресси и впрямь принадлежит ему.

– Тресси, девочка моя, – прошептал Рид, чувствуя, как слезы подступают к глазам. От ее щеки исходил нестерпимый жар.

В лицо ударил хлесткий ледяной ветер, и тогда Рид начал подниматься в гору. Он шел медленно, осторожно нащупывая ногой дорогу перед тем, как сделать следующий шаг. Одно неверное движение – и оба они рухнут в пропасть.

С края тропы, шурша, осыпались камни, и в наступившей темноте Рид не мог различить даже собственных ног. То и дело он останавливался передохнуть, опираясь локтями о крутой склон, чтобы не выронить Тресси. Он пытался думать о чем-нибудь хорошем, но в памяти неизменно всплывало лицо Тресси, когда ранним утром она сказала, что больна. В глазах ее застыл ужас, какого Рид прежде не видел. Даже в тот день, когда они переправлялись через Норт-Луп.

Еще шаг – и он добрался до расселины в скале, где прилепилась хижина. Всем телом Рид навалился на ветхую дощатую дверь и на коленях вполз внутрь, лихорадочно прижимая к себе Тресси. Внутри хижина оказалась еще хуже, чем он ожидал. Рид надеялся, что время от времени в ней ночует какой-нибудь траппер… но на самом деле это был лишь давно заброшенный навес. Повсюду валялся помет. Риду пришлось согнать с места семейство крыс – прочие обитатели хижины улетели либо удрали, едва распахнулась дверь.

Оставалось одно – положить Тресси прямо на полу. Первым делом он перенесет в хижину припасы, потом расчистит пол и устроит для девушки ложе у земляного очага в дальнем углу хижины. Кое-как разбросав ногой грязь, Рид уложил Тресси и получше укутал, прежде чем отправиться вниз за вещами.

В очередной раз очнувшись, Тресси увидела над собой низкий, затянутый паутиной потолок. Она попыталась было повернуть голову и оглядеться, но от малейшего движения гулко и болезненно застучало в висках. Тресси крепко зажмурилась, ожидая, пока стихнет боль. Затем, осторожно сглотнув, она приоткрыла один глаз и хрипло позвала, сама не зная кого.

Солнечный свет, лившийся в дверной проем хижины, заслонила гигантская тень, и Тресси прикрыла глаза ладонью. Неужели опять то клыкастое чудище. Она уже не понимала, что бред, а что явь? До слуха ее долетел едва слышный всхлип. Кто это? Неужели малыш? Его надо покормить, а мама…

– Мама, ох, мамочка…

Дрожащей рукой Тресси зашарила по груди, пытаясь расстегнуть платье, но пальцы ее ощутили влажную кожу. Под тонким одеялом она была совершенно нагой, живот прикрыт горячей влажной тряпкой. Тресси нетерпеливо сдернула и одеяло, и тряпку.

– Мамочка, не умирай, слышишь? Младенчик вот-вот родится! Только не умирай! Тебе нельзя умирать! Кто же тогда его выкормит?

Мгновение Рид недвижно стоял в проеме двери, затем подошел к Тресси. Яркий солнечный свет бил ему в спину, отчего лицо казалось неразличимым. Ему до боли хотелось обнять ее, но вместо этого он опустился на колени около ложа и бережно прикрыл одеялом ее обнаженную грудь. Рид помнил, помнил, как целовал эту грудь, упиваясь нежностью шелковистой юной кожи…

Тресси облизала сухие растрескавшиеся губы и поморщилась от боли.

– Где отец? Ты его видел?

Рид печально покачал головой и, смочив в воде чистый лоскут, увлажнил ее губы.

– Все будет хорошо, Тресси, – шепнул он.

И тут она вспомнила все – точно вспышка молнии озарила грозовую мглу беспамятства.

– Это ты, Рид? Где мы? Что со мной случилось? Вместо того чтобы ответить, он встал, отошел прочь и вскоре принес миску с горячим мясным отваром.

Усевшись на пол рядом с Тресси, Рид зачерпнул ложкой дымящийся отвар, подул и осторожно поднес ложку ко рту девушки. После нескольких глотков она отвернулась.

– Вот и славно, – сказал Рид, бережно отерев ее губы. – Потом съешь еще.

Он так и не ответил ни на один вопрос Тресси. А она ни о чем больше не спрашивала, а просто крепко заснула. И когда проснулась, в хижине совсем стемнело, только в очаге плясало низкое пламя. Тресси была одна, и это ее ужаснуло. Она беспокойно провела ладонью по своему телу. Господи, да ведь она совсем голая! Кто же ее раздел? И где он? Отец, мама… нет, Рид Бэннон. Рид, который провел Тресси через прерии и нагорья и спас ей жизнь, как когда-то она спасла его.

Словно сквозь сон припомнился его негромкий голос, его ласковые ободряющие слова. Потом Тресси со сладостной ясностью вспомнила ту ночь, когда они так неистово ласкали друг друга, и даже ледяная вода ручья не могла остудить их пылкой страсти. Какими жаркими и властными были его ненасытные губы, как бережно и нежно он овладел ею, и мгновенная боль сменилась восхитительным блаженством… Но все кончилось, не успев начаться. Больше Рид даже не прикоснулся к ней, хотя они были вместе день и ночь. В глазах Тресси заблестели слезинки.

Осторожно повернув голову, она посмотрела на дверной проем – теперь его прикрывали грубо выделанные шкуры. Сумрак хижины слабо разгоняли красноватые отблески пламени. Не было слышно ни шагов, ни шороха, и когда Рид, откинув шкуры, шагнул в хижину, Тресси вцепилась зубами в мякоть ладони, чтобы не закричать.

– А, – сказал он, – ты уже проснулась. Есть хочешь?

– Тебя не было… и я испугалась. – Едва слышный голос Тресси уже немного окреп, но все равно казался ей чужим.

– Чепуха, – буркнул Рид и плеснул в миску новую порцию отвара, на сей раз добавив в него несколько ломтиков мяса. – С каких это пор ты стала бояться, Тресси Мэджорс?

В его отрывистом тоне промелькнула странная нотка, но Тресси ее не заметила. Она с удовольствием съела все до последнего кусочка.

– Ты сумеешь подняться сама? – спросил Рид, когда миска опустела.

Девушка попыталась привстать – и отрицательно покачала головой. Нет, она еще слишком слаба.

– Тогда я понесу тебя, – сказал он и сгреб Тресси в охапку вместе с одеялом. – Подышишь свежим воздухом, а заодно и проветришься, а то от тебя уже попахивает.