Дворцовые тайны - Юна-Мари Паркер

— Мне очень нравится у вас, — объяснил он, — и с Томом мы хорошо сошлись. Но я уже планировал провести это лето в Лондоне.

Профессору пришлось опять отправить сына на лето к тетушке в Сомерсет и втайне жалеть о том, что Роланд помогает теперь не Тому, а мальчикам из других семей.

Артур сверился с часами. Господи, как время-то бежит! Телефонный разговор с милой леди Атертон отвлек его, а ведь через десять минут он уже должен быть на станции в Шоули. К счастью, дом и место работы разделяло всего шесть миль. Сунув бумаги, помеченные грифом «Совершенно секретно», в портфель, он в последний раз окинул взглядом кабинет, чтобы удостовериться, что ничего не забыто. Впрочем, миссис Малрой, ежедневно протиравшая в его кабинете пыль, конечно же, все равно не отличила бы чертежей атомной бомбы от инструкции по пользованию холодильником. Копии наиболее секретных документов профессор держал у себя дома, в кабинете, несмотря на то что это было строжайше запрещено. Все, что относилось к работе, должно было храниться в Шоули, и только там, но Артур Рауз иной раз любил поработать в ночное время, поэтому держал копии документов дома.

В течение последних двух лет он трудился над новым типом ядерной боеголовки, превосходящей по своим характеристикам ракеты «Скад» и имевшей надежную защиту от систем противоракетных комплексов «Пэтриот». Некоторые иностранные державы не пожалели бы ничего, чтобы заполучить в свои руки чертежи Рауза. Порой профессору становилось не по себе от осознания того, что он изобрел столь смертоносное оружие. Ответственность за его создание ложилась на душу Рауза тяжким бременем.

Крикнув миссис Малрой, что он уезжает в Шоули и не вернется до вечера, профессор вышел из кабинета.

«Может быть, — с надеждой думал он, — мне удастся убедить Роланда Шоу приехать и провести с нами Рождество. Тому это понравится. И потом мы можем устроить настоящий праздник, чтобы все было честь по чести: и елка, и все остальное. Да, надо будет созвониться с «Робертсон и Шорт» и спросить, не смогут ли они предоставить мне Роланда на декабрь». Сев в машину, он уехал в Шоули.

Селия сидела за рабочим столом в своем уютном кабинете, вдоль стен которого тянулись высокие книжные шкафы, и составляла список продуктов, которые нужно было закупить для званого обеда, который они решили устроить завтра. Неожиданно в дверях показалась миссис Пиннер. С характерным для нее ист-эндским выговором она сообщила о том, что пришел мистер Шоу.

— Неужели уже половина одиннадцатого? — удивленно воскликнула Селия. Она до сих пор не решила, что подать завтра гостям: то ли жаркое из баранины в красной смородине с тарталетками, то ли вареного лосося под голландским соусом. И так увлеклась, что потеряла счет времени.

— Я проведу его в гостиную, миледи?

— Да, и принесите нам, пожалуйста, кофе.

Селия посмотрелась на себя в зеркальце и с удовлетворением отметила, что выглядит вполне презентабельно. Вынув из несессера маленькую расческу, она провела ею по своим светлым волосам. У леди Атертон была короткая стрижка в стиле принцессы Дианы. Так за волосами легче было ухаживать и они имели неизменно аккуратный вид. После этого Селия вышла из кабинета и поднялась в гостиную на втором этаже. Показавшись в дверях, она сразу же увидела Роланда Шоу. Тот стоял спиной к ней у окна и смотрел на улицу.

— Доброе утро.

Она направилась к нему с протянутой для рукопожатия рукой. Он обернулся. У него были правильные черты лица и аккуратно подстриженные темные волосы, на носу сидели очки, под стеклами которых карие глаза выглядели непропорционально большими. Роланд Шоу был бледен, строен, невысок, и на нем хорошо сидел отутюженный серый костюм, а на ногах красовались черные лакированные туфли.

— Леди Атертон? — с улыбкой произнес он.

— Да. Присаживайтесь, прошу вас.

Селия кивнула на диван, стоявший напротив камина. Перед диваном стоял низкий стеклянный столик на четырех ножках в виде серых каменных львов. На столике в картинном беспорядке были разложены книги и журналы, стояли цветы и несколько китайских эмалированных пиал, наполненных ароматической смесью из сухих лепестков.

— Позвольте мне рассказать вам, чего мы с мужем ждем от домашнего учителя, — начала Селия. — Я попытаюсь описать вам Колина и Иана, хотя, думаю, они ничем особенно не отличаются от своих сверстников.

Роланд Шоу слушал ее с интересом, время от времени вставляя какие-то замечания и соглашаясь с Селией тогда, когда она стала расставлять акценты в отношении занятий с сыновьями.

— Мы с мужем настолько занятые люди, что не можем уследить за всем и поэтому нуждаемся в человеке, который займет сыновей интересным делом на время каникул, а также поможет им не отстать от учебной программы. У вас уже есть какие-то соображения на этот счет?

Роланд Шоу отвечал без колебаний, чуть обнажив в улыбке не совсем ровные зубы:

— Да, разумеется. Как вы уже, наверно, убедились, ознакомившись с моими рекомендательными письмами, я привык заниматься с мальчиками-подростками. И хотя мне было бы в чем-то легче, если бы вы жили в загородном имении, город меня тоже устраивает. Ведь в Лондоне всегда можно подыскать интересное занятие.

— Да. Нам с мужем хотелось бы, чтобы у них не было времени скучать.

Роланд понимающе кивнул.

— Здесь много музеев, куда мы могли бы с ними отправиться. Взять хотя бы самый популярный из них — Музей наук. К тому же летом в Лондоне открывается множество выставок. Надеюсь также, что они любят плавать и играть в теннис. Не сомневайтесь, со мной они не соскучатся.

Селия взяла в руки папку с рекомендательными письмами и вновь проглядела их, словно желая в последний раз удостовериться в том, что не совершает ошибки. Сверху лежало письмо профессора Рауза, и, пробежав глазами по заполненным аккуратным почерком строчкам, она пришла к окончательному решению: Роланд — это, похоже, именно то, что им с Хьюго нужно. К тому же Колин и Иан скоро уже приедут, и на смотрины других кандидатов просто не оставалось времени.

— Не могли бы вы приступить к делу через две недели? — спросила она.

— Да, разумеется, — тут же ответил он, словно был заранее уверен в том, что договорится с хозяйкой дома. — Обычно я прихожу в девять тридцать утра и остаюсь со своими подопечными до шести. Такой график вас устроит?

Селия уже хотела согласиться, но тут зазвонил телефон.

— Прошу прощения, — проговорила она, поднялась со своего места и отошла к окну, где на столике стоял аппарат.

— Здравствуйте. Доброе утро. Как дела?

Это был один из помощников личного секретаря королевы. Он хотел кое-что уточнить по поводу кинопремьеры, которую на следующей неделе планировала посетить Елизавета. Разговаривая по телефону и попутно делая в блокноте заметки, Селия стояла спиной к Роланду и не видела, каким жадным взглядом тот осматривает комнату. Гостиная была в форме буквы L и имела по окну в противоположных концах. В оформлении ее преобладали кремовый и золотистый оттенки, на сверкающем лаком полулежал пестрый ковер, на обитых парчой диванах и креслах — бархатные подушки, а по стенам висели семейные портреты. Рокингемские, дрезденские и челсийские фарфоровые статуэтки, пиалы и вазы были расставлены на каминной полке, а в углу ее красовалась фамильная коллекция фигурок из красного стекла, созданная в 1720 году и искрящаяся на утреннем солнце. Комната была прелестна, в ней находилось немало предметов искусства и редких безделушек. Роланд задерживался взглядом оценщика на каждой из них, не пропуская ничего, будь то редкий жадеит, статуэтка из слоновой кости или фарфора. Большинство состоятельных людей предпочитали, чтобы их дома оформляли профессиональные дизайнеры и специалисты по интерьерам. Но в этой комнате все было сделано руками самой Селии. В результате облик гостиной нес на себе печать ее характера, представляя собой живописную смесь предметов, связанных с теми или иными событиями в жизни хозяйки дома, удивительных находок и просто красивых вещей. Причем это касалось не только ваз и статуэток, но даже тканей разных цветов и оттенков. Коллекция составлялась на протяжении многих лет и во многом состояла из вещей антикварных. А собирать антиквариат — одно из любимейших занятий английской аристократии.