Хозяин Стоунгрейв-Холл - Хелен Диксон

Виктория в горе подняла голову и оглянулась вокруг себя, видя сочувствующие лица тех, кто знал ее мать с тех пор, как та жила в Эшкомбе. Отдать дань уважения пришли слуги из Холла.

– Девочка, все закончилось. Позвольте мне проводить вас к экипажу. – Виктория вышла из оцепенения и почувствовала, что миссис Ноулс ведет ее за руку от могилы к дорожке через только что раскопанную землю.

Лорд Рокфорд встретил ее и помог подняться в экипаж. Его лицо было суровым, как приличествовало случаю, бездонные голубые глаза смотрели с сочувствием. Он стоял по другую сторону могилы и был готов в случае необходимости преодолеть ее, протянуть девушке руку, не понимая, почему ему в голову пришла подобная мысль.

Обняв миссис Ноулс, Виктория взяла руку лорда Рокфорда и поднялась в экипаж, не ведая о том, что к ней прикованы взгляды присутствующих на похоронах. Опустив голову, села напротив Лоуренса, и экипаж покатил к Холлу. Единственный ребенок в семье, она решила, что после погребения больше никаких формальностей не потребуется.

Виктория поняла, что все ее будущее повисло на волоске. Что ей делать? Частично она уже строила планы на будущее. Она напишет мисс Карвер и объяснит, в каком положении оказалась. Если хватит денег, вероятно, сможет вернуться в школу-интернат. Если не хватит, никто не помешает самой заработать себе на жизнь, ведь она молода и здорова. Возможно, она найдет работу за пределами деревни, в Кранбеке. Может быть, в Молтоне. Виктория надеялась погостить в Йорке в семье Амелии, пока что-то не подвернется. Но в тот же день она получила письмо от подруги, в котором сообщалось, что через две недели той предстоит сопровождать родителей в Лондон, где все будут гостить несколько недель у бабушки по отцовской линии.

Не успела Виктория взяться за перо, чтобы написать мисс Карвер, как вошел Дженкинс и сообщил, что хозяин желает поговорить с ней. Она тут же спустилась, постучала в дверь кабинета и, услышав голос лорда Рокфорда, вошла, затворив за собой дверь. Украдкой взглянула на точеный профиль и подивилась силе и гордости, которую источала каждая черта этого красивого лица. Беспечная дружеская улыбка, бездонные голубые глаза, наверное, не один год заставляли трепетать женские сердца. Викторию печалила мысль, что им скоро предстоит расстаться, но после того, как умерла мать, ее уже ничто не могло удержать здесь. К тому же она все время думала о том, что пережила мать в этом доме, давала волю воображению, и ей стало невыносимо… безнадежное положение молодой женщины, влюбленной в хозяина дома, мужа хозяйки… леди, согласившейся на роман между мужем и горничной. Виктория говорила, что не станет осуждать поведение матери, но во всей этой истории было что-то неприятное и грязное.

Как должна была отчаиваться мать, зная, что ее роман обречен с самого начала. Мужчины, рожденные дворянами, одинаковы, их приучили к мысли считать себя выше простых смертных. Их мнения по большинству вопросов могли разниться, но, когда дело доходило до статуса в обществе и грани между слугой и хозяином, они решительно держались вместе, поэтому мать не могла подняться выше того положения, которое занимала, – положения любовницы хозяина Стоунгрейв-Холл.

Лоуренс поднял голову и, заметив Викторию, настроился на ласковый тон, боялся, как бы она не пала духом, услышав то, что ей предстояло услышать.

– Виктория, входите и садитесь.

Лоуренс встал из-за массивного стола с замысловатой резьбой, обошел его и выдвинул стул. Он не вернулся на прежнее место, а присел на край стола, скрестил руки на груди и внимательно посмотрел на нее, а когда заговорил, его голос звучал спокойно и властно:

– Теперь, когда похороны состоялись, необходимо обсудить кое-какие вопросы. Разумеется, вы пожелаете узнать, какое завещание оставила ваша мать.

Изумленная Виктория села на край стула и уставилась на него.

– Да, но мне казалось, что этим займется мистер Коллинсон, ее адвокат.

– Конечно, такова обычная практика, но ваша мать внесла изменения, когда ей стало хуже, и назначила меня исполнителем своего завещания. Я знаю, мистер Коллинсон захочет поговорить с вами о ее делах. Завтра он приедет сюда. Тем временем я решил ввести вас в курс дела.

Виктория сложила руки на коленях и настороженно ждала, что он скажет. Она сильно обиделась на мать за то, что та доверилась лорду Рокфорду, не посоветовавшись с ней. Именно сейчас стало невыносимо терпеть его снисходительность.

– Простите, я немного удивлена, даже не подозревала, что мать назначила вас своим душеприказчиком, не могу понять, почему она так поступила.

– Скоро поймете.

– Прежде чем вы скажете еще что-то, должна заметить: я уже немного подумала о своем будущем. Я благодарна за все, что вы сделали для матери. Однако сейчас, когда ее не стало, я не намерена задерживаться здесь дольше, чем того требуют обстоятельства. Напишу мисс Карвер и узнаю, нельзя ли мне вернуться в школу-интернат. Отец хорошо обеспечил нас, поэтому мне хотелось бы получить знания, необходимые для того, чтобы занять должность учительницы или гувернантки.

Сердце Лоуренса дрогнуло, и он отвернулся, чтобы Виктория не заметила выражения его лица. Почему-то эти слова его встревожили. И почему допустил, чтобы ее мать уговорила его стать своим душеприказчиком? Должно быть, он сошел с ума. Однако что-то влекло его к девушке. Хотелось утешить ее в горе.

– Виктория, никаких денег нет, – без обиняков сказал Лоуренс, снова взглянув на нее. – После смерти ваша мать не оставила ни гроша.

Виктория с надеждой ждала, что он добавит что-то еще, но тщетно. Она почувствовала, как сжимается сердце, растерянно, удивленно и с нескрываемым отчаянием уставилась на него.

– Но… но этого быть не может. Наверное, произошла какая-то ошибка. Деньги должны были остаться. Сбережения моего отца! После смерти… он оставил матери значительную сумму. Что-то должно было остаться.

– Никакой ошибки нет, – спокойно ответил Лоуренс. Его голос проник в ее затуманенное сознание. Он понимал, какую боль она испытывает. Виктория молода и не в состоянии справиться с дилеммой, перед которой оказалась. Лоуренс тайком наблюдал за ней, будто пытаясь заглянуть в душу, но увидел лишь страх в глазах, бледное лицо, руку, поднесенную к горлу. Новость оказалась тяжелым ударом.

– Я знаю, школа стоила дорого, но не имела понятия… – Виктория взглянула на него с беспомощной растерянностью. – Почему мать не сказала об этом? Она, наверное, потратила целое состояние на мое образование и красивую одежду, чтобы я не чувствовала себя обделенной перед другими девочками.

– Откуда вам знать об этом? Матери было важно, чтобы вы получили образование. Она очень гордилась вами.