Кементарийская орбита - Дмитрий Леоненко

Легендарный капитан козырнул Тро. Обернулся к трибунам.

– Мне и не снился такой финал карьеры, – гулко произнес он. – Первым из людей вести корабль к другим звездам. Вам спасибо, колоны!

Площадь снова взорвалась аплодисментами, но Хейм не закончил. Он вскинул похожую на медвежью лапу ладонь, призывая к тишине – должно быть, не привыкнув работать с ораторскими интерфейсами.

– У нас нет практического опыта эксплуатации техники на протяжении полутысячелетия. Самые старые конструкции Орбитали насчитывают не более трехсот лет. Расчеты показывают, что «Семя» может выдержать перелет даже с двойным запасом надежности, но мы не располагаем возможностью их практической проверки. А потому нам понадобится беспрекословная дисциплина в ходе высадки на планету. Надеюсь, мне не придется напоминать об этом никому из вас!

На сей раз аплодисменты были редкими, словно настороженными. Ветер с гор будто прошелся по спине ледяной ладонью. Я вдруг вспомнил, в каком безумном предприятии мы подписались участвовать.

– Благодарю, масспейсер! – Тро вовремя нарушил паузу. – Позвольте также представить масколона Горасио, руководителя административно-хозяйственной секции, масколона Вэнь, начальника строительной секции, – луч света выхватил арктанку неопределенного возраста, – масколона Орлова, нашего главного инженера, масколона Лико, главного инфотеха, – подсветка и синты переключались с человека на человека в такт словам Гарольда, – масколона Артигаса, руководителя сельскохозяйственной секции, – Артура Артигаса, непосредственного начальника Лазарева, наша группа давно знала в лицо, – масколона Калдейру, руководителя горнодобывающей секции, масколона Фельдбах, главу медицинской службы, – пожилая секундантка ответила коротким кивком, – масколона Хоу, руководителя нашего научного подразделения, – знакомая фамилия… Я уставился на Геккона, перевел взгляд на синт, подмечая очевидное сходство. Стерни ответил ехидной улыбкой, – и масколона Джонстона, командира разведчиков!

– Ну теперь, когда представление закончено, – тихо заметил Геккон, – и мы подстраховались на случай присутствия в наших рядах слепых имбецилов, которые за три года не удосужились запомнить в лицо своих старших начальников, не пора ли разойтись и перекусить чем-то посущественней бутерброда?

Тро снова шевельнул кистью, явно касаясь ей болла. Джонстон, темноволосый масколон лет сорока, со следами давнего ожога на левой стороне лица, растаял в воздухе, снова уступив место синту Тро.

– И в завершение, позвольте представить вам патрона колонии. Врачи закончили мое обследование и сочли, что я недостаточно стар, чтобы не выдержать анабиозного шока. Масколон Гарольд Тро к вашим услугам.

Если аплодисменты были и тише тех, которыми приветствовали Хейма, то ненамного. С легкой улыбкой Тро оглядел восторженно вопящую толпу.

– С сегодняшнего дня субклиентела КементариИСРПерсоналОрбиталь официально преобразуется в первоуровневую субклиентелу Кементари. Всем схолколонам присваивается ранг оперколона, начальникам групп и секций в ранге оперколона – ранг масколона. Также у меня есть для вас приятная новость. В расписании тренировок с сегодняшнего дня объявляется двухдневный перерыв на отдых.

Последовал новый взрыв ликования, Крапивник хлопнул меня по плечу.

– С повышением в ранге, оперколон Леоненко!

– Взаимно, оперколон Крапко! – в тон ему ответил я. – Ну что, обмоем ранг?

– Внимание, колоны! – мы с Олегом отпрянули, словно Тро мог напрямую подключиться к разговору. То есть мог, конечно, через принудительную беседу, если бы у патрона был повод в десятитысячной толпе следить за болтовней пары агрономов.

Ну или если бы контекстный монитор отреагировал на слово «обмоем», хотя я не сомневался, что в ближайшие полчаса бедному боту придется захлебнуться в потоке легких дисциплинарных нарушений такого рода.

– У меня последняя просьба. Подготовка к анабиозу требует хорошей физической формы. Не подорвите ее за эти два дня чрезмерно!

Сдавленный хохот зародился на периферии, возрос и обрушился на Тро, смешанный с аплодисментами. Присоединился к нему и я, утирая слезы.

Над хохочущими людьми сияли звезды, безразличные к веселью. Среди них, над темными силуэтами вязальных комплексов производственной зоны, плыла яркая точка.

Форвардный зонд «Тень дуба» медленно удалялся от ХЕПОС, и мерцающая струя плазмы вырывалась из его двигательных колец. Разреженный ионизированный газ светился не слишком ярко, но форвардник еще не пересек земную орбиту, и мы видели, как отражается Солнце в блестящей поверхности термического щита. Крохотная в сравнении с «Семенем», «Тень дуба» могла позволить себе маневрировать по сложной траектории – сейчас она разгонялась в сторону Солнца, чтобы нырнуть внутрь орбиты Меркурия, теряя термощит и плавящийся внешний слой обшивки, одним долгим форсированным импульсом сжечь топливо второй ступени, и, удалившись от фотосферы на достаточное расстояние, чтобы не подвергать движитель избыточному перегреву, раскрыть тридцатикилометровую петлю паруса. Потом – длительный и неторопливый разбег под бьющим в парус протонным ветром, и лишь затем – отключение паруса и запуск двигателей третьей разгонной ступени.

Ныряя с акваскином, мы обнаружили на дне развалины старой церкви все, что осталось от располагавшейся когда-то в бухте деревушки. Поселок был заброшен еще до того, как воды моря сомкнулись над его крышами, должно быть, веке в двадцать первом. От деревянных и каменных зданий остались только занесенные илом и песком фундаменты, но восточная стена церкви уцелела. По выражению поэтически настроенного Библуса, теперь осьминоги служили в ней, а рыбы внимали их проповедям. Мигель и Хосе укоризненно посмотрели на него, Библус беспечно сделал вид, что не заметил укоряющих взглядов.

Опустив ноги в море, рассеянно перебирая отполированные волнами камушки со дна бухты, я смотрел в морскую даль. Солнце погружалось за выгнувший спину, будто спящий зверь, мыс к северо-западу от бухты. Прилив отделил его от материка, превратив в небольшой остров, опоясанный тонкой белой каймой прибоя.

Понтон раскачивался под чувствительно бьющими по нему волнами. Тихий океан давал почувствовать сдержанную силу, мягко подбрасывая меня вверх мягкой лапой. Я потянулся. Оглянулся на висящий между мной и берегом дрон-аварийщик – и, оттолкнувшись, неуклюже свалился в волны.

Отплыл подальше от понтона, чтобы шальной волной меня не утянуло под него, из зоны бдительной опеки дрона. Проплыл метров пятьдесят вдоль берега, навстречу боковому течению, и, ощутив легкую усталость, развернулся, позволив морю нести меня. Пару раз волна накатывала, окуная меня с головой – дрон, тревожно жужжа, снижался, высматривая меня в море, пока я не выныривал, фыркая, словно слон. Я развернулся лицом к океану, неторопливо двигая ногами, чтобы оставаться на месте.

Темнеющий горизонт. Редкие облака. Скоро граница между морем и небом станет и вовсе неразличима, а в волнах отразятся звезды, настоящие и рукотворные. Легко можно представить, что паришь в космосе, куда нам вскоре и предстоит отправиться. Легко забыть о существовании на Земле остальных людей.

Волна снова плеснула в лицо, оставив вкус соли на губах. Посвежело. Волны сделались сильнее, и дрон встревоженно повис над моей головой. С легким сожалением я развернулся к берегу и двинулся на шум прибоя. Одновременно борясь с течением – меня ощутимо снесло к югу от лагеря, течение было сильнее, чем я рассчитывал, или же я купался дольше, чем ожидал.

Благо, что три года тренировок не прошли даром – хорошим пловцом я так и не стал, но на воде держался уверенно, и выносливости у меня прибавилось изрядно. И все же, добравшись до береговой линии, я притомился. Волной меня слегка протащило по прибрежным камням, а стоило выпрямиться – разыгравшийся океан от души поддал под колени. Отфыркиваясь, я поторопился выбраться из прибоя и пешим ходом направился к костру. Уже стемнело.

– Добро пожаловать, представитель водной формы жизни, – размахивая вертелом, произнес Геккон. – Так ты говоришь, это твой первый визит на побережье?

– Совершенно точно, – я принялся растираться полотенцем. Плюхнулся на расстеленный матрац. – Если не считать Обское водохранилище за море.

– Мда. Крапивник, припомни – ты не замечал у нашего друга жаберных щелей в каких-нибудь интересных местах? Сдается мне, ИркГеномик чего-то недоговаривала касательно модификации его генотипа.

– Ладно, во мне уже достаточно морской воды, чтобы компенсировать это некоторым количеством пресной жидкости, – прервал я стерни. – Что там с…? – австралиец с Крапивником были в «целестиалах», и я предпочел не нарываться в открытую.

– Там-пам-парарам, наш вопрос должен решиться в ближайшие полчаса, – Крапивник махнул рукой в сторону купола. – Умельцы из нашего стройбата нажали на пару нужных кнопок, – он ухмыльнулся. – Подробности у Библуса, кстати, что-то он запаздывает, – Олег засунул в рот два пальца и оглушительно свистнул.