Игра без правил - Евгений Владимирович Щепетнов

глаза бывают! Кожа зеленая? Так у нас нет расовой сегрегации, у нас все нации в уважении — белые, желтые, красные, черные и зеленые! Когти острые? А ты не суйся под когти, не зли! Клыки торчат? Ну мало ли…вот та самая девчонка — ее Оля и зовут. У нее тоже зубы торчали. Так что теперь — зато характером хороша!

Между прочим — у моей мелкой зелепуки наличествуют все признаки женского пола…вот только сейчас разглядел. Интересно, когда вырастет, какой она будет? И вот еще что: если есть кикиморы женского пола, значит могут быть кикиморы-мужчины? Брр…как-то не хочется встретиться с такими. Я с женской особью едва разобрался, чуть меня на перерождение не отправила, а уж мужчина-кикимор меня бы точно на куски порвал. Было бы обидно.

Нашел лечилки, выпил, постоял у зеркала, глядя на то, как рассасываются царапины, синяки, покусы и потертости, и…отправился спать. «Фотки» сбросил на пол — на всякий случай, хотя кот и сказал, что они должны с неделю заряжаться, прежде чем снова заработают — но чем черт не шутит? Олю под левый бок, накрыв полотенцем, и под похрапывание уснувшего кота, закрыл глаза и отдался в руки Морфея. Проще говоря — вырубился, как провалился в прорубь.

Глава 7

Проснулся я с тяжелой головой, и очень плохим настроением. Под утро опять что-то приснилось, и такое гадкое, что вечерний сон с мерзкими девками, страдающими (или наслаждающимися?) полным отсутствием социальной ответственности, показался бы веселой, доброй сказкой. Вкратце: откуда-то лезли мерзкие чудовища, очень похожие на Вия из первого, советского фильма, и я отбивался от них немногочисленной посудой, предоставленной мне щедрой Игрой. Чашки, блюдца, блюда — все эти снаряды разбивались о морды тварей, не нанося им ни малейших повреждений, и если бы не моя бесстрашная Олька — не знаю, чтобы со мной случилось. Кикиморка выскочила вперед, и за считанные секунды разобралась с поганым воинством, искусав им бородавчатые морды, а потом, уже бегущим, и бегемотоподобные зады.

Когда проснулся — кота в квартире не было. Куда подевался, как из нее вышел — не знаю. Портал открыл, что ли. Или умеет проникать сквозь твердые преграды. Теперь я уже ничему не удивлюсь.

Только собрался пойти нагреть себе чашку борща, на кухне грохнуло, покатилось, и в душу вкралось подозрение…нехорошее такое подозрение! Я откинул простыню, которой накрывался, рванул на кухню, открыл дверь, шагнул, и…шлеп-бах! — покатился по линолеуму, крепко приложившись спиной и затылком. Так, что у меня в голове зазвенело. Жир, даже застывший, работает как смазка для босых ступней. Все равно как на лед вышел. И прежде, что войти в состояние «грогги», успел заметить толстый зад в потертых штанах еще советского изготовления (я такие на помойке видал!), втискивающийся куда-то под мойку.

— ААА! — сказал я, бухаясь затылком о пол.

— Шшш! — сказала кикимора, отважно бросаясь вслед за агрессором.

— Иии! — послышался из-под мойки визг владельца толстого зада.

Все. Борща нет. На полу сиротливо валяется кусок мяса на кости, с явными следами злодейского надкуса.

— Проклятый бродяга! — услышал я голос справа от себя, посмотрел, и обнаружил человечка в спортивном костюме, вернее — домового в спортивном костюме. Яков, как он представился. Яшка, в общем.

— Что за бродяга? — автоматически поинтересовался я, осторожно ощупывая голову.

— Федька это…домовой! — вздохнул Яков — хозяйка квартиры померла, а новые хозяева возьми, да и пригласи попа. Он святой водой обрызгал, молитвы почитал, и…все. Выгнал Федьку. И куда ему пойти? И жрать тоже хочется. Вот он и лазит по чужим квартирам, ворует, пакостит понемногу. Так-то он незлой, только руки растут из задницы — то уронит чего-то, то разобьет. Если бы половчее был, так бы никто и не ругался, но этот дурак не умеет потихоньку.

Тут послышалась возня, пластик, прикрывающий колена мойки отошел в сторону, и на свет появилась кикимора, которая пятясь и урча тащила за собой причитающего и хнычущего мужичонку неопределенного возраста. Ему можно было дать от пятнадцати до пятидесяти лет возраста — ростом всего сантиметров двадцать, с бочкообразным телом и круглым, розовым лицом он походил на какого-то мультяшного персонажа. Только не помню — на какого. Антошка? Ну если только мордой… Но вообще, отторжения человечек не вызывал, довольно-таки симпатичный, вызывающий доверие сущел. Глаза огромные, темные, и очень испуганные — плюшевая игрушка, да и только!

— Сильна малышка! Что твой трактор «Фордзон»! — уважительно заметил домовой Яков — Хозяин, ты хочешь Федьку ей скормить? Жалко дурака…но вообще-то в дому поспокойнее станет. Всем надоел!

— А ты откуда про «Фордзон» знаешь? — удивился я такой осведомленности домового.

— Ооо…я много чего знаю! — усмехнулся Яков — Вообще-то я раньше в деревне жил. И трактор видел, Фордзон этот самый. Потом, когда хозяева переселились в город — они меня с собой забрали. Вот теперь в городе живу. Несколько квартир уже сменил! Старые хозяева помирают, так я за новыми перехожу, в новый дом. Нам ведь без дома никак. Главное, чтобы не прогнали, как Федьку. Обидно же!

— А вы что, нечистая сила, раз вас святой водой можно изгнать? — заинтересовался я.

— Хозяин…а ты дай определение нечистой силе — подмигнул домовой — Что такое чистая, а что нечистая сила. Сможешь?

— Ну…нечистая — от дьявола, зло творит — не сдался я — Чистая сила — от бога. Что тут сложного?

— Вот ты ешь говядину (домовой указал на погрызенный кусок мяса) — это чистое дело?

— Да знаю, знаю — скривился я — Сейчас начнешь: «А с точки зрения коровы?!» Мол, нее бывает ничего однозначного черного и белого. Слыхивал, знаю. Только чушь это все. Вспомни концлагеря, лагеря смерти. Что, там тоже белое было?

— Мда…срезал! — признался домовой — но тогда вспомни и куриный ад. Ну да, ваши фермы, где растят и убивают кур. И свинофермы. Я тебе посоветую…ну чисто так, как другу…не углубляйся в эти размышления. Иначе ни кур есть не сможешь, ни свинину…а потом и овощи в глотку не полезут. Никогда не слышал, как кричат цветы, когда их срывают? То-то же…еще услышишь. Ну что, убьем Федьку? Хватит ему беспризорничать?

Я посмотрел на грустного домовенка, который сидел на полу, вытирая нос грязными руками, и сердце мое невольно сжалось. Может он и нечистая сила, но…вот как его, такого, убить? У меня рука точно