Приключения тюремного лекаря (СИ) - Субботина Анна Викторовна "Окно на восток"

— И не побоится имперских легионов?

— Он не дурак, чтобы сражаться на чужой территории. Легионы непобедимы на равнинах, но в горах обречены. К тому времени как Империя подчинит Тёмные Земли, они будут завалены толнедрийскими костями. А если вспомнить, что именно там сотворили горючее зерно, что сломало стены Лаконики, то победа может достаться слишком дорогой ценой.

Март задумался.

— Погоди. Ты же был в Тёмных землях прошлой зимой, и тогда они не собирались ни грабить, ни воевать. Даже торговое соглашение подписали, хотя чем c ними можно торговать…

— Соображаешь! — искренне удивился Сигверт. — Народу, что там живёт, не нужна война, им есть нечего. Они с радостью отдадутся под власть более сильного, если тот пообещает накормить. Представляешь, вести туда имперские легионы?!. Прежний тан это понимал и пообещал раскрыть часть тайн, что хранятся в замке, в обмен на поставки зерна. А тайн там немало, поверь.

— Значит, достаточно убрать нового правителя, и Тёмные земли перестанут быть угрозой, — понял Март. — Расскажи о нём. Твои там такого наговорили… Мол, упырь, кровь пьёт, солнца боится…

— Всё верно, — подтвердил Сигверт. — Только не упырь он, а обычный человек. Я его видел, разговаривал с ним. Забыл только, какую должность он занимал при дворе…

— А кровь взаправду пьёт?

— Ага. Двух быков для этого дела держит. И пьёт, и умывается, сам видел. Говорит, бычья кровь молодость бережёт.

Март только головой покачал:

— Пустое дело! Особенно внутрь лить. А серебра чего не терпит?

— А отчего я железа не терплю? У него тоже самое, только от серебра и золота. Тоже кожу враз стирает.

— Чего только не бывает, — удивился Март. — И он хороший воин?

— Очень. Он хорош с мечом, и… мне довелось в этом убедиться. Не знаю, какой из него полководец, но фехтовальщик он прекрасный. Выстоять против такого — дорогого стоит.

Март негромко рассмеялся:

— Ты сражался с ним и проиграл, так, что ли? Расскажи-ка!

Сигверт с досадой отмахнулся:

— Да не сражался я. Взялись как-то для забавы мечами помахать… Обычное дело, и рассказывать нечего. Когда начнутся грабежи, император всё равно меня пошлёт разбираться, раз я там был. Проще сейчас всё решить.

Душистый дым от мартовой трубки клубился над кораблём, сплетался в затейливые узоры. Казалось, прошла целая вечность с того утра, когда Сигверт ввалился к лекарю в гончарном городке с мешком привозного табака…

— Так это тебе надо на поединок тана вызывать, — уронил лекарь то, что наконец обрело форму в мыслях.

— Соображаешь, — кивнул Сигверт.

— Перед императором выслужишься, права на принцессу докажешь и самолюбие залечишь, — заключил Март. — Хорошо придумал.

— Я думал, ты отговаривать станешь.

— А что тебя отговаривать? Тебе лучше знать, на что ты годен. Я только знаю, что Варриону ты по первости тоже проиграл, зато после он у тебя полы натирал, хотя это ему было хуже, чем если бы ты поливал его оловом!

Кунг снова кивнул, не скрыв мстительной улыбки. Март поднялся, аккуратно выколотил трубку за борт, зевнул и потянулся.

— Вот теперь мне ясно. Всё-таки ты ищешь славы, а не любви.

— А разве бывает одно без другого? — возразил Сигверт. — Любовь толкает на славные дела, а слава отмечает тех, кто любви достоин.

— Далась тебе эта любовь… Я вот думаю… Как принцесса тебя встретит, даже если явишься с победой? Она ж не привыкла, чтобы против её воли шли… Будет ли тебе место при дворе при таком раскладе?

Сигверт отмолчался. Помог лекарю спуститься на берег, а сам остался на корабле. Верно, здесь и заночует.

От костра ещё не расходились, там снова что-то жарили и пекли и вроде бы даже пели песни, прерывающиеся криками и хохотом. Горн так и нёс сторожевую службу у палатки Камиллы. Интересно, не клянёт ли принцесса себя за решение связать жизнь с честолюбивым военачальником? Карталикс — тот хоть и не добудет императорскому роду славы, зато не скажет жене ни слова поперёк. Тогда Сигверту останется по-прежнему водить по морям своих отчаянных верингов, торговать рыбой и пару раз в год заглядывать на чарку вина к такому же отверженному тану Тёмных Земель. А Марту?..

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Как он ждал когда-то, что прославленный кунг отблагодарит его за спасение почётным местом при войске! А теперь на одной чаше весов — нежданный поход в Тёмные Земли, а на другой… На другой — место при императорском дворе, при владыке северной половины мира. И решить нужно в три дня.

Глава пятая, в которой страдает браслет

Три дня, отмеренные Сигвертом до отплытия, прошли быстро. Март болтался по лагерю, слушал резкую верингскую речь, любовался кораблями и терзался сомнениями. Делать ему было нечего: хозяйства он на правах гостя не касался, а больных среди крепких северян не наблюдалось. Опытным глазом лекарь приметил нескольких, кому следовало бы подлечить старые раны, и, будь до отъезда больше времени, можно было бы заняться, но не сейчас.

Кунга на общих сборах видели редко. Март пару раз замечал, что он заходил к Камилле, и было нетрудно догадаться, о чём они говорили. Сама Камилла почти не выходила из палатки. Карталикс было заглянул к ней, вылетел весь пунцовый, и оставалось только гадать, как принцесса объяснила ему своё нездоровье. Чуть позже заглянул к ней и Март, узнать, не надо ли чем помочь, и ушёл в полной уверенности, что если девушка и страдает, то точно не из-за телесных причин.

К вечеру третьего дня северяне начали неспешно увязывать вещи. Март нагулялся по берегу до дрожи в коленях, но так и не принял решение, и теперь отогревался у огня, наблюдал за сборами и втайне надеялся, что завтрашнему отъезду что-нибудь помешает.

За спиной послышались голоса: вернулся Сигверт. Бросил поводья подоспевшему верингу, перекинулся с ним парой слов, огляделся по сторонам, будто надеялся найти спешное дело, но был пойман за рукав Карталиксом. Выслушал принца, кивнул, поморщился, но всё-таки пошёл к палатке принцессы.

Веринги закончили сборы и расселись вокруг огня, пересмеиваясь и кивая на палатку. Сигверт с Камиллой ссорились так, как ссорятся только близкие и важные друг другу люди, и ни один не прятал боли, которую причиняли слова другого. Говорили они негромко, и Март не мог разобрать слов, но судя по раскрасневшемуся лицу Карталикса, сидевшего ближе, разговор давно вышел за рамки придворного этикета. Принц вздохнул и пересел к огню.

— Я уважаю Сигверта, — сказал он, — но не понимаю, как можно так разговаривать с женщиной.

— Она же носит меч, — заметил один из верингов. — Кунг и говорит с ней как с воином.

— Уговаривает остаться? — спросил Март. Ответ был ему известен, но нужно же было как-то выразить участие.

Карталикс только махнул рукой.

Наконец полог палатки дёрнулся, и Сигверт вышел. Окинул взглядом собравшихся у костра и уже собрался что-то сказать, как полог дрогнул опять, и в проёме показалась Камилла. Вышла бесшумно, не сказав ни слова, но кунг остановился в нерешительности, осёкся, будто почувствовал её зов. Как, как можно уйти от этих горящих глаз, роскошных волос, сколько можно сопротивляться взаимному притяжению?..

Под её зовущим взглядом Сигверт ссутулился и опустил голову. Затем устало выдохнул, даже глаза на миг прикрыл и повернулся к принцессе.

Солнечный меч сорвался с пояса и успел стукнуть остриём по камню, прежде чем Сигверт его поймал. Должно быть, перетёрся ремешок, крепивший ножны к поясу. Кунг внимательно осмотрел ножны, вынул и оглядел золотистое лезвие, неспешно приладил обратно к поясу и долго связывал порванные ремешки. Когда он наконец поднял голову, на лице не осталось ни следа от недавних сомнений.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Отплываем на рассвете, — сказал он. Оборачиваться не стал. Переступил лежавший на пути тюк и подсел к огню. Кто-то передал кунгу дымящуюся миску, и вот уже у костра завязался лёгкий, пустой разговор.

Принцесса скрылась в палатке, и вскоре снова послышался звон металла о камень: серебряный браслет, брошенный сильной рукой, вылетел наружу, покатился и затих, зарывшись в песок. Карталикс хотел поднять, но Март успел раньше, дотянувшись остриём ножа. Принц вздохнул и отправился в палатку — утешать.