Приключения тюремного лекаря (СИ) - Субботина Анна Викторовна "Окно на восток"

Анна Субботина

(Окно на восток)

Приключения тюремного лекаря 

Посвящение:

N.Rayne — автору заявки

Marira — замечательной бете (до 2 главы II части) E

my Ruth — неутомимому комментатору и прекрасной гамме

Sappheiros — медицинскому консультанту

Всем, кто читал и поддерживал

Часть I

 Глава первая, в которой мы знакомимся с тюремным лекарем Мартом, стратегом Варрионом и их пленником

Март Гернгр, тюремный лекарь лаконского стратега, был доволен собой. Шёл пятый день изматывающей, безжалостной пытки, а пленник всё ещё жил.

Воздух в подземелье крепости дрожал от жара очага и разгорячённых человеческих тел. Стратег Варрион сам занимался чужеземным лазутчиком. Плеть, туго сплетённая из плотных кожаных лент, оставляла на обнажённом теле рваные полосы, исходившие кровавыми потёками. Как зачарованный, Март любовался текучими узорами, ветвящимися, преображающимися…

В углу, подальше от пылающего очага, священнослужитель сильным певучим голосом читал древние гимны. В Лаконике чтили богов и всегда призывали их в свидетели справедливости наказания.

— И придёт он с Запада, и не будет ни человеком, ни чудовищем, и воцарится мир во всём мире…

Из-под плети брызнула кровь, и стратег прервался, чтобы утереться. Ему было жарко, он скинул рубаху, и, когда Март прикрывал глаза, ресницы дробили и без того слабый свет, и ему мерещилось, что пленник и мучитель меняются местами. Не чудовища, но и не люди. Два мускулистых, сильных, гибких тела, блестящие от пота, измазанные кровью — привычная для тюремного лекаря картина. Привычная, но не потерявшая своей притягательности. Служившая лучшим доказательством тому, что вечному миру, о котором толковал жрец, — не бывать.

Пленника сняли с дыбы, положили тут же, на пол, на расстеленное тряпьё, и Март захлопотал вокруг него. Искусно вправил вывернутые суставы, промыл и смазал раны, не пропустив ни одной самой маленькой ссадины. Вынул из сумки бутыль, в которой плескалась тягучая розовая жидкость, и вопросительно посмотрел на стратега. Тот покачал головой. Март спрятал бутыль, достал небольшой пузырёк и, разжав пленнику губы, стал вливать по капле живительной настойки между ровных, как по нитке посаженных зубов.

От резкого запаха настойки у Марта закружилась голова. Поморщились даже стоявший поодаль стратег и стражники, вполголоса болтавшие у входа. Пленник вздрогнул и открыл глаза. Упёрся взглядом в низкий каменный потолок и едва слышно вздохнул, будто надеялся, что в этот раз сознание вернётся к нему в более приятном месте. Бесчисленные факелы, при свете которых здесь мучили бесчисленное количество людей, оставили на потолке толстый слой жирной копоти, и пленник разглядывал эту непроницаемую черноту, будто пытаясь увидеть в ней знак своей участи.

Март пощупал пульс и остался доволен. Сердце билось слабо, но ровно и размеренно. Он кивнул стратегу, одновременно показав двумя пальцами жест, который во всех землях и во все времена означает «поменьше».

Пленник бросил на приблизившегося военачальника равнодушный взгляд и уже через мгновение забился на каменном полу с глухими стонами. Март снова уселся у стены и стал терпеливо ждать. Дело лекаря — исцелять боль. Дело воина — причинять.

Пока стратег работал, лекарь любовно перебирал пузырьки, бутылки и порошки в своей сумке. Настой маревника изгоняет всякую заразу даже из застарелых и воспалившихся ран. Этим настоем Март не раз спасал узников, метавшихся в жару из-за невычищенных должным образом кандалов. Вытяжка иберийского корня отвратительна на запах и вкус, зато возвращает в сознание после многочасовых мук. Не подвела и на этот раз. А вот драгоценный порошок листьев кабелы, на основе которого делают мазь для ожогов. Март извёл на своего последнего подопечного почти весь запас, и теперь, глядя, как тот бьётся под беспощадными руками стратега, гордился плодами своего труда. Следы от плетей и калёного железа затягивались быстро, и пальцы мучителя не увязали в гнусных гнойниках, а скользили по свежим розовым шрамам. Когда стратег закончит, Март применит свою главную гордость — воду, настоянную на лепестках орзорумской розовой герберы. Она снимает боль. Быстро и полностью.

Готовил лекарь и другие настойки: едкие, от которых тело жгло как огнём. Эти средства не требовали ни таланта, ни особых стараний, зато их особенно любил Варрион. Вот и сейчас стратег сжимал в окровавленной руке флакон, из узкого горлышка которого на свежие раны неохотно падали жгучие капли. Март диву давался стойкости пленника: давно пора было запросить пощады, а тот всё молчал. Что ж, тем интереснее.

Пленник последний раз дёрнулся и затих. Стратег вытер со лба пот и махнул Марту. Лекарь поманил стражников, те в четыре руки подняли пленника и переложили на каменное ложе. Третий стражник уже спешил с ведром горячей воды и чистыми тряпками.

В иных темницах люди томились в грязи и собственных нечистотах, постепенно тупея от боли и отвращения. Март повидал немало таких. И не понимал, какой смысл мучить животное, охваченное первобытным ужасом, визжащее и на глазах теряющее достоинство.

Влажным тёплым полотенцем убрали кровь, и лекарь принялся за работу. Зашил рваные полосы, оставленные плетью — переусердствовал Варрион, так и уморить пленника недолго! — смазал кровоподтёки и промыл раны розовым настоем, снимающим боль. Стражники, попеременно поднимая бесчувственное тело, натянули на него одежду, аккуратно завязали узорчатый пояс и тесьму на рукавах.

Пленник очнётся в верхней камере, откуда видно безбрежное море.

А затем вернётся в кромешный ад подземелья.

Снова, снова и снова.

Глава вторая, в которой лекаря лишают заслуженного отдыха

Стражники говорили, его взяли прямо под стенами крепости. Тут же, в крошечной бухте, отыскалась и лодка, а в ней — три свёрнутых плаща, нехитрая рыболовная снасть, кой-какая еда и длинный боевой лук с двумя полными колчанами.

Ясное дело, лазутчики. Взяться им было неоткуда, кроме как из Силлиона — богатой страны, что лежала в двух неделях морского пути от Лаконики. В этом небольшом, но богатом государстве лаконцев ненавидели всей душой: те промышляли грабежами судов, что ходили между Силлионом и Орзорумским халифатом, и почти полностью уничтожили торговлю между этими государствами. Купцы, скрепя сердце, нанимали охранников на свои неторопливые корабли, но невредимым мимо Лаконики не прошёл никто. Крепость давала приют беглым преступникам, воинам-одиночкам, несостоятельным должникам, всем, кто нажил себе неприятностей на материке, и сражались они отчаянно и беспощадно. На силлионских базарах так и не увидели шёлковых тканей и южных пряностей. Лаконцы безраздельно владели заливом, и редко кто дерзал нарушить покой обитателей крепости — до появления лодки с разведчиками.

Компания, что пришла на том судёнышке, была, прямо сказать, странной. Один — совсем молодой парнишка-силлионец, смуглый, с глазами, как спелые маслины. Бедняга явно не ожидал такого поворота дел. Второй — рослый старик с белыми волосами, глазами цвета неба и лицом, иссеченным шрамами. Как оказалось — северянин-веринг. Посмотреть на него ходила вся крепость: веринги отродясь не заходили дальше северных портов Империи, где торговали красной рыбой и мехами, и в южных морях их не встречали. И этот, третий — одет как северянин, но после недолгих раздумий в нём опознали аранта, уроженца далёкого западного острова, где обитал древний и необщительный народ. Что заставило их вместе искать гибели у лаконских берегов?..

Стратег наскоро допросил разведчиков вместе и по отдельности, затем отправил в камеру старика и мальчишку и взялся за аранта так, будто тот хранил по меньшей мере государственную тайну. Пленника поднимали на дыбе, секли плетьми и кнутом, жгли железом, рвали кожу и втирали соль с едкими настойками, и всякий раз, когда его голова бессильно падала вниз, рядом оказывался заботливый Март. Лекарь не знал и не хотел знать, чего добивается стратег, но невольно поражался стойкости пленника. Рано или поздно и он сломается, это было очевидно, но Март старался оттянуть этот момент.