Завтра. Гром завтра. Солнечный восход завтра. Долгая дорога в завтра - Артур Лео Загат

Так быстро, что ухватился за гнилую ветку, начал падать и, чтобы остановиться, схватился за другую ветку.

– Кто здесь? – услышал он испуганный возглас снизу. Потом: – Я тебя вижу!

Слишком поздно скрываться.

Дикар увидел черную руку, высовывающуюся из листвы, и в ней маленький револьвер, нацеленный в него.

Глава III. Салют президенту

Выстрел громко прозвучал в тишине леса. Загорелое тело полетело с высокого дерева, придавив азиафриканца к земле. Кто-то закричал. Подлесок трещал вокруг двух борющихся людей, одного загорелого и обнаженного, другого черного и в зеленом мундире.

Сильные пальцы Дикара сжали запястье черного. Эта рука сжимала револьвер, первая пуля пролетели мимо Дикара. Прыгая вниз, Дикар выхватил из-за пояса нож, но азиафриканец перехватил его руку, колено в зеленой ткани ударило в грудь, прижав его к земле.

Гнилое дыхание ударило Дикару в лицо, звериные глаза смотрели на него. Пурпурные губы зашевелились, произнесли:

– Дурак, ты пытаешься сразиться с Джубалом. Джубал сейчас не убьет тебя. Ты не умрешь быстро, но пожелаешь умереть, когда тобой займется капитан Тзи Хуан.

– Сначала меня надо отвести к нему, – сказал Дикар. – Думаешь, ты это сможешь?

– Я знаю, что смогу. – Мальчики на поле услышат, если Дикар позовет на помощь, но поблизости могут быть другие черные. Они могут в лесу быть такими же тихими, как Мальчики. – Джубал еще не встретил американца, с которым не мог бы справиться.

– Здесь один такой.

Дикар напрягся, высвободил руку с ножом, одним непреодолимым движением провел лезвием поперек черного горла. На Дикара хлынула кровь, и азиафриканец свалился с него и лежал на земле неподвижно.

Дикар поднялся, он тяжело дышал и напрягал все чувства, пытаясь обнаружить других азиафриканцев.

Вокруг него сомкнулась лесная тишина, оживленная шелестом листьев, гудением насекомых, пением птиц и легким шорохом их крыльев, но никаких звуков людей. Даже белый шпион уже так далеко, что его не слышно.

Полузакрыв глаза, Дикар разглядывал кусты, видел согнутую ветку, сдвинутый клок мха. Он пошел, и там, где он проходил, не согнулась ни одна ветка, даже лист не шевельнулся.

След шпиона вел к крепости, и для Дикара он был таким же отчетливым и ясным, как протоптанная тропа, окружающая Равнину. Он быстро шел по следу, пока не пришел к ручью, который пересекает поле с коровами, и здесь след кончился.

Добыча Дикара пошла по воде вверх или вниз по течению, и над ручьем наклонились деревья, по которым шпион мог выбраться. Если он хоть немного умеет ходить по лесу, потребуются часы, чтобы снова найти его след, а к этому времени он будет в крепости, и его след затеряется во множестве других. Скорее всего он зверь-человек, подумал Дикор: слишком хорошо он знает жизнь в лесу.

Он вымылся в ручье, вымыл нож и пошел назад к полю. Мальчики кончили разделывать туши и готовы были нести большие красные и белые куски в Вест-Пойнт.

* * *

Дикар шел впереди, отыскивая дорогу через колючий подлесок; он был напряжен и внимателен, пока они не перебрались через холм и оказались в безопасности за линией дотов. Потом прошел по Равнине, чтобы отыскать Норманфентона и рассказать ему о шпионе.

– История повторяется, – вздохнул предводитель. – Двести лет назад в Вест-Пойнте был Бенедикт Арнольд [Бенедикт Арнольд (1741–1801) – участник войны за независимость США, перешедший на сторону англичан. Он пытался сдать англичанам Вест-Пойнт, и его имя стало в США символом предательства. – Прим. пер.], а теперь… Спасибо, мой мальчик. Нужно предупредить Уолта, чтобы он был бдительней и попытался отыскать шпиона, но боюсь, что сейчас, когда так много новичков и незнакомых людей, это почти невозможно.

Дикару показалось, что его рассказ лишь отчасти привлек внимание Нормфентона и что тот напряженно думает о чем-то другом.

– Кстати, Дикар, – сказал старший, – я хочу, чтобы ты через полчаса был в штабе.

Помещение, которое называли штабом, очень большое, с высоким потолком с грубо вырубленными балками, и, хотя через окна, занимавшие весь конец помещения, проходило послеполуденное солнце, здесь был сумрачно, как в глубине леса на Горе.

Дикар, зайдя в это помещение, решил, что в нем полутемно, потому что стены поглощают солнечный свет, а рваный флаг, свисающий с древка, бросает медленно колеблющиеся тени на длинный тяжелый стол, занимающий середину комнаты, и на людей, сидящих за этим столом.

– Ты последний, сынок, – сказал Норманфентон с конца стола. Он показал на пустой стул, рукав отошел, и стал виден шрам, оставленный кандалами азиафриканцев.

Дикар прошел к стулу по толстому ковру, в котором тонули его босые ноги, и сел. С одной стороны от него сидел Джондоусон, седовласый, худой мужчина, с глубокими морщинами старой боли на лице. Он первый из тех, кого Дикар привел на Гору.

Единственный другой человек, которого Дикар знал до того, как пришел в Вест-Пойнт, это Уолт, сидевший рядом с Норманфентоном и делавший заметки на листе бумаги круглой палочкой.

Дикар знал, что заметки Уолта имеют смысл. Они называются письмом, а понять их смысл значит читать.

Узколицый бледный мужчина на другой стороне стола спросил:

– Можно начинать, генерал? – Так теперь все называют Норманфентона. Это то же самое, что Босс. – Мы очень хотим услышать, что вы задумали. – Этого человека зовут Пейн. Он не один из зверей-людей, которые помогли взять Вест-Пойнт, но пришел на утро после сражения из места, которое называется Ньюбург. – Не возражаете против того, чтобы сообщить нам?

– Нисколько не возражаю. – На лице Норманфентона появилось медленная печальная улыбка. – Именно для этого я и собрал вас.

Трое других в комнате: Морган, предводитель зверей-людей, а Холтон и Гэри – фермеры, которые, как и Пейн, пришли позже.

– Полковник Джондоусон наконец установил связь с Тайной Сетью, организацией преданных патриотов, которые все эти годы под постоянной угрозой пыток и смерти поддерживали сопротивление азиафриканцам.

Благодаря им Америка еще жива в сердцах людей, и голос этого тайного радио – единственный подлинный голос Америки.

– Мы все это знаем, – сказал Пейн. – Зачем говорить об этом?

– Скоро узнаете. Но вначале я хочу, чтобы вы послушали, что скажет Джон.

* * *

Джондоусон порылся в лежащих перед ним бумагах.

– Известие о том, что произошло здесь, – начал он, – распространилось по всей стране, как лесной пожар. Я разговаривал с самим Национальным главным, анонимным главой Сети, и даю вам слово, джентльмены, что точки и тире, которые производила его рука, были полны радости и возбуждения.

Новая надежда, друзья мои, в нашей земле – в этой земле, которая больше десяти лет не знала надежды.