Дом на семи ветрах - Кэтрин Кимброу

Миссис Грегстон слегка побледнела, потом вспыхнула.

— Что ж, как будет угодно мисс Блейк.

— Уверен, что ей понравилась эта идея, не так ли, кузина Вера? — Голос его звучал угрожающе.

Оставалось только согласиться, и мы поспешно поднялись по лестнице. Проявив галантность, Дуайн без разговоров согласился подождать в коридоре, сказав, что пока зайдет в свою спальню, расположенную на другом конце коридора, но долго там не задержится.

Сняв платье, я накинула на себя халат и сказала вернувшемуся минут через пять Дуайну, как всегда сияющему улыбкой, что собираюсь лечь пораньше, так что ему придется оставить платье у миссис Грегстон.

— Вы не будете против, если я вернусь и мы поболтаем еще немножечко? — спросил Дуайн.

— Буду, — ответила я, улыбаясь как можно приветливей, и поблагодарила его за заботу.

Несколько секунд, показавшихся мне вечностью, Дуайн молча смотрел на меня с улыбкой.

— Ну как хотите, — наконец сказал он. — Тогда спокойной ночи, кузина Вера. Если ночью вас что-нибудь напугает, только постучите в мою дверь и я явлюсь на ваш зов с великим удовольствием. — Он засмеялся и вышел.

Я закрыла дверь на замок и долго стояла перед ней, прислушиваясь, но так и не смогла понять, ушел он или нет.

Внезапно этажом выше раздался страшный грохот, на какое-то мгновение мне даже показалось, что потолок вот-вот проломится. Почти подбежав к окну, выходящему на юг, я остановилась. Наверху все было тихо.

Наконец, уверившись в том, что грохот больше не повторится, я выглянула в окно. Снаружи была кромешная тьма.

Не знаю, как долго и зачем стояла я так, вглядываясь в зловещую темноту. Может быть, надеялась что-нибудь увидеть? Свет из моего окна падал вниз, на землю, и я могла видеть, как движется моя тень. Вдруг я заметила, что в комнате надо мной тоже горит свет, отбрасывая вниз большую мужскую тень.

Быстро выключив свет, я зажгла свечу и, оставив ее в дальнем углу комнаты, вновь подошла к окну.

В главные ворота поместья въезжал автомобиль с зажженными фарами. Сердце мое учащенно забилось. Может быть, это приехал Клайд, обеспокоенный моим загадочным звонком?

Фары мигнули. В ответ свет в окне надо мной погас и зажегся дважды. Вскоре огни машины приблизились к дому. Свет наверху вновь дважды погас и вспыхнул, потом опять погас и на этот раз остался выключенным. Фары тоже погасли. Я видела, как черный автомобиль, проехав по идущей вокруг дома дороге, скрылся из виду. Возможно, он направился в гараж. Это был явно не Клайд.

Подтащив к двери стул с прямой спинкой, я пристроила на ней стеклянную вазу. Если кто-нибудь войдет в комнату, после того как я засну, дверь толкнет стул и ваза упадет на пол. Может быть, это напугает вошедшего и уж во всяком случае разбудит меня.

Глава одиннадцатая

Я проснулась от вспышки молнии, осветившей комнату серебристым светом, и, наверное, в испуге закричала, во всяком случае мне так показалось. Секундой позже оглушительно прогремел раскат грома, напоминающий громкий удар, раздавшийся этим вечером в комнате наверху.

Еще не совсем очнувшись от сна, я быстро села в постели. Молния сверкнула опять, затем последовал очередной раскат грома, еще более пугающий, чем первый.

Взглянув на часы, я увидела, что уже почти полночь. Было слышно, как шумел под окном кипарис. Внезапно раздался звук разбившегося где-то стекла. Поднявшись, я накинула на себя халат и нащупала выключатель. Он щелкнул, но свет не загорелся, электричество было отключено. Выключатель находился рядом с дверью, и я с облегчением увидела, что стул и ваза находятся на своем месте.

Следующий разряд молнии был, казалось, направлен прямо в окно на южной стороне комнаты. Рамы распахнулись, и, подбежав к окну, чтобы закрыть их, я была оглушена громовым ударом, раздавшимся, как мне показалось, прямо над головой. Я закричала и, собрав все силы, закрыла тяжелые рамы. При этом я увидела, что задвижка полностью расшатана и открывается от малейшего усилия извне.

Я принялась искать какую-нибудь проволоку или веревку, чтобы укрепить задвижку, но не нашла ничего подходящего. Пока я искала, в комнате распространился незнакомый тошнотворный запах. Я пришла к выводу, что он идет из камина. Не успела я подойти поближе, чтобы исследовать природу запаха, как южное окно с ужасным грохотом распахнулось вновь.

Подбежав к нему, я с замирающим сердцем выглянула наружу. Дождь лил как из ведра, ветер бросал брызги в лицо. С большим трудом я закрыла рамы и, подперев их плечом, простояла так несколько минут, не зная, что делать. И тут я вспомнила про шнурки в своих теннисных туфлях и, торопливо отыскав их, вытащила один. Мне удалось успеть как раз вовремя, рамы, содрогавшиеся от каждого порыва ветра, вот-вот распахнулись бы снова.

Встав на четвереньки возле камина, я осмотрела угли, пытаясь обнаружить источник неприятного запаха, но он больше не ощущался. Наверное, его унесло сквозняком. По-прежнему сверкали молнии и гремел гром, но гроза уже не оказывала на меня такого пугающего воздействия. Она удалялась все дальше и дальше, и ее проявления уже не были столь мощными, как вначале. К тому же шум дождя, по-видимому, заглушал все остальные звуки.

Внезапно ливень ослаб, сменившись легким дождичком, и воцарилась мертвая тишина, лишь иногда нарушаемая далеким громыханием, сопровождаемым отблесками молний. Стоя на коленях перед очагом, я вслушивалась в еле уловимое журчание дождевой воды, стекающей по какой-то трубе. Но вскоре сквозь эти звуки начали прорываться рыдания, сперва отдаленные и приглушенные, но быстро становящиеся все более и более различимыми. Это плакала Флора Айдс!

Я подошла к окну, но там плач слышался не так ясно. Можно было видеть отдаленные вспышки молний, гроза бушевала теперь над морем. Ветер гнул кипарисы, а старый дуб возле павильона подвергался столь яростной атаке, что на моих глазах одна из огромных ветвей обломилась и упала на землю.

Дождь стучал в южное окно, в комнате было по-прежнему темно.

Рыдания становились все громче и навязчивее, теперь стало ясно, что они доносятся из камина. Не в силах сдержать невольную дрожь, я подошла поближе и, заметив, что звуки идут из трубы, и представив себе появление оттуда призрачного образа Флоры Айдс, отпрянула в испуге, больно ударившись о какой-то предмет мебели. С трудом сдержавшись, чтобы не закричать, я слушала, как звуки плача приближаются.

Рамы южного окна вновь содрогнулись от очередного порыва ветра, но шнурок оказался достаточно прочным и пока выдерживал. За заливаемыми дождем стеклами разгоралось странное серебристое сияние. Рыдания, доносящиеся из камина, становились все громче, а за окном, перекрывая звуки не прекращающихся содроганий рам, раздался леденящий душу мужской хохот.

Покрывшись холодным потом, я зажала рот рукой, пытаясь удержать рвущийся наружу крик ужаса. Внезапно за окном, постепенно проявляясь, словно обретая фокус, появилось мужское лицо. Оно было огромным — так во всяком случае мне показалось, — и я сразу же узнала дядю Алекса с портрета в столовой. Его смех становился все громче, и я зажала уши. Лицо оглядело комнату и, не найдя меня в постели, решило, видимо, поискать в другом месте, после чего медленно растворилось в воздухе.

Очередной порыв ветра потряс окно, а когда он несколько поутих, я услышала, что ужасные рыдания доносятся теперь из коридора. Отпрянув назад и резко повернувшись, я наткнулась на поставленный мною возле двери стул, столкнув вазу, с грохотом разбившуюся об пол. От неожиданности у меня вырвался крик ужаса.

Приложив ухо к двери, я слушала жалобные стоны Флоры Айдс, раздающиеся в коридоре, и понимала, что она хочет, чтобы я вышла к ней, но мне было страшно.

Однако куда подевался мой здравый смысл? Почему я позволяю себе поверить в подобные сверхъестественные явления? Разум говорил мне, что, даже если они действительно нереальны, необходимо выяснить, что за этим стоит, иначе так может продолжаться до бесконечности. Несмотря на заверения тети Циннии, что Флоры Айдс в потустороннем мире нет, ее призрачный облик пугал меня. Правда, я не слишком верила в спиритуализм, притом даже, что сама тетя Цинния произвела на меня прекрасное впечатление.

С другой стороны, на ум приходили теории Робертины Кавано о призраках и сверхъестественных явлениях вообще и все эти книги, которые она тайком проносила в Брейсвелл. Если об этом столько написано, должно же тут что-то быть?

Внезапно еще один, особо мощный порыв ветра нажал на рамы, шнурок не выдержал, и окно со страшным грохотом распахнулось. Удар был столь силен, что было удивительно, как не разбилось стекло. Обернувшись, я увидела, что серебристое сияние за окном опять начинает становиться интенсивнее. Рамы с грохотом закрылись, потом столь же шумно распахнулись внутрь.