Берлинский дневник (1940-1945) - Мария Васильчикова

Вторник, 18 августа.

Сегодня утром ездила с Танхофером в Мариенбад в поисках косметических средств, которых нигде больше нельзя достать.

Мама то полна кипучей энергии, то впадает в глубокое уныние.

Берлин. Среда, 19 августа.

Сегодня утром мы с Татьяной вернулись в Берлин. Танхофер и шофер довезли нас до Эгера и устроили торжественные проводы. Как приятно сделаться на краткий миг «плутократом», чтобы тебе упаковывали вещи и даже несли их за тобой!

В Берлине мы час или два ожидали на вокзале такси, поскольку Джорджи приехал нас встречать без машины. Ужинала с ним у «Шлихтера», где он рассказал мне о своей нынешней приятельнице; он жалуется, что она не дает ему покоя признаниями в любви. На днях, придя домой, я обнаружила телеграмму и, распечатав ее по ошибке, прочла: «Все еще сердишься? Целую…»

Завтра отправляюсь в замок Дюльмен в Вестфалии погостить несколько дней у Антуанетты Крой. Оттуда, возможно, поеду в Зигмаринген на свадьбу Константина Баварского, который женится на девушке из рода Гогенцоллернов.

Дюльмен. Четверг, 20 августа.

Встретилась с Антуанеттой Крой на вокзале Цоо. Поезд, как обычно, был переполнен, так что до Оснабрюка мы стояли в коридоре, сняв чулки, поскольку было невыносимо жарко. Оснабрюк мы проехали черепашьим шагом, так как пути серьезно пострадали от недавней бомбардировки. Город выглядит ужасно: одни дома стерты в пыль, другие разворочены. В Дюльмене нас встретил экипаж, запряженный только что объезженными дикими лошадьми (это одно из хобби герцога Кроя), который и довез нас до замка с бешеной скоростью. Герцог поджидал нас с холодным ужином, после которого мы мгновенно заснули, едва добравшись до постели.

Пятница, 21 августа.

Спали до 11 утра; завтракали в халатах в комнате Антуанетт и сошли вниз только к обеду. Герцог замкнут до резкости, и дети явно его безумно боятся. Тем не менее видно, что он к ним привязан, хотя и держит в ежовых рукавицах. Он настоящий французский grand Seigneur[83] старой школы.

После изумительного обеда мы некоторое время сидели и беседовали в библиотеке, а потом поехали кататься на велосипедах, вернувшись как раз вовремя к роскошному чаю на террасе. Затем герцог прокатил нас по парку-зверинцу, где, помимо своих знаменитых диких лошадей, он держит разные виды оленей и редкую породу черных как смоль диких овец. Потом ванна. Потом восхитительный ужин. Потом опять беседа в библиотеке; спать легли рано.

Суббота, 22 августа.

Безмятежная жизнь продолжается. Сегодня осматривали фруктовый сад, где досыта наелись чудесного винограда, абрикосов, персиков, слив и ягод всех сортов.

Воскресенье, 23 августа.

В 11 утра отправились в церковь, где герцог, герцогиня, Антуанетт и я торжественно восседали на семейной скамье. После чая нас повезли знакомиться с нутриевой фермой, оборудованной на специальном грязевом поле.

Понедельник, 24 августа.

Осматривали гараж, где обнаружили примерно двадцать пять автомобилей разных видов; более половины их принадлежит семье Крой.

Нордкирхен. Среда, 26 августа.

После обеда герцог отвез нас в Нордкирхен, имение князей Аренбергов кузенов герцогов Крой, у которых мы некоторое время погостим.

Нордкирхен больше похож на дворец, чем на замок в сельской местности. Его окружают красивые искусственные водоемы и французские сады. Сейчас семья занимает только одно крыло; оно очаровательно устроено — в нем вольеры, крытый плавательный бассейн, специальный застекленный сад для солнечных ванн и всевозможные прочие роскошества. Кормят здесь даже лучше, чем в Дюльмене. За чаем я от души напилась молока, а потом мы сидели и беседовали с хозяйкой дома — Валери, пока герцог и князь охотились. У меня прелестная комната и общая с Антуанетт Крой ванная.

Четверг, 27 августа.

Встала в 9 утра; после изумительного завтрака Энкар и Валери Аренберг повели нас на долгую прогулку по поместью. После обеда мы переоделись в шорты и загорали в саду, время от времени окунаясь в бассейн, чтобы остыть.

Вечером, после ужина, я лежала в постели и читала, как вдруг над головой раздался гул множества самолетов, заработали зенитки в близлежащем городке, и началось! Полная луна озаряла крепостные рвы, лучи прожекторов обшаривали небо, и когда я выглянула из окна, меня на мгновение захватила довольно-таки зловещая красота этого зрелища. Впрочем, помня, что произошло в Йоханнисберге, я выбежала в коридор, где столкнулась с остальными членами семьи, как раз спешившими за мной. Мы всей компанией спустились в главный двор, уселись на ведущих в подвал ступеньках и стали есть персики и пить молоко, пока Энкар ходил по дому и открывал все окна (чтобы их не выбило взрывной волной). Примерно через час все утихло, и мы вернулись к себе в комнаты. Антуанетта Крой и я стояли у окна и разговаривали, когда внезапно раздался страшный грохот, и нас швырнуло в глубь комнаты, как будто прямо у нас перед носом хлопнули дверью. Позже мы узнали, что это была ударная волна от бомбы, разорвавшейся в двадцати километрах от нас. А между тем удар был такой силы, что нас практически сбило с ног. Поразительное ощущение! Во время этого налета был разрушен соседний замок.

Пятница, 28 августа 1942 года.

Никак не могла решить, идти на свадьбу или нет, но тут позвонил из Зигмарингена Константин Баварский и сказал, что я должна быть непременно, что будет очень неудобно, если я не приду, что все будет очень торжественно, что заранее расписано, кто с кем, за каким столом будет сидеть и в каком порядке пойдет в церковь и обратно, что уже назначено, кто составит мне пару при такой-то и такой-то церемонии, и так далее. Пришлось провести остаток вечера с Энкаром Аренбергом и экономкой за изучением расписаний. Из-за недавних воздушных налетов многие железнодорожные линии перерезаны или повреждены; поезда часто едва ползут, если вообще ходят, а я должна быть там не позже воскресенья.

Зигмаринген. Суббота, 29 августа.

Большую часть своего багажа я оставила в Дюльмене, так что сначала нам пришлось позвонить герцогу Крою и попросить его послать кого-нибудь с ним на станцию. Аренберги подарили мне множество книг, провизии, вина, зажигалку-будильник Энкара (у меня куда-то запропастились часы) и розу (которую я позже обнаружила у себя в чемодане). Нагруженная всем этим, я доехала до станции Дюльмен, сошла, забрала у водителя герцога свой багаж, а с ним и свою почту, и отправилась в долгий путь на юг.

Одно из писем было от Лоремари Шенбург: она между прочим писала, что убит Хуго Виндиш-Грец — погиб в авиакатастрофе (он был офицером итальянской авиации). Мы были дружны с детства и много виделись перед войной в Венеции. Я горевала всю дорогу, думая о его матери Лотти и брате-близнеце Мукки, с которым они не разлучались. Лоремари сообщала и о других смертях: убиты Ветти Шафготш и Фриц Дернберг. А совсем недавно в Шотландии разбился насмерть герцог Кентский; его жена Марина только что родила.[84] Такой же смертью погиб и сын венгерского регента адмирала Хорти. Впору задуматься, не объясняется ли эта полоса авиакатастроф поспешностью самолетостроения в военное время. А может быть, это проклятие, ниспосланное человечеству в наказание за изобретение всех этих мерзких штук?