Берлинский дневник (1940-1945) - Мария Васильчикова

В ноябре 1941 г. Мисси удалось провести несколько недель на отдыхе в Италии. Сохранились три письма, которые она написала матери во время этой поездки.

Мисси из Рима — матери в Берлин, 10 ноября 1941 года:

«Еда здесь довольно приличная, несравненно более разнообразная, чем в Берлине. После серости наших берлинских улиц очень радует глаз зеленая листва деревьев.

Виа Венето, полная развлекающейся молодежи, просто потрясла меня разве в Германии сейчас такое увидишь!

Завтра пойду делать покупки, но ни на что особенно не рассчитываю, так как то, на что не требуются карточки (а их выдают очень мало), продается только по предъявлении удостоверения личности. Такого удостоверения нет даже у Ирины, хотя она здесь живет уже три года, так что нетрудно представить себе, как мало шансов у меня. Хожу и облизываюсь, не имея возможности потратить ни гроша…»

Мисси из Рима — матери в Берлин, 13 ноября 1941 года:

«Здешняя русская колония чрезвычайно встревожена. В прошлом месяце в одной из местных газет появилась статья, подписанная псевдонимом, где автор высказывал удивление и возмущение по поводу того, что столько белых русских не выражают ни малейшего восторга в связи с войной в России: не следует ли в таком случае, говорит он, попросить их избрать себе какое-либо другое место жительства? Немедленно прошел слух, что статья продиктована «сверху», и это, разумеется, еще сильнее взбудоражило наших соотечественников, причем некоторые из них сели сочинять уничтожающий ответ, а другие занялись выяснением личности автора.

Два дня назад Лони Арривабене пригласил Ирину и меня на обед в «Чирколо делла Качиа» вместе с одним из своих кузенов, который оказался журналистом, и вскоре зашел разговор о пресловутой статье. Тут кузен признался, что написал ее он, что никто «в верхах» не заставлял его это делать и что это просто крик души, вырвавшийся у него после разговора с одним здешним русским. Ну, тут я ему показала! Бедняга Лони, ему, все это было так неприятно…»

Мисси с Капри — матери в Берлин, 20 ноября 1941 года:

«… В понедельник в Риме ужинала с Хуго Виндиш-Грецем и его другом князем Сериньяно, который, узнав, что я собираюсь сюда, предложил мне остановиться в его доме, так как сам он будет отсутствовать еще несколько недель и дом все равно будет пустовать. В этом доме я сейчас и нахожусь.

Это крошечное бунгало, выкрашенное белой краской, с террасой, откуда открывается вид на весь остров и на море. Оно одиноко стоит на холме в отдалении от больших вилл. В нем две комнаты, чудесная выложенная зеленым кафелем ванная, воду для которой, правда, приходится накачивать часами, и кухня. Все это окружено виноградниками и кипарисами. Я живу одна, если не считать прислуги-итальяночки по имени Беттина, которая каждое утро приходит из деревни прибирать дом, готовить мне завтрак и ванну. Собираюсь много читать, много спать, гулять и купаться, если будет солнечно, и ни с кем не видаться. Отто Бисмарк (он советник здешнего немецкого посольства) одолжил мне массу книг. Сегодня предполагаю закупить съестные припасы и после этого предамся одиночеству.

Везувий проявляет небывалую в последние годы активность, и все говорят, что если бы не война, то люди начали бы беспокоиться. По ночам видно, как вырывается из кратера и стекает по склонам красная лава. Поразительное зрелище! Можно также наблюдать, как бомбят Неаполь, но отсюда налеты выглядят вполне безобидными. Тем не менее на Капри повсюду гасят свет; в первый раз я просто не знала, как быть — купить свечи я не успела, а налет начался рано…»

К этому времени германское наступление на Восточном фронте, после впечатляющих первых успехов, начало сталкиваться с трудностями. Чем дальше в глубь России продвигались наступающие войска, тем шире они развертывались, тем протяженнее становился их фронт, а значит, длиннее (и уязвимее, поскольку начиналась партизанская война) становились и коммуникации. Мало того, на смену каждой уничтоженной или, взятой в плен советской дивизии неведомо откуда появлялись новые, лучше обученные, лучше вооруженные. Постепенно немцы сообразили, что их засасывают просторы России, причем их главная цель — разгром всех советских вооруженных сил — делается все более призрачно-неуловимой, а собственные их потери оказываются более значительными, чем во всех предыдущих кампаниях. Из числа друзей Мисси, помимо Эдди Вреде (о гибели которого она сообщает в одной из своих последних записей за 1941 год), в первые же недели кампании погибло еще трое — Ронни Клари, Бюбхен Хацфельдт и Гофи Фюрстенберг. Тем не менее Гитлер не терял уверенности в успехе и 25 октября, после новой серии впечатляющих операций по окружению советских соединении, провозгласил, что «Россия уже разгромлена!». Действительно, к этому времени СССР потерял треть своей промышленности и половину сельскохозяйственных угодий. Однако многие заводы были эвакуированы за Урал (где скоро возобновили производство), а безжалостная тактика выжженной земли, к которой прибегали русские при отступлении, начала причинять ощутимый ущерб и немцам. А теперь, как это часто бывало и в прошлом, на помощь России пришел «генерал Зима». В ожидании горючего, 4 декабря немецкие танки застряли под сильным снегопадом уже в предместьях Москвы. На следующий день свежие дивизии из Сибири начали первое с начала кампании крупное контрнаступление, в ходе которого отбили у немцев обширную территорию. К весне 1942 года германские потери достигали уже миллиона человек. И хотя потери русских были гораздо более значительны (около 5 млн. убитых и раненых, около 2,5 млн. взятых в плен), многим высокопоставленным германским военачальникам война на Востоке уже представлялась проигранной.

7 декабря японцы напали на Перл-Харбор, и Соединенные Штаты вступили в войну; и хотя в ту зиму союзники понесли серьезный урон на Тихом океане и большая часть Юго-Восточной Азии была захвачена японцами, Америка обеспечивала лагерю союзников все более и более ощутимое материальное превосходство.

К весне 1942 года Меттернихи вернулись в Германию, и Паул поступил в военное училище, по окончании которого был назначен офицером связи в испанскую Голубую дивизию, воевавшую на Ленинградском фронте; Татьяна же по большей части жила в Кенигсварте — имении Меттернихов в северной Богемии, где время от времени ее навещали родные. Сохранились два относящиеся к этому периоду письма Мисси к матери, а также обширный фрагмент дневника.

Мисси из Берлина — матери в замок Кенигсварт, 17 июля 1942 года:

«Вчера мы с Джорджи были приглашены на ужин в чилийское посольство. В числе гостей были актриса Дженни Джуто и Виктор де Кова (это тоже известный актер и режиссер) со своей женой-японкой. Прием продолжался допоздна, очень много танцевали..[81]