Через века и страны. Б.И. Николаевский. Судьба меньшевика, историка, советолога, главного свидетеля эпохальных изменений в жизни России первой половины XX века - Геогрий Чернявский

Николаевский опубликовал большую, основанную на первичном материале статью «Дело Малиновского», а затем подготовил и обширную документальную публикацию в журнале «Былое». Это было его первое крупное произведение археографического характера. Можно полагать, что, несмотря на поспешный расстрел Малиновского в 1918 г., сразу после возвращения его из германского плена, Ленин затаил в отношении Николаевского злобу, ибо выявление истинного лица Малиновского косвенно бросало тень на самого большевистского вождя.

Постепенно поисковые и археографические интересы расширялись. Были обнаружены и опубликованы письма народовольцев (участников подготовки покушения на царя Александра II в 1881 г.) А.Д. Михайлова, А.И. Баранникова и М.В. Тетерки. Это весьма драматические исповеди людей, приговоренных к смертной казни, написанные в камере смертников. Авторы и берегли надежду на сохранение своей жизни, и почти совершенно отчаялись, и в то же время готовились к гибели с прежним жертвенным фанатизмом. Каждое из этих писем было по-своему поучительным. Весьма показательно название, которое Николаевский дал этой коллекции: «Кладбище писем»[158].

Вслед за этим благодаря усилиям Николаевского на свет появился «Проект программы русских социал-демократов», подготовленный болгарином Димитром Благоевым, создавшим в 1883 г. в Петербурге первый русский марксистский кружок. Эту публикацию архивист сопроводил следующим весомым предисловием:

«В рукописном виде проект распространения совершенно не получил и бесследно затерялся и в России, и за границей, и только теперь в архиве Департамента полиции – этой неисчерпаемой для историка российского революционного движения сокровищницы – нам удалось найти его копию в экземпляре, представленном 17 января 1885 г. директором Департамента полиции г. Дурново на просмотр своему начальству – министру внутренних дел графу Д.А. Толстому»[159].

Так с легкой руки Николаевского стал известен не только самый первый документ российского социал-демократического движения, но одновременно и первое свидетельство политической деятельности Благоева, который позже стал известным болгарским социал-демократом – лидером партии «тесных социалистов», а затем и компартии.

Появлению документа предшествовало установление контакта с остававшимся еще в живых благоевцем В. Харитоновым, который на просьбу Николаевского о помощи ответил готовностью поделиться имеющимися у него сведениями, хотя он «мало что мог рассказать». В конце 1917 г. Николаевский, по-видимому, несколько раз встретился с Харитоновым и смог благодаря этому дополнить ту информацию о группе Благоева, которой он уже располагал[160].

Николаевский заинтересовался полицейскими материалами, связанными с деятельностью русских писателей, – он представил читателям и проанализировал не только материалы наблюдения жандармов за Л.H. Толстым (двухтомное дело наблюдения за 1898 г.), но и документы, относящиеся к первому аресту Максима Горького в 1889 г., причем с комментариями самого писателя[161].

Особенно интересной была публикация о Горьком. Заголовок статьи сопровождался следующим примечанием: «А.М. Горький по просьбе редакции прочел этот очерк в рукописи и написал к нему примечания, которые публикуются вслед за текстом». Сама же статья была написана по материалам нижегородского жандармского управления за 1889 г. Николаевский начал ее следующими словами:

«Мы мало интересуемся биографиями наших виднейших писателей и общественных деятелей, – и хороший пример тому наше крайне слабое знакомство с биографией бесспорно самого крупного из современных писателей-художников – Максима Горького. Целый ряд моментов в биографии этого писателя до сих пор совершенно не разработан, – и притом моментов столь важных и интересных, как, например, годы его юности…»

И далее шли документы и их анализ, где рассказывалось о своеобразной «коммуне» во флигеле на Жуковской улице (ныне улице Минина) в Нижнем Новгороде, в которой жил в 1889 г. вместе с бывшим учителем Чекиным и бывшим ссыльным Сомовым никому не ведомый нижегородский «малярного цеха подмастерье» Алексей Пешков, начинавший нащупывать свой путь в жизни.

Собственно говоря, ничего противозаконного в прямом смысле слова эти «коммунары» не совершали. Д. Быков в своей биографии Горького с полным основанием пишет: «Настроения среди тогдашней молодой интеллигенции – главным образом ссыльной, какой в Новгороде было много, – были капитулянтские: господствовала теория малых дел. Предполагалось уже не агитаторство, а культуртрегерство»[162].

Заподозрив, однако, жильцов квартиры, занятой этой «коммуной», в сочувствии народникам, местная полиция взяла ее под наблюдение. В одном из рапортов, обнаруженных Николаевским, говорилось: «Пешков также вращался в кругу лиц, прямо неблагонадежных и сомнительных по своему политическому направлению, весьма возможно, что он был посредником каких-либо тайных сношений между неблагонадежными лицами…»

Тем временем в Казани произошел провал – обнаружили подпольную типографию, к которой был причастен Сомов. Он уехал из Нижнего и скрылся. Но в квартире-коммуне произвели обыск. В числе прочих материалов была конфискована тетрадь с выписками Пешкова. Будучи арестованным по подозрению в укрывательстве нелегальных, Пешков, однако, был менее чем через месяц освобожден, так как разыскиваемого Сергея Сомова задержали в совершенно другом месте.

Парадоксально, но эта публикация появилась на свет, когда сам Николаевский находился в советской тюрьме (более того, примечания Горького были датированы 20 марта 1921 г., через месяц после ареста Николаевского). Попутно отметим, что незадолго до ареста Борис Иванович передал в «Былое» серию документов о покушении на царя 1 марта 1887 г., в подготовке которого участвовал брат Ленина Александр Ульянов. Эти материалы пролежали в портфеле редакции несколько лет, но в конце концов их решились обнародовать, когда публикатор находился уже в эмиграции[163].

Публикации следовали одна за другой, причем Николаевский впервые именно в это время попробовал свои силы и в историографической области – в журнале «Былое» стали появляться его содержательные обзоры литературы по истории революционного движения в России. Когда же в фондах Департамента полиции было обнаружено дело 1897 г. по доносу, обвинявшему журнал «Русское богатство» в революционной марксистской направленности, Борис Иванович счел нужным подготовить специальный обзор этих документов и послать их в Полтаву В.Г. Короленко, который в то время являлся одним из руководителей редакции этого авторитетного журнала.

Представляли интерес обнаруженные Николаевским документы о последних неделях народницы Софьи Михайловны Гинзбург, проведенных в Шлиссельбургской крепости, где она в январе 1891 г. покончила жизнь самоубийством. Эта публикация была важна и подробным описанием тяжелейших условий пребывания политзаключенных как в Шлиссельбургской крепости[164], так и в других местах заключения в дореволюционной России[165].

В «Былом» с первого послеоктябрьского номера Николаевский стал вести рубрику «Новое о прошлом», в которой давалась разнообразная информация о всевозможных документальных находках и публикациях о них в газетах и журналах[166]. В этих статьях содержался начальный источниковедческий и историографический анализ опубликованных материалов[167]. На нем Борис Иванович оттачивал свои навыки в области этих специальных исторических дисциплин. В одной из таких публикаций, хотя рубрика в целом носила беспристрастный характер, Николаевский поразил читателей критическими заявлениями в отношении советской власти:

«Ненормальные условия, в которых живет наша страна, препятствуют нормальному ведению наших обзоров, – регулярных по раз навсегда задуманному плану. И не только потому, что книжки журнала, фактически превращающегося в непериодический сборник, выходят слишком редко с промежутками в 3–6–8 месяцев, но и потому, что Россия волею судеб расколота резкими границами и строгими кордонами на ряд отдельных территорий, живущих каждая своею самостоятельною жизнью и особыми своеобразными интересами политической борьбы»[168].

Многие материалы «Былого» публиковались без обозначения авторства (часто после них ставилась подпись «Ред.»). Можно предположить, что часть из них принадлежала перу Николаевского, подпись которого не ставилась то ли потому, что в этом номере уже была помещена одна его публикция (а иногда и две), то ли из соображений политической осторожности.

Одновременно со всей этой работой Б.И. Николаевский включился в организационную деятельность, направленную на упорядочение архивного дела. Первая и весьма важная инициатива в этой области, которая была связана с его именем, состояла в спасении ценнейших архивных фондов, которым в условиях усиливавшегося хаоса угрожала гибель. Обладая уже значительным архивоведческим и археографическим опытом, Николаевский отлично понимал исключительную важность спасения российской внешнеполитической документации, сосредоточенной в архиве Министерства иностранных дел.