От греха подальше - Карин Либо

«Ситуация вполне поддается контролю», — думала Виктория, выходя из ванной.

Роун очаровал ее, воспользовавшись неосмотрительностью, вот и все. Самое разумное — это поддерживать с ним более формальные отношения. Приняв такое решение, Виктория немного успокоилась.

Она зябко поежилась и стала энергично растираться полотенцем. Натянув белые джинсы и тонкий лиловый свитер, она присела на край кровати, включила погодный канал и, слушая, принялась расчесывать свои длинные волосы.

Прогноз погоды удивил ее.

Она считала, что столь бурных атмосферных явлений, которые наблюдались в два последних дня, не стоит ожидать вновь. Но оказалось, что не вся энергия разрядилась в виде торнадо, кое-что еще осталось в запасе. Не зря карта демонстрировала большое красное пятно над Канзасом, указывая на предполагаемую грозовую активность и возможность зарождения торнадо.

— Ха! — громко воскликнула Виктория и включила свой компьютер. Амос был прав насчет Канзаса. Она распечатала последние данные, произвела расчеты, раскрасила новую карту и, взяв телефонную трубку, набрала номер комнаты Роуна. Она не собиралась упустить предстоящее событие.

— Х-м? — ответил Роун. Хриплый звук его сонного голоса пробудил в ее душе неожиданно теплое чувство. Было что-то чертовски интимное в разговоре с мужчиной, который лежит в постели, даже если беседа велась по телефону.

«Интересно, что ему снилось?» — подумала Виктория и произнесла ровным голосом:

— Доброе утро, Роун.

— О, Вик, доброе, — отозвался он в ответ, и голос его потеплел.

Виктория решила проигнорировать свое новое имя — в конце концов он еще не полностью проснулся.

— Прости, что разбудила тебя, но мне хотелось бы сегодня выехать пораньше. У нас появилась возможность встретиться с торнадо, и я не хотела бы опоздать и упустить такой шанс.

— Конечно, ни в коем случае. Как тебе спалось?

— Прекрасно, — солгала она, смущенная и захваченная врасплох его неожиданным вопросом. Роун не должен был интересоваться ее утренним самочувствием. — А тебе?

— Не очень. Все время снились большие газельи глаза, мерцающие в лунном свете, и сладкие губы…

— Мне очень жаль, — перебила она его излияния. — Надо заглянуть в аптеку и приобрести успокоительное. Это поможет тебе справиться с навязчивыми сновидениями.

Реакцией на ее медицинский, лишенный эмоций ответ было глухое молчание — на это она и рассчитывала. Она не будет ни поддерживать этот флирт, ни впадать в ярость. А именно на это он надеялся. Если она не будет давать повода, Роуну надоест провоцировать ее.

— Ну, если… — Он пошел на попятную.

— Ты сможешь подойти в ресторан минут через тридцать? — спокойно поинтересовалась Виктория.

— Да, конечно.

— Отлично. Тогда до встречи. — Она повесила трубку, внезапно ощутив странную внутреннюю опустошенность. И все-таки было приятно сознавать, что ее замысел сработал.

Завтрак проходил в тягостном молчании. Подобно Элизе Дулитл [4] на бегах, Виктория ограничила свою беседу вопросом о здоровье, в основном же речь шла о погоде. Роун сражался с омлетом на своей тарелке, отвечая только кивком или кратким предложением, если она задавала прямой вопрос. Но Виктория постоянно ощущала на себе его оценивающий взгляд, как будто он примеривался к ней, чтобы съесть на второе, и она не могла совладать с собой — дыхание вдруг стало прерывистым, а кровь резко бросилась в лицо, чтобы тут же отхлынуть, оставив на щеках мертвенную бледность.

«Ну почему он так чертовски… мужествен?» — думала Виктория, пытаясь сохранить видимость спокойствия.

После завтрака Роун явно принял какое-то решение. Виктория не могла не заметить гордо вскинутой головы и резкого жеста, когда он расплачивался в ресторане. В голубых глазах горел странный огонь. А может, ей это только показалось?

Нет, он определенно что-то задумал. Она поняла это, когда они начали загружать багаж в фургон и он закурил сигарету прямо у нее под носом. До сих пор он позволял себе курить на расстоянии от нее, чтобы сигаретный дым не раздражал ее.

Закрыв боковую дверцу фургона и повернувшись, Виктория вдруг оказалась лицом к лицу с Роуном.

— Итак, ты решила не придавать значения тому, что произошло вчера вечером? — поинтересовался Каллен. Вопрос прозвучал достаточно дружелюбно, но его улыбка была жесткой.

— Да, так будет лучше для нас обоих, — сказала она, пытаясь проскользнуть мимо него. Она не заметила, когда он успел подойти так близко.

Но Роун уперся руками в фургон, надежно преградив ей путь к отступлению.

— Перестань суетиться и ответь мне: неужели тот единственный поцелуй оказался настолько отвратительным?

— Нет, ну что ты, конечно, нет. Это был приятный поцелуй. Такими обычно и бывают поцелуи. — Виктория сильно приуменьшила его эффект. — Но вели мы себя ужасно глупо, ты сам это прекрасно знаешь.

— И поэтому ты решила не принимать его всерьез?

— Вот именно.

— Значит, меня ты тоже не принимаешь всерьез?

— Ну, Роун, это ведь не так…

— Нет, ты ни во что меня не ставишь, поэтому относишься ко мне холодно и равнодушно. — Он выбросил недокуренную сигарету. — А так хорошо все началось. Мне показалось, что мы стали понимать друг друга. Я даже подумал… о, черт, о чем это я? — Он оттолкнулся от фургона, отшатнулся от нее, на лице у него появилось выражение разочарования. Подойдя к тлеющей сигарете, он сорвал свою злобу на окурке, втоптав его в грязь. — Ты готова? Пора ехать!

Виктория чувствовала себя виноватой. Отгораживаясь от Роуна стеной равнодушия, она только защищалась и ни в коем случае не хотела обидеть его, но это случилось. Ей никогда не приходило в голову, что грубоватый Каллен окажется настолько чувствительным и легко ранимым.

«Ну и что с того?» — думала Виктория. Возможно, он не такой, каким она его представляла, не такой уж необузданный самец, хотя более близкое знакомство только усилило это впечатление. Но сейчас она вынуждена была признать, что ошиблась. Он был чутким и внимательным к ней, проявляя сочувствие и понимание весь вчерашний день, пока фургон был в ремонте, и потом, за ужином в обществе ее коллег.

Он и правда не заслуживал сегодняшнего резкого отпора.

— Роун…

Но он уже отошел, взобрался на пассажирское сиденье и захлопнул дверцу. Она тоже села в машину, но не стала включать зажигание.

— Послушай, извини меня, — заговорила она. — Прости, но я должна была установить некоторую дистанцию между нами. Сохранение отношений на формальном, менее личном уровне кажется мне неплохой идеей. Договорились?