Суперсыщик Калле Блумквист - Астрид Линдгрен

- Беги в лавку возле рынка, где продают сигареты, и купи мне пачку «Lucky Strike»!

- Охотно! - согласился Сикстен и съехал по веревке вниз.

Дядя Эйнар дал ему пятерку. Сикстен помчался во всю прыть. Дядя Эйнар обрадовался больше прежнего. Но тут из люка высунул голову Бенка, обаятельнейший маленький Бенка со светлыми кудрявыми волосами и задорно вздернутым носом. Никому бы в голову не пришло ругаться при виде такого славного паренька. Однако дядя Эйнар разразился целым потоком брани.

Вскоре Сикстен вернулся обратно. В одной руке он держал большой кулек. Отдав сигареты дяде Эйнару, он крикнул Алым, сидевшим на чердаке:

- Я купил у папы Евы Лотты булочек на целую крону, а уж он никогда не скупится! Еды нам теперь хватит на целый день, незачем и домой идти!

Тут дядя Эйнар тихонько выругался про себя, разразившись еще более длинным потоком брани, и ушел крупными шагами.

Алые же читали про «Мандраку», играли в пинг-понг, ели булочки, съезжали по веревке вниз, и их ничуть не трогало, что Белые Розы блистали своим отсутствием.

- Не кажется ли вам, что этот хмырь совсем свихнулся? - удивился Сикстен, когда дядя Эйнар в четвертый раз вынырнул у дверей пекарни. - Чего он бегает взад-вперед, как курица с яйцом? Неужели у него никаких дел нет?

Часы шли. Алые все играли и играли в пинг-понг, читали про «Мандраку», без конца съезжали вниз по веревке, без конца ели булочки, и их ни капельки не трогало, что Белые Розы блистали своим отсутствием.

15

Мрак, повсюду мрак! И лишь то тут, то там сквозь какую-нибудь щель пробивается полоска света. Но пока еще горит карманный фонарик, а им это просто необходимо. Так трудно пробиваться вперед. Иногда путь в подземных переходах преграждают огромные валуны. Сыро, скользко и холодно. Подумать только, вдруг придется провести здесь целую ночь!? Много ночей!

Андерс, Калле и Ева Лотта держатся за руки. Калле освещает стены, покрытые пятнами сырости и плесени.

- Подумать только, как несчастны были те, кто сидел здесь под замком в старые времена, - говорит Ева Лотта. - И сидел, быть может, много долгих лет!

- Но их, по крайней мере, кормили, - говорит Андерс.

Маленькой булочки хватает ненадолго, и он страшно голоден. А дома у них как раз обедают…

- Сегодня у нас на обед котлетки, - вздыхая, говорит Ева Лотта.

Калле ничего не говорит, он только бродит по подземелью, он страшно зол на самого себя: и зачем он полез в эту криминалку? Сидели бы теперь дома, на чердаке пекарни, и вели войну с Алыми, и катались на велосипеде, и купались, и ели на обед котлетки и много чего другого… Вместо того чтобы бродить во мраке и не сметь даже думать о том, что случится с ними дальше в их страшной беде…

- Лучше нам вернуться обратно, туда, откуда мы пришли, - говорит Ева Лотта, - хватит, насмотрелись. Видели все, что можно увидеть, а всюду одно и то же. Все одинаково мрачно и мерзко повсюду и везде.

- Давайте только пройдем до конца этого прохода, - предлагает Андерс. - А потом вернемся.

Ева Лотта ошиблась. В подземелье, оказывается, не всюду одно и то же. Этот ход кончается лестницей. А лестница означает связь между двумя этажами. Это - маленькая, узкая винтовая лестница, ступеньки которой стерты множеством ног. Андерс, Калле и Ева Лотта стоят, не произнося ни слова. Они не верят глазам своим. Калле неудержимо мчится вверх, освещая ступеньки карманным фонариком. Но лестница крепко-накрепко заколочена. Она вовсе не предназначена для того, чтобы кто-то спускался вниз, в подземелье. И явно не предназначена для того, чтобы кто-то поднимался оттуда наверх… Калле хочется прошибить головой эти деревянные стены, так, чтобы обломки закружились во мраке.

- Мы должны выйти! Мы должны выйти отсюда, говорю я! - Голос Андерса звучит дико и безумно. - Я не выдержу больше ни минуты.

Он хватает огромный камень. Калле помогает ему.

- Раз, два, три - давай!… - командует Андерс.

Дерево трещит.

- Еще разок!

- Вот увидишь, Калле, мы прорвемся! - Андерс чуть не всхлипывает от волнения.

Последний раз изо всех сил… Трах! Деревянные обломки разлетаются во все стороны. Мусор этот убрать легко. Андерс высовывает голову в дыру и просто воет от радости. Лестница ведет в нижний этаж развалин.

- Калле и Ева Лотта, сюда! - орет он.

Но Калле и Ева Лотта уже там. Они стоят и смотрят на свет, на солнце, словно на великое чудо. Ева Лотта кидается к оконной отдушине. Внизу под ними раскинулся маленький городок. Она различает реку, водонапорную башню и церковь. А там, вдали, - красная крыша пекарни! И тогда, прислонившись к стене, она разражается громким плачем.

«До чего чудные они - эти девчонки, - думают Калле и Андерс. - Раньше, когда были внизу, в подземелье, она не плакала, а теперь, когда опасность миновала, из глаз ее, как фонтан, брызжут слезы!»

Алые же между тем начитались про «Мандраку» и до потери сил наигрались в пинг-понг. И вообще-то через час в Прерии начнется футбольный матч.

- Да ну их! Ждать больше не будем, - говорит Сикстен. - Думаю, они эмигрировали в Америку. Бежим!!

Они съезжают вниз по веревке - Сикстен, Бенка и Юнте, - переправляются через реку по доске, положенной Евой Лоттой. Наконец-то дяде Эйнару представляется случай, которого он ждал уже несколько часов.

Черный лакированный «вольво» стоит, припаркованный в нескольких сотнях метров от дома пекаря. В машине сидят двое мужчин, двое нетерпеливых, нервозных мужчин. Они просидели тут так долго, изнывая от жары. Часы медленно ползли вперед, и время от времени, через определенные промежутки, появлялся их старый друг Эйнар и докладывал:

- Щенки все еще там торчат! А что, по-вашему, я должен делать? Не могу же я свернуть им всем шею, как бы мне этого ни хотелось!

Но вот Эйнар появляется снова, почти бегом. И он что-то несет под курткой.

- Все в порядке! - шепчет он и прыгает в машину.

Мордоворот дает полный газ, и «вольво» на страшной скорости мчится к северной заставе города.

Трое в автомобиле думают лишь о том, чтобы как можно скорее покинуть город. Они смотрят вперед и видят только дорогу, которая приведет их к богатству, свободе и независимости. Если б они бросили хоть беглый взгляд в сторону, то увидели бы, возможно, троих ребят - Андерса, Калле и Еву Лотту, которые, только-только вынырнув из-за угла, с удивлением и ужасом смотрели вслед своим врагам, исчезающим вдали.

16

- Несчастный мальчишка, где ты болтаешься? - спросил бакалейщик Блумквист. - И чем занимался? Снова бил стекла?

Ведь папа Калле Блумквиста уже, наверное, раз сто выходил на крыльцо, высматривая своего отпрыска. И вдруг увидел его на углу улицы вместе с Андерсом и Евой Лоттой.

- Папа, пусти меня! - закричал Калле, когда отец схватил его. - Мне нужно немедленно бежать в полицию.

- Знаю, - сказал папа. - Полицейские сидят у нас в саду и ждут тебя. Это плохо кончится, Калле!

Калле не мог понять, почему полицейские сидят и ждут его. Но ему было вполне достаточно, что они ждут. Он помчался так, как никогда не бегал в своей короткой жизни. Андерс и Ева Лотта понеслись следом.

Там на зеленых качелях сидели - Боже, благослови! - Бьёрк, а рядом двое других полицейских.

- Арестуйте их, арестуйте! - дико закричал Калле. - Скорее!

Бьёрк и двое полицейских вскочили.

- Арестуйте похитителей драгоценностей! - Калле был так возбужден, что еле мог говорить. - Они только что умчались на машине! Ой, скорее!

Ему не пришлось повторять свои слова дважды. Бакалейщик Блумквист, семенивший на улицу за ним, увидел лишь, как Калле и его обоих соратников затолкнули в полицейскую машину, куда сели и трое полицейских, следовавших за ними по пятам. Господин Блумквист схватился за голову. Его сына засадили в тюрьму в такие молодые годы! Ужасно!

Единственное утешение, что девчонка пекаря, видать, ничуть не лучше! Да и сапожников парень тоже ни в чем не уступает своим дружкам!

Полицейский автомобиль мчался на север со скоростью, заставлявшей законопослушных граждан городка негодующе качать головами. Калле, Андерс и Ева Лотта сидели сзади, рядом с комиссаром Стенбергом. На поворотах их швыряло то в одну, то в другую сторону. Ева Лотта только удивлялась, сколько можно выдержать в один и тот же день и ни разу не упасть в обморок. Калле и Андерс непрерывно трещали, перебивая друг друга, пока комиссар не сказал, что хочет выслушать их по очереди. Калле дико размахивал руками и пронзительно кричал:

- Один из них бледный, а другой мерзкий, а третий дядя Эйнар! Но Бледнолицый, собственно говоря, еще хуже, чем Мордоворот, да и дядя Эйнар тоже такой же мерзкий! Бледнолицый называет себя Ивар Редиг, но его наверняка зовут Артур, а того урода они называли Горбоносый, но, может, зовут его Крук, а фамилия дяди Эйнара и Линдеберг и Бране. И спит он с револьвером под подушкой, и зарыл драгоценности в развалинах замка под лестницей, а стоило взять у него отпечаток пальца, как горшок с цветами упал, вот невезуха, и тогда он стал целиться в меня из револьвера… А потом я сидел на развилке клена и слышал, как Горбоносый и Редиг угрожали ему смертью, а потом они связали его и бросили в подземелье в развалинах замка… дядя Эйнар - дурак, что пошел туда с ними, но драгоценности уже исчезли, потому что мы спрятали их на чердаке пекарни, но теперь, к несчастью, они, наверное, забрали их с собой, потому что нас заперли в подземелье, и, Боже мой, сколько там всяких ходов, но мы вышли оттуда, да, а теперь, дяденька, вы все знаете, так что езжайте, ради Бога, как можно быстрее!