Суперсыщик Калле Блумквист - Астрид Линдгрен

«Артур! Вот тебе и раз - ведь его зовут Ивар? Хотя у всех этих негодяев и бандитов всегда целая куча разных имен…»

- Ты сам чертовски хорошо знаешь, зачем я явился, - ответил Бледнолицый. Голос его стал немного тверже. - Поедем с нами на машине, немного прокатимся, а заодно обсудим наши дела.

- Нечего мне с вами обсуждать! - горячо возразил дядя Эйнар.

Бледнолицый приблизился к нему.

- Только без этого… - мягко сказал он. Что он держит в руке? Калле пришлось наклониться, чтобы получше разглядеть.

«Нет, ну и дела!» - прошептал Калле.

На этот раз стоять под дулом пистолета настал черед дяди Эйнара. Ну и странные же привычки у некоторых! Запросто расхаживают с пистолетами среди бела дня!

Прежде чем Бледнолицый продолжил свою речь, рука его ласково погладила блестящую сталь.

- А если хорошенько подумать? Может, все-таки поедешь с нами?

- Нет! - воскликнул дядя Эйнар. - Нет! Мне не о чем с вами разговаривать. Убирайтесь, иначе…

- Иначе ты вызовешь полицию, да?

Оба гостя, стоявшие у калитки, расхохотались.

- О нет, милый Эйнар, на это ты, верно, не пойдешь! Ты ведь примерно так же, как и мы, не хочешь вмешивать в эти дела полицию!

Бледнолицый снова расхохотался - странным, отвратительным смехом.

- Подумать только, как это тебе удалось все так здорово обтяпать, Эйнар! Должен признать - идея что надо! Небольшой отпуск здесь, в этом маленьком городке, глубочайшее инкогнито, пока не улягутся все страсти… Это куда умнее, чем попытка тут же смыться за границу. Башковитый ты мальчик!

С минуту помолчав, он продолжил:

- Но ты, однако, малость переиграл. - На этот раз голос его был уже отнюдь не нежным. - Никогда не следует обманывать своих компаньонов. Многие, кто пытался это сделать, еще в молодые годы покончили счеты с жизнью. Не дело это, чтобы трое кашу заварили, а слопал один!

Бледнолицый, перегнувшись через калитку, рассматривал дядю Эйнара с таким выражением ненависти на лице, что Калле, сидевший на макушке дерева, даже вспотел от страха.

- Знаешь, чего мне больше всего хочется? - сказал Бледнолицый. - У меня желание всадить тебе пулю в лоб. Прямо здесь, не сходя с места, долговязый ты, трусливый верзила!

Казалось, дядя Эйнар снова начинает обретать самообладание.

- А что толку? - сказал он. - Тебе что - так уж хочется обратно в тюрягу? Подстрелишь меня - и через пять минут полицейская ищейка уже тут как тут. Чего ты этим добьешься? Неужели ты думаешь, что я таскаю эту дребедень с собой? Нет уж! Лучше спрячь свою игрушку, - он указал на револьвер, - и поговорим разумно. Будете вести себя порядочно, я, может, и захочу поделиться с вами.

- Твоему благородству просто нет границ, - с явной издевкой произнес Бледнолицый. - Так ты, может, захочешь поделиться?… Жаль, что эта блестящая идея пришла тебе в голову чуть поздновато. Чертовски поздно! Видишь ли, Эйнар, теперь не хотим делиться с тобой мы. Даем тебе время на размышление - не будем мелочиться - ну, скажем, пять минут, а потом ты выкладываешь нам весь хлам. Надеюсь, ради твоего же собственного блага. Ты меня понял?

- А если я этого не сделаю? Я не таскаю с собой побрякушки, и если ты меня тюкнешь, то никто не поможет наложить на них лапу.

- Эйнар, дружище, уж не думаешь ли ты, что я только вчера родился? Есть средство заставить говорить людей, которые не желают образумиться, средство отличное. Я ведь знаю, что ты задумал. Знаю абсолютно точно, вижу насквозь твою прогнившую черепушку. Думаешь, тебе удастся надуть нас еще раз?! Думаешь, сможешь отвлечь нас своей болтовней о дележке, а потом тихонечко удрать отсюда и отряхнуть прах отечества с ног прежде, чем мы успеем тебе помешать. Скажу одно! Мы тебе помешаем, да так, что ты этого вовек не забудешь! Мы остаемся здесь, в городе! И будем частенько попадаться тебе на дороге. Стоит тебе выйти за калитку сада, как твои старые дорогие друзья уж тут как тут! И когда-нибудь нам, верно, представится случай поговорить с тобой без помех; как по-твоему?

«Он улыбнулся зловещей улыбкой», - так, кажется, пишут в книгах», - подумал Калле, разглядывая физиономию Бледнолицего. Занятый своими мыслями, Калле наклонился вперед, чтобы лучше видеть, и… в тот же миг обломил веточку клена. Раздался хруст… Дядя Эйнар быстро оглянулся: что случилось, откуда этот хруст? Калле похолодел от страха.

«Только бы они меня не увидели! Только бы не увидели!… Если увидят - все кончено! Они от меня избавятся».

Калле понимал: если его обнаружат, ему грозит страшная опасность. Невероятно, чтобы такой тип, как Бледнолицый, проявил милосердие к свидетелю, которого угораздило целых десять минут подслушивать их разговор. К счастью, никто из почтенной троицы не стал дознаваться, кто помешал их беседе. Калле облегченно вздохнул. Сердце его только вернулось было на свое место, как вдруг он увидел зрелище, заставившее его сердце снова упасть.

Внизу по улице двигалась какая-то фигурка. Маленькая фигурка в красном тренировочном костюме - явно с чужого плеча. Это была Ева Лотта. Она весело размахивала мокрым платьем и насвистывала свою любимую песенку:

- Жила-была девчонка, звалася Юсефин…

«Только бы она меня не заметила, - молил Калле, - только бы не заметила… Если она скажет: «Привет, Калле!» - все пропало!»

Ева Лотта подошла ближе.

«Ясное дело, заметит… Ясное дело, она смотрит на мою наблюдательную вышку! Ой, ой, и зачем только я залез сюда?!»

- Привет, дядюшка Эйнар! - поздоровалась Ева Лотта.

Дядя Эйнар всегда радовался при виде Евы Лотты, но сейчас почти что пришел в восторг.

- Как хорошо, что ты здесь, Ева Лотта! - сказал он. - Я как раз собирался пойти спросить, готов ли у твоей мамы обед. Так что пошли вместе.

Он помахал рукой стоявшим у калитки.

- До свидания, ребята! - попрощался он. - К сожалению, я должен отчалить!!!

- До свидания, дорогой старина Эйнар, - попрощался с ним и Бледнолицый. - Будь уверен: мы еще увидимся!

Ева Лотта вопросительно взглянула на дядю Эйнара.

- А ты не приглашаешь своих друзей к нам пообедать? - удивилась она.

- Нет. Им, видишь ли, некогда. Дядя Эйнар взял Еву Лотту за руку.

- В другой раз, маленькая фрекен, - пообещал Мордоворот.

«Теперь… дело идет о… - подумал Калле, когда Еве Лотте предстояло пройти мимо клена. - Ой! Ой!»

- Жила-была девчонка, звалася Юсефин…

Ева Лотта запела и по привычке бросила взгляд на развилку клена, где была наблюдательная вышка Белой Розы. Прямо в ее веселые голубые глаза смотрел Калле.

Долгие годы ты была доблестной воительницей Белой Розы. Ты участвовала во многих кровопролитных битвах индейцев с бледнолицыми. Приходилось тебе бывать и разведчицей союзников в минувшей мировой войне… И научиться двум вещам: никогда ничему не удивляться и держать язык за зубами, когда это необходимо. А теперь вот там, на развилке клена, сидит твой соратник, предостерегающе приложив палец ко рту, и на его лице написано лишь одно слово: «Молчи!»

Вместе с дядей Эйнаром Ева Лотта молча проходит мимо, напевая:

- Всего-то у нее и было, что швейная машина,

Швейная машина-шина-шина,

Швейная ма-ма-ма-шина…

10

«Что вы думаете, господин Блумквист, об этой примечательной беседе?»

Калле лежал на спине под грушевым деревом у себя в саду, и этот вопрос задавал ему его воображаемый собеседник, снова бравший у него интервью.

- Ха! Как сказать! - усмехнулся господин Блумквист. - Прежде всего ясно, что в этой криминальной драме мы имеем дело не с одним мошенником, а напротив, с целой троицей. И предупреждаю вас, молодой человек (воображаемый собеседник был весьма молод и неопытен), предупреждаю вас! В ближайшем будущем произойдет немало событий. Самым благоразумным было бы держаться по вечерам дома. Тут явно предстоит борьба не на жизнь, а на смерть, и тому, кто не привык встречаться с отбросами общества и всяческими подонками, грозит страшная трепка нервов!

Сам-то господин Блумквист уже так привык встречаться с отбросами общества и всяческими подонками, что его нервам не грозила никакая опасность. Вынув трубку изо рта, он продолжал:

- Понимаете, эти два господина, Крук и Редиг… да, полагаю, не надо говорить, это само собой разумеется, что это не настоящие их фамилии, - так вот, эти две страшные личности, верно, заставят дядюшку Эйнара узнать, почем фунт лиха. Гм, Эйнара Линдеберга, или Бране, как он иногда себя называет. Откровенно говоря, его жизнь - в опасности!

- А на чьей стороне в этой битве вы, господин Блумквист? - почтительно осведомился собеседник.

- На стороне общества, только на стороне общества, молодой человек! Как всегда! Даже если это будет стоить мне жизни.

Великий сыщик печально улыбнулся. Ради общества он уже тысячи раз бывал на краю смерти, так что одним разом больше, одним меньше - роли не играет.