Афиканский роман - Марина Соколова

Вследствие беспросветной жизни и каторжной работы у Ларисы опустились руки и повисли, как плети, вдоль стройного стана. Глядя на инквизитора красными от недосыпания глазами, девушка наотрез отказалась переводить. По всей видимости, Иван Иваныч только этого и ждал. Забыв про возраст и профессиональную принадлежность, он вприскочку поскакал за шефом миссии. "Excusez – moi",[106] – извинилась перед стажёрами измотанная переводчица. «Ça va, Mademoiselle»,[107] – принял извинения неунывающий Фарид. Бессмысленный взгляд девушки скользнул по родным кабильским лицам и остановился на искажённом болью и сочувствием лице Нуридина.

"Что у вас здесь происходит?!" – взвыл ворвавшийся в аудиторию злой, как голодный волк, Илья Борисович. "Ничего особенного", – натужно произнесла Лариса.

"Иван Иваныч сказал, что вы ленитесь и не хотите работать", – продолжал изрыгать шеф миссии.

"Правильно сказал, – не своим голосом подтвердила девушка. – В такой обстановке я отказываюсь переводить".

"Мы все работаем в той обстановке, которая имеется в наличии, – вне себя от гнева изрёк шеф миссии. – Если вам не нравятся э т и условия, ищите более подходящие в другом месте".

"Где?" – всхлипнула Лариса.

"В Москве, например! – взбеленился начальник. – А я вам помогу – со всем моим удовольствием".

"Я хотела бы остаться, – переборола себя переводчица. – Хорошо. Я готова переводить".

"Вот это другой разговор, – Илья Борисович сменил гнев на милость. – Я надеюсь, вы с преподавателем сами во всём разберётесь? Иначе придётся разбираться на другом уровне – причём с обоими".

"Почему с обоими?" – схватился за сердце раздавленный Иван Иваныч.

Его протяжный стон остался без ответа, так как кровожадного шефа простыл кровавый след.

"На чём мы остановились, Ларисочка?" – спросил жалкий на вид преподаватель.

"Мы ещё не начинали", – устало ответила постаревшая девушка.

"Пардон, мусье.[108] Сами видите: дела", – извинился в свою очередь Иван Иваныч.

"Ça va, Monsieur Ivan",[109] – от всего сердца простил подобревший Фарид. Учащиеся с влажными глазами расположились слушать, а девушка с ранними морщинками расположилась переводить.

Слова напрашивались сами собой, и речевой поток тёк плавно и беспрепятственно. Отдавшись воле течения, Лариса передвигалась от стажёра к стажёру – и глаз отдыхал на милых, добрых лицах. Она приблизилась к Нуридину – и ослепла от солнечного затмения его зрачков.

"Qu’est – ce qu’il y a, Monsieur?"[110] – дохнула хладом Снежная Королева.

"Je vous en supplie, Mademoiselle",[111] – раздался в небесах божественный глас – и на перекрёсток ладони, как белоснежный голубь, опустился мелко исписанный листок бумаги. Прозревшая Лариса, щурясь на солнце, сумела разобрать следующие строки: Chanson pour Larissa[112]

Dis – moi, dis – moi Larissa[113]Dans la chaleur de la nuit[114]Il y a des mots d’amourQue tu n’as jamais ditsDis – moi, dis – moi LarissaL’enfer et le paradisSe ressemblent si bienAu bout de la nuitDis – moi, dis – moi LarissaQu’est – ce que tu fais de tes nuitsEt tu danses LarissaLa musique aujourd’huiTe fait penser à moiQuand tu rèves LarissaQuand tu planes LarissaQuand je t’aime LarissaAu bout de la nuitDis – moi, dis – moi LarissaDans la chaleur de la nuitPlus rien n’est interditSi tu en as envieDis – moi, dis – moi LarissaOn peut traverser la nuitBlottis l’un dans l’autreJe suis ton AmiDis – moi, dis – moi LarissaQu’est – ce que tu fais dans la nuitEt tu danses LarissaLa musique aujourd’huiTe fait penser à quiQuand tu rèves LarissaQuand tu planes LarissaQuand je t’aime LarissaAu bout de la nuitEt je rève LarissaEt je plane LarissaEt je t’aime Larissa[115]

"A quoi bon, Monsieur? Sans aucun prétexte… "[116] – возмутилась оскорблённая невинность. «А если это любовь?» – нараспев произнёс проснувшийся внутренний голос. «Самым важным из искусств является кино», – жёлчно процитировала Лариса.

Она собралась с силами, чтобы объявить новоявленному Петрарке строгий выговор, но… певец любви куда – то пропал. Только самопроизвольно открылась дверь – и как будто пробежала призрачная тень… "Что это ещё за тень отца Гамлета?" – звонко рассмеялась Лариса – и снова ощутила себя молодой и эффектной. Она хотела выпустить на волю бумажного «голубя», но расхотела и устроила его в своей сумочке со всеми удобствами.

Гуляя в промозглых горах, девушка наизусть декламировала любовное послание, обливаясь слезами над вымыслом и даже над орфографическими ошибками.

"Не слишком ли смело для первого раза?" – меланхолично заметил внутренний голос. "Ты не понимаешь, – развеяла сомнения начитанная девушка. – Африка – не место для платонических чувств. В представлении туземцев любовь равнозначна постели".

Нагулявшись вволю, восставшая из пепла девушка вернулась к родным пенатам, а точнее – к переродившемуся Иван Иванычу. "Поговорим, Ларисочка?" – залебезил двуликий Янус. "Опять?" – безрадостно восприняла переводчица. "Только один вопрос: мы по – прежнему работаем в контакте?" – застыл в ожидании Иван Иваныч. Добившись положительного ответа, преподаватель оттаял и пошёл писать оперу, а Лариса, отделавшись от докучливого мужчины, на ночь глядя перечитала прелестный мадригал.

"Quand je t’aime, Larissa… "[117] – блаженствовала девушка.

И приснился Ларисе сон. Будто гуляет она среди багровых алжирских маков, а навстречу – весь в белом – идёт несравненный Нуридин. "Je t’aime",[118] – говорит влюблённый юноша. «Demain je pars pour Moscou»,[119] – предупреждает девушка. «Attends – moi, attends – moi, attends – moi»,[120] – не устаёт повторять Нуридин, пока его не заглушает грохочущий будильник.

"Что бы это могло значить?" – задаётся вопросом Лариса, но, подгоняемая будильником, настраивает мысли на профессиональную волну.

В этот день Лариса не преуспела в профессионализме. Ей помешали стажёры, вернее – их массовое отсутствие. Вместо них предстал полузабытый Морис. Отвыкшая от любовника девушка перенесла сильное душевное потрясение. Восстановив спокойствие духа, Лариса покрыла грешника несмываемым позором.

"Un jour vous répondrez de tout",[121] – возвестила русская Кассандра.

"Le jour est arrivé",[122] – склонился герой – любовник.

"A cause de moi?"[123] – вырвалось у Ларисы.

"Qui sait?"[124] – невразумительно ответил Морис.

"Его надо отшить", – надоумил внутренний голос.

"Без тебя знаю", – проявила характер девушка.

"Vous dites?"[125] – попросил перевода Морис.

"Прямо так и разбежалась переводить", – по – русски разозлилась переводчица, а по – французски спросила: "Voulez – vous me raconter quelque chose?"[126]