Похищение быка из Куальнге - Ирландские саги

И сказал тогда Фиаху, сын Фар Аба:

- Спустя год вновь отличился тот мальчик!

— Чем же? — спросил Айлиль.

— В ту пору друид, что зовется Катбадом, обучал друидической мудрости восьмерых учеников к северо-востоку от Эмайн. Спросил один из них, дурные иль добрые знаки являлись Катбаду в тот день. И отвечал ему Катбад, что слава и доблесть будут уделом того юноши, который пример сегодня оружие, по скоротечны и кратки будут его дни на земле. Услышал эти слова Кухулпн, развлекавшийся играми к юго-западу от Эмайн, отбросил своп игрушки и направился прямо в спальню Конхобара.

— Да не оставит тебя всякое благо, о предводитель воинов, — сказал мальчик, как и пристало говорить испрашивающему милость.

— Чего ты желаешь, о мальчик? — спросил Конхобар.

— Желаю принять я оружие, — отвечал тот.

— Кто надоумил тебя, о мальчик? — снова спросил Конхобар.

— Друид Катбад, — молвил Кухулин.

— Дурного совета не даст он, — сказал Конхобар, и, препоясав Кухулина мечом, подал ему два копья да щит.

Взмахнул Кухулин оружием и затряс им в воздухе, так что разлетелось оно на мелкие кусочки. Два других копья, щит и меч дал ему Конхобар, но снова воздел Кухулин оружие, замахал и затряс им и как прежде разлетелось оно на мелкие кусочки. Было же у Конхобара в Эмайн четырнадцать пар боевого оружия, которым в положенный час наделял он юношей, не знавших потом поражения в битве, и все они вдребезги разлетелись в руках Кухулина.

— Вот уж воистину плохое оружие, о господин мой Конхобар, — сказал мальчик, — не по руке оно мне!

Вынес тогда Конхобар свой собственный меч, Щит и копья и подал Кухулину. Поднял оружие в воздух Кухулин, затряс, замахал им, так что острия меча и копий коснулись потолка, но на этот раз невредимым осталось оно.

— Вот славное оружие, — сказал мальчик, — и вправду под стать мне. Хвала королю, что носит его! Хвала и земле, откуда он родом!

Между тем вошел к ним друид Катбад и молвил: — Уж не принять ли оружие задумал ты, о мальчик?

— Воистину так, — ответил Конхобар.

— Вот уж не желал бы я, чтобы сын твоей матери принял сегодня оружие, — молвил Катбад.

— Что ж так, — сказал Конхобар, — или не по твоему совету пришел он ко мне?

— Не бывало такого, — ответил Катбад.

— Ах так, лживый оборотень! — вскричал Конхобар, — уж не задумал ли ты провести меня?

— Не гневайся, господин мой Конхобар, — молвил мальчик, — воистину это он надоумил меня, ибо когда спросил его ученик о знамениях на нынешний день, отвечал Катбад, что доблесть и слава станут уделом того юноши, что примет сегодня оружие, по скоротечны и кратки будут его дни на земле.

— Правду сказал я, — воскликнул Катбад, — будешь велик ты и славен, но быстротечною жизнью отмечен!

— С превеликой охотой остался бы я на земле всего день да ночь, лишь бы молва о моих деяниях пережила меня, — сказал Кухулин.

— Что ж, юноша, тогда поднимись на колесницу, ибо и это добрый знак для тебя.

Поднялся мальчик на колесницу, но лишь начал трясти ее и раскачивать, как разлетелась она на мелкие кусочки. В щепки разнес он вторую ц третью, да и все семнадцать колесниц, что держал Конхобар в Эмайн для утех юношей, и ни одна не устояла перед ним.

— Нехороши эти колесницы, о господин мой Конхобар, — сказал мальчик, — ни одна мне не в пору.

Кликнул тогда Конхобар Ибара, сына Риангабара и, лишь тот отозвался, велел ему запрячь королевских лошадей в его собственную колесницу. Возница привел лошадей и запряг в колесницу, а мальчик взошел на нее и принялся раскачивать, но невредимой осталась колесница.

— Вот добрая колесница, — молвил Кухулин, — воистину под стать мне!

— Теперь же, о мальчик, — сказал тогда Ибар, — пора пустить лошадей на пастбище.

— Не время еще, — отвечал тот, — поезжай-ка лучше кругом Эмайн, чтобы мог отличиться я в ратной удали в тот день, когда принял оружие. Трижды объехали они Эмайн и вновь попросил его Ибар распрячь лошадей.

— Не время еще, — отозвался мальчик, — поезжай вперед, дабы пожелали мне удачи юноши в день, когда принял я оружие.

Направились они прямо к полю, где были в то время юноши.

— Уж не принял ли ты оружие? — воскликнули все, завидев Кухулина.

— Воистину это так! — ответил Кухулин.

— Тогда пусть дарует оно торжество и победу, да первым омоется кровью в бою, — сказали юноши, — жаль лишь, что поспешил ты, оставляя наши забавы и вправду под стать мне.

— Не бывать нам в разлуке, — ответил ям мальчик, — но все же по доброму знаку я принял сегодня оружие.

Тут вновь обратился к Кухулину Ибар и попросил отпустить лошадей, но прежним был ответ мальчика.

— Скажи-ка мне лучше, — спросил он, — в какие края ведет та большая дорога, подле которой стоим мы?

— Что тебе до нее? — молвил Ибар, — кажется мне, что уж больно назойлив ты, мальчик.

— Надобно мне разузнать про большие дороги, что идут через наши края. Куда ж ведет эта?

— К самому Ат на Форайре у Слиаб Фуайт, — ответил Ибар.

— Знаю, — сказал ему Ибар, денно и нощно стоит там в дозоре один из славнейших уладов, дабы самому сразиться за весь Улад, если задумает недруг пойти на уладов войною. А случись кому из мудрецов и филидов оставить наш край без достойной награды, дело его поднести им сокровищ и разных подарков во славу всей нашей страны. Тем же из них, кто идет ко двору Конхобара, будет в пути он защитой до самого ложа владыки, где прежде всех прочих по праву должны быть пропеты их песни и сказы,

— Кто же сегодня стоит там на страже? — спросил мальчик.

— Знаю и это, — сказал ему Ибар, — ныне на страже у брода бесстрашный и победоносный Копал Кернах, сын Амаргена, первейший воин Ирландии.

Пускайся же в путь и вези меня к броду, о юноша, — повелел Кухулин, и вскоре очутились они у брода, где стоял Конал.

— Уж не принял ли ты оружие, мальчик? — спросил тот.

— Воистину так! — ответил Ибар.

— Тогда пусть дарует оно торжество и победы, да первым омоется кровью в бою, — сказал Конал, — но все же не рано ль тебе приниматься за дело, ведь если придет сюда кто-то просящий защиты, за всех уладов станешь ты поручителем и по твоему зову будут подниматься благородные воины.

— Что же ты делаешь тут, о господин мой Конал? — спросил мальчик.

— Стою я в дозоре на страже границы, о мальчик, — ответил Конал.

— Отправляйся теперь же домой, о господин мой Конал, — сказал Кухулин, — и разреши мне остаться в дозоре на страже границы.

— Нет, мальчик, — возразил Конал, — не достанет у тебя сил сразиться с доблестным мужем.

— Тогда я отправлюсь па юг к Фертас Лоха Эхтранд поглядеть, не окрасятся ль нынче же руки мои кровью врага пли друга.

И сказал Конал, что пойдет вместе с ним, чтоб не остался Кухулин один в порубежной земле. Воспротивился этому мальчик, но Конал стоял на своем, ибо вовеки не простили бы ему улады, если б отпустил он мальчика одного к границе.

Вскоре взнуздали лошадей Конала и запрягли их в колесницу. Пустился в путь Конал охранять мальчика. По лишь поравнялись они и поехали бон и бок, рассудил Кухулии, что помешает ему Копал отличиться каким-нибудь славным деянием, коли представится случай. Подобрал он тогда с земли камень величиной с кулак и метнул в колесницу Копала, да попав в ярмо, перебил его надвое, так что свалялся Копал на землю и повредил кость в плече.

— В чем дело, мальчик? — воскликнул Конал.

— Это я кинул камень, — отвечал Кухулин, — поглядеть, как далеко зашвырну я его, да прямо ли в цель, и могу ль показать себя храбрым бойцом.

— Будь проклят твой камень и ты вместе с ним, — вскричал Конал. — Пусть нынче ж отрубят враги твою голову, не сделаю я теперь и шага, чтобы защитить тебя.

— О том и просил я, — сказал ему мальчик, — ибо гейс запрещает уладам трогаться в путь, если плоха колесница.

Тогда воротился Копал обратно на север к Ат на Форайре, а мальчик направился к югу, в сторону Фертас Лоха Эхтранд и очутился там еще до исхода дня.

— Дозволь сказать тебе, мальчик, — молвил тут Ибар, — самое время сейчас воротиться в Эмайн, ибо верно уж всех обнесли там по справедливости едой и напитками; когда б не случилось тебе оказаться в Эмайн, место твое меж колен короля, мне же сидеть средь гонцов и певцов королевских. Давно уж пора мне идти да потеснить их.

Повелел Кухулпн запрягать лошадей и поднялся на колесницу.

— Скажи-ка мне, Ибар, — молвил он, — какой это холм перед нами?

— То Слиаб Модуйрн, — ответил Ибар.

— А что за белый каирн у него на вершине?

— То Белый Каирн Слиаб Модуйрн, — ответил Ибар.

— Славный каирн, — молвил Кухулин.

— И верно, славный!

— Идем же, приблизимся к нему!

— Сдается мне, что уж больно ты назойлив, — воскликнул Ибар, — в первый раз я поехал с тобою, но уж коль доберусь до Эмайн, то окажется он и последним!