Похищение быка из Куальнге - Ирландские саги

— Что это? — спросила Медб.

— Не трудно ответить, — воскликнули все, — это кони ушедших вперед воинов и их обезглавленные тела в колесницах.

Стали держать меж собою ирландцы совет и решили, что шло на них войско уладов, ибо приняли случившееся за дело рук многих и знак приближения великой армии. И решили ирландцы послать вперед к броду Кормака Конд Лонгас, ибо случись ему встретить уладов, не стали б они убивать сына своего короля. Пустился в путь Кормак Конд Лопгас, сын Конхобара, с тридцатью сотнями воинов, чтобы узнать, кто был у того брода, но когда подошел к нему, увидел лишь сучковатый ствол с четырьмя головами, стоящий в потоке, стекающую по нему кровь, следы колесниц да одинокого воина, уходившего к востоку.

Меж тем приблизились к броду лучшие мужи Ирландии и принялись разглядывать ствол и гадать, кто учинил здесь побоище.

— Как зовется нынче этот брод, о Фергус? — спросил Айлиль.

Ат Грена, — отвечал тот, — а с этого дня и вовеки Ат Габла в память сучковатом стволе. И пропел Фергус:

Брод, что Песчаным раньше звался,Переименован деяньем Пса,Вонзившего ствол о четырех суках,Чтоб нагнать на мужей Ирландии страх.Оставили на первой паре суковФохнам и Фраэх пару голов,А на двух других супах торчатГоловы Инела и Эрра в ряд.О друиды! Всеведущи ваши сердца.Что там за надпись внутри кольца?Кто вое это тут написал?В одиночку ли ствол он в землю вогнал?О Фергус! Тут доблестный воин был.Ствол этот он в одиночку срубилОдним молодецким ударом меча!Приветствую бойца-силача!Заострил он ствол и поднял высоко —А ведь это само по себе нелегко! —И вниз метнул и в землю всадил;Пусть выдернет враг, коль достанет сил!Назывался раньше Песчаным брод,Память об этом досель живет.Но отныне и до скончанья временДа будет Ствол называться он.

После той песни промолвил Айлиль: Дивлюсь я и разум не в силах понять, о Фергус, кто б мог срубить этот ствол и погубить четырех, что шли впереди нас.

— Лучше уж ты подивись и размысли о том, — отвечал Фергус, — кто с одного удара срубил этот сучковатый ствол, обточил и заострил его, да одной рукой метнул с колесницы так, что на две трети вогнал его в землю и лишь одна треть осталась снаружи. Не вырубали для него ямы мечом и прямо в каменистую землю вошел он. Лежит теперь заклятье на ирландцах, ибо не ступить им на дно брода, доколе один из них не вырвет рукой этот ствол так же, как был он поставлен.

— Вырви из брода ты сам этот ствол, о Фергус, — молвила Медб, — разве не с нашим войском ты в походе?

— Подведите ко мне колесницу, — сказал на это Фергус.

Взошел Фергус на колесницу и принялся тащить шест, но на мелкие куски и щепки развалилась под ним колесница.

— Подведите ко мне колесницу, — снова сказал Фергус.

Подвели к нему колесницу, но и она развалилась па мелкие кусочки и щепки, лишь только стал воин выдергивать ствол.

— Подведите ко мне колесницу, — в третий раз молвил Фергус, но снова остались от колесницы одни обломки ц щепки, когда изо всех сил пытался он выдернуть ствол.

Так развалились под ним па мелкие куски семнадцать колесниц коннахтцев, и все ж не сумел Фергус вырвать из брода тот ствол.

— Оставь это, о Фергус, — молвила наконец Медб, — довольно крушить колесницы моих людей, ведь коли б не ты, давно б мы настигли уладов и поживились скотом да иною добычей. Знаю, что замыслил ты задержать и остановить наше войско до той поры, пока не оправятся улады от немощи и не дадут нам бой, бой Похищения.

— Немедля ведите ко мне колесницу, — вновь приказал Фергус.

Тогда подвели к Фергусу его колесницу и, когда ухватился он за ствол, не дрогнуло и не заскрипело в ней ни колесо, ни обод, ни оглобля. И равна была отвага и могущество воткнувшего шест силе и храбрости выдернувшего его воина — того, кто сотнями рубит врагов, всесокрушающего молота, разящего врагов камня, вождя в защите, грозы полчищ, сокрушителя войск, пылающего факела, предводителя в битве великой. Одной рукой вытянул Фергус ствол до высоты плеча и затем вложил в руку Айлиля. Взглянул на него Айлиль и не мог надивиться на то, что сверху донизу был он обтесан одним ударом.

И вправду чудесен тот ствол, — молвилФергус и, начав песнь, принялся восхвалять его:Этот ствол, чей вид леденит сердца,—Деяние грозного Пса Кузнеца.На его суках, чтоб страшились вы,Чужеземцев четыре торчат головы.Никогда не отступит отсюда он,Как бы ни был противник жесток и силен.Хоть ныне Пса великолепного нет,На коре багровеет кровавый след.Горе тому, кто и: дальше пойдетЗа жестоким Донном Куальнге в поход!Готов Кухулина гибельный мечСнести врагам головы с плеч!Могучего быка нелегко добыть!Битве кровопролитной — быть!Оплачут жены Ирландии всейГибель доблестнейших мужей!Вся правда поведана здесь до концаО сыне Денхтре, о Псе Кузнеца,Чтоб слух прошел по ирландской землеО зловещем броде и ужасном стволе!

После той песни повелел Айлиль ставить шатры и палатки, готовить питье да кушанья и всем приниматься за трапезу, а музыкантам играть, ибо еще ни в одном лагере не случалось ирландцам стерпеть столь тяжкую и много трудную ночь, как та, что выпала накануне. Расположились они лагерем и поставили шатры, приготовили напитки и кушанья и все от ведали их под благозвучные напевы. Меж тем обратился Айлиль к Фергусу:

— Диву даюсь и не в силах помыслить, кто подступил к нам у этой границы и вмиг поразил четырех, что ушли вперед всех. Уж не был ли то сам Конхобар, сын Фахтна Фатаха, правитель уладов?

— Нет уж, сдается мне, — молвил Фергус, — да и не дело хулить его издали. Не сыскать такого, чем не поручился бы он за свою честь. Будь это он, явилось бы с ним его войско н лучшие мужи Улада, и, если бы даже ирландцы, шотландцы, бритты и саксы против него бы всем множеством разом сошлись в одном месте, в одном лагере, на одном холме, в битве бы всех одолел он, не познав поражения.

— Ответь же, кто встретился нам, — спросил тут Айлиль, — по был ли это Кускрайд Менд Маха, сын Конхобара из Инне Кускрайд?

— Сдается мне, что нет, — отвечал Фергус, сын короля королей. Не сыскать такого, чем не поручится он за свою честь и случись ему здесь оказаться, явились бы следом все королевские сыновья и вожди королевской крови, что у него на службе, и, если бы даже ирландцы, шотландцы, бритты и саксы против него бы всем множеством разом сошлись в одном месте, в одном лагере, на одном холме, всех одолел бы он в битве, не познав поражения.

— Ответь же, — спросил тут Айлиль, — не мог ли то быть Эоган, сын Дуртахта, правитель Фернмага?

— Сдается мне, что нет, — отвечал Фергус, — ибо случись ему оказаться тут, пришли бы с ним храбрые мужи из Фернмага, и дал бы он битву и пр..

— Ответь же, не мог ли то быть Келтхайр, сын Утехайра?

— Сдается мне, что нет. Недостойно издалека поносить его. Он камень, разящий врагов, вождь в защите, ворота, сквозь которые в битву стремятся улады. Если бы даже пред ним в одном месте и пр. вместе со всеми ирландцами с юга до севера и с востока до запада, сразился бы ои с ними и всех одолел, ис познав поражения.

— Ответь мне, кто ж мог подступить к нам? — спросил Айлиль.

— Кто же еще, — ответил Фергус, — как не малчик Кухулин на Кердда, что доводится Конхобару и мне самому приемным сыном.

— И вправду, — сказал Айлиль, — помнится мне, что уж как-то в Круаху поведал о нем ты. Сколько ж сейчас ему минуло лет?

— Не возрастом меряй опасность, ибо задолго доныне в делах был подобен он зрелому мужу.

— Что же, — сказала тут Медб, — неужто не сыщется средь одногодков уладов геройством его превзошедший?

— Средь волков не найти там более кровожадного, — ответил Фергус, — ни среди героев дерзейшего, ни средь его одногодков того, кто хоть на треть или четверть сравнялся б с Кухулином в ратных деяньях. Нет там героя ему под стать, всесокрушающего молота, проклятья врагов, соперника в храбрости, что превзошел бы Кухулина. Никого не сыскать, кто бы померился возрастом с ним или ростом, сложеньем и видом, красноречьем и обликом грозным, свирепостью, ратным искусством и храбростью, стойкостью, даром набега и приступа, натиска сплои, кознями злыми, буйством, резвостью, быстротой и жестокостью, сравнился бы с ним в скорой победе приемом девяти человек на каждом острие перед ним.

— Не велика напасть, — отвечала на это Медб, — ибо в теле едином все это. Раны боится избегнувший плена. Годами не старше девицы, не устоит безбородый юнец против славных мужей.