Смерть докторши - Хансйорг Шнайдер

Проходя по мосту Миттлере-брюкке, он заметил, что тучи клубятся над всем массивом Юры. Черный фронт грозно надвигался на город. Но вероятно, все кончится ничем, ни прохладного ветра, ни дождя так и не будет. Базель расположен на Верхнерейнской низменности, а эту горячую яму летние грозы обходят стороной.

Какой-то человек помахал ему рукой из придорожного кафе «Узкое местечко». Седые волосы, седая борода, красное лицо выпивохи, на столе перед ним — полбутылки красного. И тут же рядом — складной стульчик, блокнот для рисования, карандаш. Жан. Когда-то, не один десяток лет назад, они сиживали вместе в баре «Рио».

— Наконец-то свиделись, — сказал Жан. — Где ты все время пропадаешь?

— На работе, — ответил Хункелер, — я же как-никак работаю.

— Увы, раб мамоны. Освободись, мой мальчик, и наслаждайся жизнью.

— Я рисовать не умею, не то что ты, мне вкалывать приходится.

— Видишь тучи вон там? — Жан кивнул на кряжи Юры. — Попробую зарисовать, когда они достигнут пика развития. Я слежу, они все еще растут. Разбухают, увеличиваются. А потом лопнут и затопят город… Угостишь?

Хункелер жестом показал на плавки — деньги в них не спрячешь.

— Ну и ладно, тогда в другой раз, — сказал Жан.

Рейн медленно нес свои зеленые воды. На том берегу — дома Августинерштрассе, крепость с красными апсидами Собора, невероятная красота, встающая из волн.

— Ханс Грабер что, снова попал в струю?

— Не-ет, что ты. Но с тех пор как вернулся из ГДР, он страдает манией величия. Хотя я лично считаю Грабера глубокой провинцией.

Хункелер кивнул и огляделся по сторонам. За соседним столиком сидели трое мужчин, тоже знакомых ему по давним временам. Один из них вечно твердил, что вот-вот выпустит новый сборник стихов. Двое других, кажется, художники, имена он запамятовал. Они пили красное вино и нерешительно кивнули ему.

— Жива еще базельская богема, не сдается!

— Это как же понимать? — спросил Жан, словно обнаружив в клубах громоздящихся туч какой-то неподходящий оттенок. Но Хункелера уже и след простыл. Он спустился по каменной лестнице к реке, зашел по колено в воду — здесь было мелко. Ступал осторожно — не хватало только напороться на брошенный шприц. Потом рыбкой нырнул в воду и кролем поплыл мимо причаленных у берега лодок. Течение пронесло его под второй аркой моста, а потом он медленными, мощными гребками поплыл назад, к берегу Большого Базеля.

В два Хункелер сидел на совещании. Чувствовал он себя препаршиво. Задница болела, этот тип наверняка нарочно все там разбередил. Ничего нового собравшиеся не услышали, только Мадёрен с мрачной миной доложил, что Лакки Шиндлер сумел скрыться.

— Это как же? — спросил Хункелер. — Вы что, совсем мозги растеряли?

— Не кричи, — сказал Мадёрен. — Лучше расскажи нам все, о чем умалчиваешь.

— Я хочу знать, как это могло случиться.

— На Фишингерштрассе он зашел в подворотню. А когда наш агент последовал за ним, там никого не оказалось. И во дворе тоже.

— Вы, похоже, все спятили, — рявкнул Хункелер. — Брать его надо было, и давно. Я требую немедля бросить все силы на розыски этого парня.

— Я уже распорядился, — ответил Мадёрен.

— Кстати, комиссар Хункелер, — произнес Сутер резким, деловым тоном, который не сулил ничего хорошего, — на вашем месте я бы не стал кричать. То, что вы себе позволяете, просто ни в какие ворота не лезет. В обед звонил доктор Кнехт, жаловался, что вы суете нос в его личные дела. Что вы можете сказать по этому поводу?

— Я спросил, сколько он отдал за яхту.

— Мало того что вы самовольно потребовали консультации, в которой совершенно не нуждаетесь…

— Как раз нуждаюсь, у меня проблемы с мочеиспусканием.

— …так вдобавок еще и намекнули, что подозреваете его в убийстве госпожи Эрни.

— У него трудности с финансами. И он один из наследников.

— Знаю, он мне сказал. Доктор Кнехт имеет безупречную репутацию и хотел бы работать спокойно.

— Он грозил порвать мне задницу. Я его прищучу, клянусь.

— Спокойно, — сказал Луди, сухо и резко. — Предлагаю закрыть совещание.

— Мадёрен проворонил Лакки Шиндлера, — вскипел Хункелер. — Халлер не потрудился опросить Шюпбахов!

— А с какой стати я должен был их опрашивать? Армин Меркле сказал, что Шюпбах целый день пялится в ящик, а его жена сидит на балконе.

— Именно поэтому и надо было их расспросить, дурень. Нет, я в самом деле по горло сыт вашей халтурой! Больше вы меня тут не увидите, по крайней мере в выходные.

Он встал и вышел вон.

В машине комиссар попытался взять себя в руки. Он весь взмок от пота. В чем дело, почему он так потеет? Еще лет десять назад жара совершенно ему не докучала. Сейчас он бы с превеликим удовольствием поехал прямиком в Эльме и укрылся в прохладных глинобитных стенах. Кто он, собственно? Предводитель кучки идиотов? Слабак, из которого даже такой напыщенный индюк, как д-р Кнехт, может вить веревки? И вообще, что ему за дело до покойной Кристы Эрни? Какая разница, с кем она спала или не спала? Ни капли это его не интересует. Пускай его оставят в покое, дадут выпить пивка на воздухе. Больше ему ничего не надо, ничего.

Он закурил сигарету, дважды затянулся и выбросил ее в окно. Пожалуй, стоит еще разок наведаться к Иову Хеллеру.

Открыла ему Рут Кюнцли. На ней были тесные джинсы, которые некрасиво подчеркивали широкий таз. Подумав об этом, он тотчас устыдился. Рут Кюнцли провела его на кухню. Собака пришла следом, положила морду ему на колено и расслюнявилась. Хункелер потрепал пятнистую голову.

— Чаю выпьете? — спросила Рут.

— Нет, спасибо.

Он рассматривал молодую женщину, спокойно сидевшую напротив, длинные пальцы на коленях. В глазах ни намека на нервозность.

— Остальные, поди, еще спят?

— Иов да. А Нелли нет. Побродить отправилась.

— Куда?

— Нынче утром они поехали трамваем в Риен. А оттуда собираются за пять дней подняться на Фельдберг.

— Я же говорил, что она должна остаться в городе.

— Не бойтесь, не сбежит. С ней Эдуард Фишер. У него есть мобильник, вот вам номер.

Она записала номер на бумажке и подала ему.

— Пожалуй, все ж таки выпью чайку, — сказал Хункелер. — Будьте так любезны.

Рут налила чаю. Он отпил — фу, мерзкая горечь!

— Она справится? — спросил комиссар.

Рут решительно кивнула. Со времени последнего его визита что-то явно изменилось.

— Нелли выносливей, чем кажется. И Эдуард ей поможет. Вытащит ее.

— А с вами как обстоит? Зачем вам эта дрянь?

— Зачем? Вы же сами курите, верно?

— Да, но хотел бы обойтись без этого.

— Вот и я тоже.

Он отодвинул собаку в сторону, снова взял чашку. Чай по-прежнему был противный.

— Гадость, — сказал Хункелер. — Почему вы его пьете?

— Потому что он полезный. Приводит колебания в гармонию.

— Какие такие колебания?

Она не ответила.

— А что с Иовом? Почему он опять взялся за старое?

Рут испугалась. Опустила глаза, смахнула с колена какую-то соринку.

— Я видел, как он забрал в «Анкаре» желтую пластиковую сумку и взял ее с собой в поездку, — продолжал Хункелер. — Зачем он это делает? Опасно ведь. Официант целился в него из пистолета, это я тоже видел.

Девушка смотрела на него, побелев как мел.

— С Иовом ничего не должно случиться, ни в коем случае!

— Скажите мне правду. И я позабочусь, чтобы с ним ничего не случилось.

Она довольно долго размышляла, дышала ровно, руки спокойно лежали на коленях. Потом сказала:

— Это было полгода назад. Ему постоянно не хватало денег, хотя он все ночи напролет, кроме воскресенья, пропадал в своих поездках. Он был недоволен, агрессивен, и ко мне тоже. Я сказала, что лучше нам расстаться, если иначе нельзя. Но этого он не хотел. Тогда Лакки Шиндлер предложил ему заодно с прессой развозить наркоту. За хорошие деньги. Иов согласился, на год, а после решил перебраться в долину Маджи, в домик повыше Сан-Карло.

— Телефон в этом домике есть?

Она записала номер, подвинула к нему листок.

— А вы? Как насчет вас?

— Он возьмет меня с собой.

— Но ведь вам нужен метадон.

— За деньги все можно достать, где угодно.

Девушка встала, вытащила из холодильника банку собачьего корма, открыла и ложкой выложила в миску. Проделала она все это неторопливо, будто в данный момент ничего важнее на свете нет. Но Хункелер видел, что она размышляет. Собака приступила к еде.

— Почему кто-то грозит ему пистолетом? — наконец спросила Рут.

В коридоре хлопнула дверь, послышались шаги. Вошел Иов Хеллер, босой, в голубом шелковом халате. Увидев гостя, он лишь на миг удивился. Молча шагнул к плите, поставил воду, насыпал в чашку несколько ложек растворимого кофе, бросил туда же пять кусочков сахару. А сам ждал, что будет.